Немцы в Ивне
Оригинал взят у dimitriy_kr в Немцы в Ивне
Осень 1941 года. Уже четвёртый месяц шла Великая Отечественная война. Советская армия отступала. Тревожные сводки по радио сообщали, что после упорных боёв наши войска оставили очередной город.
По дорогам от деревни к деревне в то время шли беженцы - в основном женщины с детьми. Их расселяли по домам на ночь. Передохнув, люди шли дальше, в тыл.
Ивня находилась немного в стороне от больших дорог, и продвигаться по этой местности было безопаснее.
Гуртовщики угоняли стада племенных коров и лошадей. По ночам до самого утра в поле горели костры. У костров грелись озябшие, усталые люди, паслись и отдыхали стада.
А утром они снова шли дальше от войны, на восток - в глубокий тыл.
Вскоре наступило затишье, страшное своей неизвестностью.
По ночам на юго-востоке были слышны отзвуки дальних боёв, в полнеба колыхало красное зарево пожаров (на мой взгляд, это относится к 1943 году, в 41-ом в Ивнянском районе сильных боёв не было - прим. сост.).
На затихших улицах села было темно, лишь кое-где мерцали в окнах слабые огоньки коптилок. В Ивне оставались женщины, дети, да старики. Люди старались запастись на зиму топливом, продуктами. Собирали на колхозном поле неубранную свёклу, обмолачивали вручную брошенные скирды пшеницы.
27 октября в Ивню пришли немцы. Немецкие солдаты в чёрной форме, со свастикой на правом рукаве, с автоматами на груди и пистолетами в руках.
Они проходили по улицам небольшими отрядами. Их называли карателями (в рукописи написано «карабелями», возможно, это опечатка - прим. сост.).
На базарной площади немцы соорудили виселицу. Люди боялись выходить из своих домов. Немецких солдат расселили по хатам. Троих немцев поселили к бабушке Анисье (жила она на улице Александровке, ныне Тельмана - прим. сост.). Бабушка Анисья тогда ещё не была старухой, жила вдвоём с мужем-инвалидом без одной руки. Двое их сыновей воевали на фронте.
Немцы заняли горницу. Хозяева дома приютились на кухне.
Немцы особо не докучали Анисье. Они уходили рано утром и приходили только вечером, просили нагреть самовар.
Самый молодой из них, светловолосый Курт старался помочь хозяевам. Он носил воду, колол сухие поленья на щепки для самовара.
Курт знал всего несколько слов по-русски, и пытался объясняться с бабушкой знаками.
В тот памятный день (28 января 1942 года - прим. сост.) немцы пришли раньше обычного. Сели на деревянный диван и о чём-то громко спорили.
Потом Курт задёрнул ситцевый полог над кроватью и зарыдал. С надрывом, громко, как ребёнок.
Анисье стало жаль немца. Он чем-то напоминал её младшего сына. Бабушка подошла к кровати и тронула его за плечо. Курт вскочил, сел. Лицо его было мокрым от слёз. Он стучал кулаком себе в грудь, показывал что-то рукой невысоко от пола и кричал:
«Киндер, киндер, пу! пу!» (записано буквально - прим. сост.).
Сидящие на диване немцы стали на него кричать.
Всё стало понятно только на другой день. Соседи рассказали, что немцы вывели в песчаный карьер возле больницы несколько еврейских женщин с детьми, и там расстреляли. Это были беженцы, которые не успели (или не смогли) уйти с остальными. Проживали они в Доме Крестьянина, который тогда пустовал [1].
Бывший Дом крестьянина (ул. Космонавтов, 20 «А»). После войны здесь вновь находился Дом колхозника. В 1965 году в связи с перенесением рынка с близлежащей площади здание отдали под музыкальную школу. Последние годы оно стояло без присмотра, было ветхим и уже начало разрушаться. Во второй половине 2000-х годов здание было реконструировано, обложено плиткой. Но исторический облик бывшего Дома колхозника потерян. Ныне в этом здании находится магазин хозяйственных и строительных товаров.
Через два дня немцы ушли из Ивни, установив свой порядок. На прощание Курт пожал руку деду, поклонился бабушке Анисье.
Бабушка Анисья потом говорила: «Ну не все же немцы были фашистами и извергами. Они же солдаты, люди подневольные».
Младший сын Анисьи погиб в первый же год войны. Старший вернулся живым, досрочно, со многими ранениями. Он успел жениться, завести семью, но вскоре умер, оставив бабушке троих малолетних внуков.
Доживала свой век бабушка Анисья со спившейся невесткой. Никого не проклинала, лишь молилась. Она просила Бога, чтобы он не допустил снова на русскую землю такую беду.
Антонина Локтева
Составил и опубликовал её внук Дмитрий Чурсин.
В изначальный текст внесены незначительные изменения - стилистические правки, комментарии составителя.
[1] Всего тогда было расстреляно 38 человек. Спастись от смерти удалось лишь двум девушкам: С. Левиной и Л. Гуревич. Они были ранены, и каратели приняли их за мёртвых. Скрывала и выхаживала их жительница Ивни П. А. Баранова. За совершённый подвиг мужества и милосердия этой русской женщине израильским правительством впоследствии было присвоено звание «Праведник мира». - Прим. сост.
Осень 1941 года. Уже четвёртый месяц шла Великая Отечественная война. Советская армия отступала. Тревожные сводки по радио сообщали, что после упорных боёв наши войска оставили очередной город.
По дорогам от деревни к деревне в то время шли беженцы - в основном женщины с детьми. Их расселяли по домам на ночь. Передохнув, люди шли дальше, в тыл.
Ивня находилась немного в стороне от больших дорог, и продвигаться по этой местности было безопаснее.
Гуртовщики угоняли стада племенных коров и лошадей. По ночам до самого утра в поле горели костры. У костров грелись озябшие, усталые люди, паслись и отдыхали стада.
А утром они снова шли дальше от войны, на восток - в глубокий тыл.
Вскоре наступило затишье, страшное своей неизвестностью.
По ночам на юго-востоке были слышны отзвуки дальних боёв, в полнеба колыхало красное зарево пожаров (на мой взгляд, это относится к 1943 году, в 41-ом в Ивнянском районе сильных боёв не было - прим. сост.).
На затихших улицах села было темно, лишь кое-где мерцали в окнах слабые огоньки коптилок. В Ивне оставались женщины, дети, да старики. Люди старались запастись на зиму топливом, продуктами. Собирали на колхозном поле неубранную свёклу, обмолачивали вручную брошенные скирды пшеницы.
27 октября в Ивню пришли немцы. Немецкие солдаты в чёрной форме, со свастикой на правом рукаве, с автоматами на груди и пистолетами в руках.
Они проходили по улицам небольшими отрядами. Их называли карателями (в рукописи написано «карабелями», возможно, это опечатка - прим. сост.).
На базарной площади немцы соорудили виселицу. Люди боялись выходить из своих домов. Немецких солдат расселили по хатам. Троих немцев поселили к бабушке Анисье (жила она на улице Александровке, ныне Тельмана - прим. сост.). Бабушка Анисья тогда ещё не была старухой, жила вдвоём с мужем-инвалидом без одной руки. Двое их сыновей воевали на фронте.
Немцы заняли горницу. Хозяева дома приютились на кухне.
Немцы особо не докучали Анисье. Они уходили рано утром и приходили только вечером, просили нагреть самовар.
Самый молодой из них, светловолосый Курт старался помочь хозяевам. Он носил воду, колол сухие поленья на щепки для самовара.
Курт знал всего несколько слов по-русски, и пытался объясняться с бабушкой знаками.
В тот памятный день (28 января 1942 года - прим. сост.) немцы пришли раньше обычного. Сели на деревянный диван и о чём-то громко спорили.
Потом Курт задёрнул ситцевый полог над кроватью и зарыдал. С надрывом, громко, как ребёнок.
Анисье стало жаль немца. Он чем-то напоминал её младшего сына. Бабушка подошла к кровати и тронула его за плечо. Курт вскочил, сел. Лицо его было мокрым от слёз. Он стучал кулаком себе в грудь, показывал что-то рукой невысоко от пола и кричал:
«Киндер, киндер, пу! пу!» (записано буквально - прим. сост.).
Сидящие на диване немцы стали на него кричать.
Всё стало понятно только на другой день. Соседи рассказали, что немцы вывели в песчаный карьер возле больницы несколько еврейских женщин с детьми, и там расстреляли. Это были беженцы, которые не успели (или не смогли) уйти с остальными. Проживали они в Доме Крестьянина, который тогда пустовал [1].
Бывший Дом крестьянина (ул. Космонавтов, 20 «А»). После войны здесь вновь находился Дом колхозника. В 1965 году в связи с перенесением рынка с близлежащей площади здание отдали под музыкальную школу. Последние годы оно стояло без присмотра, было ветхим и уже начало разрушаться. Во второй половине 2000-х годов здание было реконструировано, обложено плиткой. Но исторический облик бывшего Дома колхозника потерян. Ныне в этом здании находится магазин хозяйственных и строительных товаров.
Через два дня немцы ушли из Ивни, установив свой порядок. На прощание Курт пожал руку деду, поклонился бабушке Анисье.
Бабушка Анисья потом говорила: «Ну не все же немцы были фашистами и извергами. Они же солдаты, люди подневольные».
Младший сын Анисьи погиб в первый же год войны. Старший вернулся живым, досрочно, со многими ранениями. Он успел жениться, завести семью, но вскоре умер, оставив бабушке троих малолетних внуков.
Доживала свой век бабушка Анисья со спившейся невесткой. Никого не проклинала, лишь молилась. Она просила Бога, чтобы он не допустил снова на русскую землю такую беду.
Антонина Локтева
Составил и опубликовал её внук Дмитрий Чурсин.
В изначальный текст внесены незначительные изменения - стилистические правки, комментарии составителя.
[1] Всего тогда было расстреляно 38 человек. Спастись от смерти удалось лишь двум девушкам: С. Левиной и Л. Гуревич. Они были ранены, и каратели приняли их за мёртвых. Скрывала и выхаживала их жительница Ивни П. А. Баранова. За совершённый подвиг мужества и милосердия этой русской женщине израильским правительством впоследствии было присвоено звание «Праведник мира». - Прим. сост.