«Франция - наследница Рима, и другой Империи никогда более не бывать».
(«Ответ дофина послам Карла VII», XV век).
«Государю надо служить так же, как и отечеству. В личности государя воплощено все государство. В нем сила и воля всего народа… добропорядочный человек готов отдать жизнь за государя».
(Ж.Б. Боссюэ, «Политика, взятая из Священного
(
Read more... )
Comments 6
Вопрос. Со своим Третьим Римом мы, кажется, вровень пришли?)
Притом что условия немного разные, наверное, были?
Они власть и наследство, пусть и символическое делили, у нас с местом в мире определялись?
Первая мысль)
Мне думается, что огромное количество русских писателей и мыслителей кормились перво- и второсортной именно французской философией. Причем той, что наследовала именно идеи просвещения. Например, у Толстого в «Воскресении» проглядывает не 20, а 18 век. Достоевский же, питался еще и французской второсортной беллетристикой, как уж он эти идеи переваривал - другая история. У Достоевского этих идей - «кругом враги», «самопожертвование», развенчание наполеонов - навалом.
Вторая завиральная мысль.
Возможно, именно подобное осознание некоторой вторичности, общности, требовало от наших мыслителей активного проталкивания «особого пути» и доказывания собственной исконности, оригинальности и т.д?
Reply
Что касается влияний - то да, конечно, огромный толчок от французов, но и не без немцев. Причем кто повлиял больше - вопрос, что называется, на засыпку докторам наук. Недаром же наш "особый путь" - просто калька немецкого Sonderwega.
Вторичность как исходный пункт "особости"? Думаю, не без этого. Но и не только. Я бы первые потуги на "особость" отнёс к годам царствования Николая I, когда вобщем то империя воспринималась этаким "паладином Европы".
Reply
Немцы, безусловно, повлияли не меньше, а то и, правда, больше. Взять хотя бы шеллингианство наших славянофилов.
Тут, конечно, проблема для академиков - в чем измерять влияние? Один килоГегель подойдет как единица?))
А с французами мне куда забавнее влияние именно французской полубульварной литературы на наших мыслителей.
Еще Набоков указывал на сходство сцены праздника у идеальной семьи у Чернышевского и борделя у Мопассана. Или проект преобразования тюрем в «Воскресении» Толстого(безнравственно сажать в тюрьму, потому что…) восходит к «Парижским тайнам» Эжена Сю. И из поэзии наш граф любил именно душеполезные, сентиментальные стихи французских поэтов. Про загубленную девственность и все такое…
Reply
Reply
Reply
Reply
Leave a comment