Снеговик
В местах, которые когда-то звались Песками, когда-то Слоновым двором, когда-то Рождественской частью, а теперь и вовсе никакого названия не носили, где-то в тех местах Питера, где не ступала нога туриста, хотя, право слово, стоило бы, в бывшем доходном, а ныне - просто доме даже без номерной таблички, на кухне одной из квартир сидели двое.
Не будем интриговать, и сразу назовем их колдуном и ведьмой. Или волшебником и волшебницей - как вам больше нравится. Мне вот больше нравится называть его Николаем, а ее - Айей. Ну, или Айкой.
Обычно, ведьмы - либо юные красавицы с огнем во взоре, либо - крючконосые сгорбленные старухи. Айя была… ну, где-то на полпути от одного образа к другому. Назвать ее некрасивой вряд ли бы кто-то решился - вообще, чтоб говорить неприятное Айе, надо быть человеком либо слишком храбрым, либо не слишком умным… Может испепелить, и если только взглядом - значит, вам чертовски повезло.
Николай же был мужчиной мечты любой женщины. Это не выражение восторга, а точное его описание - каждая женщина видела в нем черты, присущие мужчине ее мечты. То есть Айя сейчас видела грузноватого блондина с зелеными глазами и лукавой мальчишечьей улыбкой.
Итак, они сидели за покрытым клетчатой клеенкой столом, курили, пили довольно посредственный кофе и болтали.
- И что она? - Айя вся подалась вперед, так ей было интересно.
- Да ничего. Не извинилась даже. Просто сказала, что такое бывает… Ну, я не особо за той историей слежу - ты понимаешь, дела, дела… Кстати, а как тот мальчик, ну, беленький такой, в прошлый раз…
- Кстати о делах, - Айку решительно не радовала выбранная собеседником тема, - не пора ли за них приняться? Мы еще не договорились.
- Да тут и думать нечего. Традиция. Крещенские дожди.
- Эту традицию ты и выдумал. А до того тут все было, как в нормальном городе.
- Именно что «как». Когда этот город был нормальным? Все тут не слава богу.
Раздалась фальшивая птичья трель. Айя чертыхнулась и щелкнула пальцами. Дверь черного хода, располагавшаяся аккурат напротив стола, открылась - и в кухню протиснулась соседка Наташа. Маленькая, худенькая, вся какая-то сероватая.
- Соседка! Сигареткой не поможешь? - спросила она шепотом. И тут она увидела Николая - и вся расцвела. Айя не была склонна к эмпатии, но даже она заметила отраженного в зрачках Наташи бравого усача в полковничьей форме.
Николай галантно протянул Наташе сигарету.
- А еще одну можно? На вечер? - Наташа неумело-кокетливо поправила жидкие волосенки.
Николай вложил ей в руки всю пачку.
Наташа обалдело смотрела на сигареты, прижимая их к себе, как ребенок - любимую игрушку.
- Извини, мы немного заняты, - сухо произнесла Айя, выразительно глядя на дверь.
Не переставая улыбаться и крутить на пальце сивую прядь, Наташа попятилась спиной на лестницу. Айя громко фыркнула ей вслед и захлопнула дверь. Для разнообразия - руками.
Николай, кажется, получал от этого зрелища удовольствие.
- Вернемся к работе! - Тон Айи не предвещал ничего хорошего.
В дверь опять позвонили.
- А десяточку до получки не одолжишь? - Наташа топталась на пороге, всем видом выказывая покорность, но взгляды на Николая бросала откровенно призывные.
- Подавись, - ласково прошипела Айя, протягивая ей стольник.
- Я только до зарплаты… Честно…
Айя закрыла дверь перед самым носом Наташи.
Николай вздохнул - и занялся кофеваркой.
- Так что тот мальчик? - как бы невзначай бросил он через плечо.
- Мальчик? Да чтоб этот мальчик… - Айя откровенно кипела, но усилием воли взяла себя в руки. - Мальчик заявил, что я милая, добрая и похожа на его первую учительницу. Прикинь, да? Я - на училку. Вылетел из дома впереди собственного визга. Я даже замки сменила.
- Ну… Эти очки, действительно, придают тебе несколько строгий вид… - заметил Николай.
Айя сорвала с себя очки, размахнулась, но передумала - и посадила их назад на нос.
- Пусть боятся.
- Тебе сколько сахару? - Николай поставил на стол две дымящиеся кружки: большую красно-белую для себя и стеклянную без рисунка - для Айи.
- Я пью кофе без сахара.
- Как хочешь, - он кинул себе три ложки и старательно размешал.
- Работа.
- Погоди, дай кофе допить.
- Пока ты допьешь - будет уже неактуально. Впрочем, я своих позиций не сдам. Минус двадцать, гололед.
- Плюс восемь, дождь.
- Грязь.
- Это лучше, чем гололед. Хоть на машине можно проехать.
- На твоей - по любой погоде нормально, - Айя взглянула в окно на синюю Ниву, припаркованную рядом с ее новеньким серебристым Мерседесом, - а нормальные люди пусть дома сидят, незачем в праздники по улицам шариться.
- Дома скучно.
- Зато по колено в грязи - ужасно весело!
И снова их прервал звонок.
Наташа, уже не в застиранном халатике, а в черном пуховике с облезлым воротником, накрашенная несколько сильнее, чем стоило бы, начала тараторить прямо с порога:
- Аечка! Тебе в магазине ничего не надо? Я сейчас, быстренько сбегаю. А ты пока с Мишей посиди. Он тихенький. Ты ему мультик поставь - он и будет сидеть себе спокойненько.
Наташа протолкнула в дверь трехлетнего Мишу, худенького и серенького, в мать.
- Мы работаем. И мультиков я не держу! - крикнула Айка в лестничный пролет, но Наташки уже и след простыл.
Миша тем временем рассматривал Николая. Миша не был женщиной, поэтому чары Николая (не специально наведенные, а наследственные, с детства), на Мишу не действовали, и он видел то, что есть: высокого старика с окладистой бородой и внимательными серыми глазами.
- Ну ладно, минус пятнадцать, но я больше не торгуюсь.
- Да погоди ты. Малыш, конфетку хочешь?
- Прекрати сюсюкать. Противно. На! - она протянула Мише шоколадку. - Ешь, только тихо. А мы с дядей поработаем.
- Ага, поработаем. Плюс два.
- Зима должна быть зимой. Минус десять.
- Ладно, ноль, но с дождем.
- Дядя! - Миша гладил Николая по колену.
- Отстань от дяди.
- Да скучно ему.
- Пусть читать учится. Или писать. Вон, на холодильнике магниты с буквами - пусть слово какое-нибудь соберет.
- У тебя там четыре Ы и пять Б, ты уверенна, что из этого можно собрать что-то осмысленное?
- У других получалось!
- И у того мальчика?
- У того - получилось.
- Я же говорил, не в училке дело… Сейчас посмотрю, не завалялось ли у меня чего полезного.
Николай принялся рыться в рюкзаке.
- О! Нашел! - Он с видом триумфатора достал откуда-то из бокового кармана коробку с пластилином, - Держи, пацан, лепи.
- Кухню отмывать сам будешь.
- Он аккуратно.
- Было бы похолоднее - он бы на улице гулял. А так - только ноги промочит.
- Было бы холоднее - он бы простыл за пять минут. Ветрено тут. Еще б и уши надуло.
- Вам с женой определенно стоит подумать о детях. Что-то в тебе материнский инстинкт проснулся…
- Мы, кажется, хотели поработать.
- Ты первый отвлекся. Итак, мы договорились на минус десяти.
- Кажется, речь шла о нуле.
- С тобой совершенно невозможно работать. Как я тебя терплю все это время?
- Так же, как я тебя.
Миша незаметно подкрался к столу и поставил на него свое творение - три кривых комочка пластилина, прилепленных друг к другу.
- Это что? - Айя брезгливо указала пальцем.
- Кажется, снеговик.
- Возможно. Ты в его возрасте таких же кривых лепил.
- Только из снега…
- Тогда на Новый Год всегда был снег.
- Но не слишком холодно…
- Можно было ходить без варежек.
- И гулять целыми днями.
- Минус три?
- Ну давай хотя бы минус пять.
- Но обязательно со снегом.
- Крупным, пушистым, как в детстве.
Миша давно уже спал на диване в комнате, а они стояли возле окна и смотрели, как первые огромные снежинки падают на серый мокрый асфальт.
Не будем интриговать, и сразу назовем их колдуном и ведьмой. Или волшебником и волшебницей - как вам больше нравится. Мне вот больше нравится называть его Николаем, а ее - Айей. Ну, или Айкой.
Обычно, ведьмы - либо юные красавицы с огнем во взоре, либо - крючконосые сгорбленные старухи. Айя была… ну, где-то на полпути от одного образа к другому. Назвать ее некрасивой вряд ли бы кто-то решился - вообще, чтоб говорить неприятное Айе, надо быть человеком либо слишком храбрым, либо не слишком умным… Может испепелить, и если только взглядом - значит, вам чертовски повезло.
Николай же был мужчиной мечты любой женщины. Это не выражение восторга, а точное его описание - каждая женщина видела в нем черты, присущие мужчине ее мечты. То есть Айя сейчас видела грузноватого блондина с зелеными глазами и лукавой мальчишечьей улыбкой.
Итак, они сидели за покрытым клетчатой клеенкой столом, курили, пили довольно посредственный кофе и болтали.
- И что она? - Айя вся подалась вперед, так ей было интересно.
- Да ничего. Не извинилась даже. Просто сказала, что такое бывает… Ну, я не особо за той историей слежу - ты понимаешь, дела, дела… Кстати, а как тот мальчик, ну, беленький такой, в прошлый раз…
- Кстати о делах, - Айку решительно не радовала выбранная собеседником тема, - не пора ли за них приняться? Мы еще не договорились.
- Да тут и думать нечего. Традиция. Крещенские дожди.
- Эту традицию ты и выдумал. А до того тут все было, как в нормальном городе.
- Именно что «как». Когда этот город был нормальным? Все тут не слава богу.
Раздалась фальшивая птичья трель. Айя чертыхнулась и щелкнула пальцами. Дверь черного хода, располагавшаяся аккурат напротив стола, открылась - и в кухню протиснулась соседка Наташа. Маленькая, худенькая, вся какая-то сероватая.
- Соседка! Сигареткой не поможешь? - спросила она шепотом. И тут она увидела Николая - и вся расцвела. Айя не была склонна к эмпатии, но даже она заметила отраженного в зрачках Наташи бравого усача в полковничьей форме.
Николай галантно протянул Наташе сигарету.
- А еще одну можно? На вечер? - Наташа неумело-кокетливо поправила жидкие волосенки.
Николай вложил ей в руки всю пачку.
Наташа обалдело смотрела на сигареты, прижимая их к себе, как ребенок - любимую игрушку.
- Извини, мы немного заняты, - сухо произнесла Айя, выразительно глядя на дверь.
Не переставая улыбаться и крутить на пальце сивую прядь, Наташа попятилась спиной на лестницу. Айя громко фыркнула ей вслед и захлопнула дверь. Для разнообразия - руками.
Николай, кажется, получал от этого зрелища удовольствие.
- Вернемся к работе! - Тон Айи не предвещал ничего хорошего.
В дверь опять позвонили.
- А десяточку до получки не одолжишь? - Наташа топталась на пороге, всем видом выказывая покорность, но взгляды на Николая бросала откровенно призывные.
- Подавись, - ласково прошипела Айя, протягивая ей стольник.
- Я только до зарплаты… Честно…
Айя закрыла дверь перед самым носом Наташи.
Николай вздохнул - и занялся кофеваркой.
- Так что тот мальчик? - как бы невзначай бросил он через плечо.
- Мальчик? Да чтоб этот мальчик… - Айя откровенно кипела, но усилием воли взяла себя в руки. - Мальчик заявил, что я милая, добрая и похожа на его первую учительницу. Прикинь, да? Я - на училку. Вылетел из дома впереди собственного визга. Я даже замки сменила.
- Ну… Эти очки, действительно, придают тебе несколько строгий вид… - заметил Николай.
Айя сорвала с себя очки, размахнулась, но передумала - и посадила их назад на нос.
- Пусть боятся.
- Тебе сколько сахару? - Николай поставил на стол две дымящиеся кружки: большую красно-белую для себя и стеклянную без рисунка - для Айи.
- Я пью кофе без сахара.
- Как хочешь, - он кинул себе три ложки и старательно размешал.
- Работа.
- Погоди, дай кофе допить.
- Пока ты допьешь - будет уже неактуально. Впрочем, я своих позиций не сдам. Минус двадцать, гололед.
- Плюс восемь, дождь.
- Грязь.
- Это лучше, чем гололед. Хоть на машине можно проехать.
- На твоей - по любой погоде нормально, - Айя взглянула в окно на синюю Ниву, припаркованную рядом с ее новеньким серебристым Мерседесом, - а нормальные люди пусть дома сидят, незачем в праздники по улицам шариться.
- Дома скучно.
- Зато по колено в грязи - ужасно весело!
И снова их прервал звонок.
Наташа, уже не в застиранном халатике, а в черном пуховике с облезлым воротником, накрашенная несколько сильнее, чем стоило бы, начала тараторить прямо с порога:
- Аечка! Тебе в магазине ничего не надо? Я сейчас, быстренько сбегаю. А ты пока с Мишей посиди. Он тихенький. Ты ему мультик поставь - он и будет сидеть себе спокойненько.
Наташа протолкнула в дверь трехлетнего Мишу, худенького и серенького, в мать.
- Мы работаем. И мультиков я не держу! - крикнула Айка в лестничный пролет, но Наташки уже и след простыл.
Миша тем временем рассматривал Николая. Миша не был женщиной, поэтому чары Николая (не специально наведенные, а наследственные, с детства), на Мишу не действовали, и он видел то, что есть: высокого старика с окладистой бородой и внимательными серыми глазами.
- Ну ладно, минус пятнадцать, но я больше не торгуюсь.
- Да погоди ты. Малыш, конфетку хочешь?
- Прекрати сюсюкать. Противно. На! - она протянула Мише шоколадку. - Ешь, только тихо. А мы с дядей поработаем.
- Ага, поработаем. Плюс два.
- Зима должна быть зимой. Минус десять.
- Ладно, ноль, но с дождем.
- Дядя! - Миша гладил Николая по колену.
- Отстань от дяди.
- Да скучно ему.
- Пусть читать учится. Или писать. Вон, на холодильнике магниты с буквами - пусть слово какое-нибудь соберет.
- У тебя там четыре Ы и пять Б, ты уверенна, что из этого можно собрать что-то осмысленное?
- У других получалось!
- И у того мальчика?
- У того - получилось.
- Я же говорил, не в училке дело… Сейчас посмотрю, не завалялось ли у меня чего полезного.
Николай принялся рыться в рюкзаке.
- О! Нашел! - Он с видом триумфатора достал откуда-то из бокового кармана коробку с пластилином, - Держи, пацан, лепи.
- Кухню отмывать сам будешь.
- Он аккуратно.
- Было бы похолоднее - он бы на улице гулял. А так - только ноги промочит.
- Было бы холоднее - он бы простыл за пять минут. Ветрено тут. Еще б и уши надуло.
- Вам с женой определенно стоит подумать о детях. Что-то в тебе материнский инстинкт проснулся…
- Мы, кажется, хотели поработать.
- Ты первый отвлекся. Итак, мы договорились на минус десяти.
- Кажется, речь шла о нуле.
- С тобой совершенно невозможно работать. Как я тебя терплю все это время?
- Так же, как я тебя.
Миша незаметно подкрался к столу и поставил на него свое творение - три кривых комочка пластилина, прилепленных друг к другу.
- Это что? - Айя брезгливо указала пальцем.
- Кажется, снеговик.
- Возможно. Ты в его возрасте таких же кривых лепил.
- Только из снега…
- Тогда на Новый Год всегда был снег.
- Но не слишком холодно…
- Можно было ходить без варежек.
- И гулять целыми днями.
- Минус три?
- Ну давай хотя бы минус пять.
- Но обязательно со снегом.
- Крупным, пушистым, как в детстве.
Миша давно уже спал на диване в комнате, а они стояли возле окна и смотрели, как первые огромные снежинки падают на серый мокрый асфальт.