#янебоюсьсказать
Я тоже скажу, потому что у меня есть к этому свое отношение и своя позиция в этом вопросе, и я оставлю в стороне мою историю, потому что о ней я уже все рассказал в другом месте.
Я психолог-консультант.
Ко мне приходят люди, пережившие сексуальное насилие. И я раз за разом вижу, что, может быть, самое трудное - начать говорить, заговорить об этом, назвать произошедшее словами.
Это естественно: в травме - в любой травме - много стыда. Человек обвиняет себя в том, что произошло, потому что это помогает сохранить иллюзию управляемости, предсказуемости мира. В непредсказуемом и неуправляемом мире слишком страшно жить.
Похожее происходит и с теми, кто реагирует на рассказ о травме обвинением пострадавшего: он пытается сохранить иллюзию управляемости и предсказуемости, иллюзию контроля и безопасности. Если пострадавший и пострадавшая "сами виноваты", значит "я так не сделаю и со мной плохого не случится".
И это можно понять, когда люди так реагируют. Страх и боль часто заставляют делать что-то нехорошее, недостойное. Пытки, например, на этом эффекте и работают, вынуждая предавать своих, оговаривать себя и делать другие вещи, которые никак хорошими не назовешь.
При встрече с чужим опытом неуправляемости мира мы, люди, пугаемся очень сильно, испытываем страх и боль. И защищаемся, обвиняя пострадавшего и пострадавшую. Так мы пытаемся вернуть иллюзию контроля и успокоить свои страх и боль.
Но, по чести сказать, это не такие страх и боль, как те, что испытывает пострадавшая от сексуального насилия. Это только эхо, слабое эхо. И если найти под собой опору -например, удобнее сесть в кресло, потопать ногами по полу, оглядеться и понять, где вы сейчас находитесь, и что здесь сейчас безопасно, если восстановить замершее дыхание, пошевелиться, попрыгать, встряхнуться, попить воды, пробежаться, побить "грушу"... - сделать что-то телом, а также интеллектуально осмыслить происходящее, то можно заметить, что страх ушел и, самое главное - что он был. И вот теперь, уже без страха, можно увидеть, что вообще-то перед нами история человека, на которого напали и которому причинили страдание.
И вот этот человек, в данном случае - участницы флешмоба #янебоюсьсказать - рассказывают о своем страдании.
А мы оказались так напуганы, что хотим заткнуть их любой ценой, еще больше устыдить - чтобы они сами заткнули себя.
Вместо того, чтобы сказать простое человеческое: "Как мне жаль, что с тобой случилось такое. Как мне жаль, что люди делают такое с людьми. Как я зол или зла на тех, кто это делает".
Я вижу в сети высказывания психологов и психотерапевтов - поддерживающие пострадавших и осуждающие насильников. И я вижу высказывания психологов и психотерапевтов, обвиняющие пострадавших: не так говорят, не то говорят, не там, не нам, не в той обстановке, вообще не надо об этом говорить. Что тут скажешь: психологи тоже люди. Тоже могут пугаться и защищаться. Вот еще одна польза флешмоба: стало видно, к кому из специалистов небезопасно с этим обращаться.
Важно знать, что травма останавливает время для пострадавшего. Часть его всегда остается в том моменте, когда произошел этот ужас. Представьте себе: вокруг вас ходят люди, внутри которых, пусть даже где-то в самом дальнем спрятанном уголке, продолжается этот ужас. Непрерывно. Годами. И само собой оно не остановится. И самое трудное - заговорить об этом, дать знать о происходящем, позвать на помощь.
Я очень рад, что женщины говорят об этом вслух. Я знаю, что это может причинять страдания тем, кто читает их рассказы. И в ответ они могут причинить страдание рассказывающим. Я хочу сказать: будьте готовы к этому. Если хотите рассказать о своей истории в этом флешмобе или когда либо еще - имейте в виду, что может быть вот такая защитная реакция, нападение. Если заранее закладываться на это, немножко меньше больно. Мне очень жаль, что приходится закладываться на это. И я очень рад, что есть и другая реакция, и что люди проявляют ее все чаще, все более открыто: реакция поддержки, защиты пострадавших. Это достойно.
Мы, люди, частью относимся к природе, а частью противостоим ей. Естественная защитная реакция относится к природной части. Это срабатывает как безусловный рефлекс, это как желание пописать при переполненном мочевом пузыре. Но по большей части здоровые люди умеют не писать где попало в любой момент, а находят подходящее место и подходящий момент. Это не врожденное, этому учатся.
Мы можем научиться и другими реакциями управлять. Бихевиористы вот говорят, что свобода как раз там и существует - в промежутке между стимулом и реакцией.
Я очень рад, что женщины говорят об этом, потому что так они выходят из того темного страшного закутка, в котором их удерживает травма. Выходят на свет, к другим людям. Из одиночества в том страшном закутке.
Я очень рад, что женщины говорят об этом, потому что так мужчины могут увидеть, как они выглядят в их глазах - ни фига не героями на белых конях, не защитниками, а насильниками и уродами, от которых лучше держаться подальше. И, может быть, окажется, что мужчины тоже люди, и им это не понравится, и они захотят что-то изменить. Например, бороться с насильниками в своей среде и в самих себе.
Я очень рад, что эти потрясающие женщины, смелые, отважные, сильные, говорят об этом. Теперь это невозможно не видеть, и с этим что-то придется делать.
И мне очень жаль. Мне бесконечно жаль, что столь многим женщинам есть что рассказать об этом. Это страшно так, что волосы дыбом.
Я еще повторю то, что сказал пару дней назад:
Я вижу, что молчание не помогает. Я вижу, что молчание помогает только насильникам. А жертвы боятся говорить, потому что им же будет стыдно и нехорошо. И это молчание защищает насильников, обеспечивает им безопасность и удобство.
Поэтому я считаю, что это важный и нужный разговор, он должен быть открытым.
Пострадавшие говорят так, как могут. Возможно, это первый раз в жизни, когда женщина решается рассказать о такой беде. Возможно, ей стыдно и страшно говорить об этом. И это еще больше затрудняет задачу. И осуждать ее за "неудачную" форму высказывания - осуждать за то, что она неудобна. Я думаю, уже хватит ожидать, чтобы женщины были удобны. Уже всё, баста. Жертва, пострадавшая, не обязана заботиться об удобстве окружающих, я предлагаю иметь это в виду.
Я хочу, чтобы пострадавшая от сексуального насилия могла говорить об этом так же свободно, как если бы говорила, что у нее украли кошелек, угнали машину, убили собаку, избили, ограбили.
Поэтому я говорю.
Я психолог-консультант.
Ко мне приходят люди, пережившие сексуальное насилие. И я раз за разом вижу, что, может быть, самое трудное - начать говорить, заговорить об этом, назвать произошедшее словами.
Это естественно: в травме - в любой травме - много стыда. Человек обвиняет себя в том, что произошло, потому что это помогает сохранить иллюзию управляемости, предсказуемости мира. В непредсказуемом и неуправляемом мире слишком страшно жить.
Похожее происходит и с теми, кто реагирует на рассказ о травме обвинением пострадавшего: он пытается сохранить иллюзию управляемости и предсказуемости, иллюзию контроля и безопасности. Если пострадавший и пострадавшая "сами виноваты", значит "я так не сделаю и со мной плохого не случится".
И это можно понять, когда люди так реагируют. Страх и боль часто заставляют делать что-то нехорошее, недостойное. Пытки, например, на этом эффекте и работают, вынуждая предавать своих, оговаривать себя и делать другие вещи, которые никак хорошими не назовешь.
При встрече с чужим опытом неуправляемости мира мы, люди, пугаемся очень сильно, испытываем страх и боль. И защищаемся, обвиняя пострадавшего и пострадавшую. Так мы пытаемся вернуть иллюзию контроля и успокоить свои страх и боль.
Но, по чести сказать, это не такие страх и боль, как те, что испытывает пострадавшая от сексуального насилия. Это только эхо, слабое эхо. И если найти под собой опору -например, удобнее сесть в кресло, потопать ногами по полу, оглядеться и понять, где вы сейчас находитесь, и что здесь сейчас безопасно, если восстановить замершее дыхание, пошевелиться, попрыгать, встряхнуться, попить воды, пробежаться, побить "грушу"... - сделать что-то телом, а также интеллектуально осмыслить происходящее, то можно заметить, что страх ушел и, самое главное - что он был. И вот теперь, уже без страха, можно увидеть, что вообще-то перед нами история человека, на которого напали и которому причинили страдание.
И вот этот человек, в данном случае - участницы флешмоба #янебоюсьсказать - рассказывают о своем страдании.
А мы оказались так напуганы, что хотим заткнуть их любой ценой, еще больше устыдить - чтобы они сами заткнули себя.
Вместо того, чтобы сказать простое человеческое: "Как мне жаль, что с тобой случилось такое. Как мне жаль, что люди делают такое с людьми. Как я зол или зла на тех, кто это делает".
Я вижу в сети высказывания психологов и психотерапевтов - поддерживающие пострадавших и осуждающие насильников. И я вижу высказывания психологов и психотерапевтов, обвиняющие пострадавших: не так говорят, не то говорят, не там, не нам, не в той обстановке, вообще не надо об этом говорить. Что тут скажешь: психологи тоже люди. Тоже могут пугаться и защищаться. Вот еще одна польза флешмоба: стало видно, к кому из специалистов небезопасно с этим обращаться.
Важно знать, что травма останавливает время для пострадавшего. Часть его всегда остается в том моменте, когда произошел этот ужас. Представьте себе: вокруг вас ходят люди, внутри которых, пусть даже где-то в самом дальнем спрятанном уголке, продолжается этот ужас. Непрерывно. Годами. И само собой оно не остановится. И самое трудное - заговорить об этом, дать знать о происходящем, позвать на помощь.
Я очень рад, что женщины говорят об этом вслух. Я знаю, что это может причинять страдания тем, кто читает их рассказы. И в ответ они могут причинить страдание рассказывающим. Я хочу сказать: будьте готовы к этому. Если хотите рассказать о своей истории в этом флешмобе или когда либо еще - имейте в виду, что может быть вот такая защитная реакция, нападение. Если заранее закладываться на это, немножко меньше больно. Мне очень жаль, что приходится закладываться на это. И я очень рад, что есть и другая реакция, и что люди проявляют ее все чаще, все более открыто: реакция поддержки, защиты пострадавших. Это достойно.
Мы, люди, частью относимся к природе, а частью противостоим ей. Естественная защитная реакция относится к природной части. Это срабатывает как безусловный рефлекс, это как желание пописать при переполненном мочевом пузыре. Но по большей части здоровые люди умеют не писать где попало в любой момент, а находят подходящее место и подходящий момент. Это не врожденное, этому учатся.
Мы можем научиться и другими реакциями управлять. Бихевиористы вот говорят, что свобода как раз там и существует - в промежутке между стимулом и реакцией.
Я очень рад, что женщины говорят об этом, потому что так они выходят из того темного страшного закутка, в котором их удерживает травма. Выходят на свет, к другим людям. Из одиночества в том страшном закутке.
Я очень рад, что женщины говорят об этом, потому что так мужчины могут увидеть, как они выглядят в их глазах - ни фига не героями на белых конях, не защитниками, а насильниками и уродами, от которых лучше держаться подальше. И, может быть, окажется, что мужчины тоже люди, и им это не понравится, и они захотят что-то изменить. Например, бороться с насильниками в своей среде и в самих себе.
Я очень рад, что эти потрясающие женщины, смелые, отважные, сильные, говорят об этом. Теперь это невозможно не видеть, и с этим что-то придется делать.
И мне очень жаль. Мне бесконечно жаль, что столь многим женщинам есть что рассказать об этом. Это страшно так, что волосы дыбом.
Я еще повторю то, что сказал пару дней назад:
Я вижу, что молчание не помогает. Я вижу, что молчание помогает только насильникам. А жертвы боятся говорить, потому что им же будет стыдно и нехорошо. И это молчание защищает насильников, обеспечивает им безопасность и удобство.
Поэтому я считаю, что это важный и нужный разговор, он должен быть открытым.
Пострадавшие говорят так, как могут. Возможно, это первый раз в жизни, когда женщина решается рассказать о такой беде. Возможно, ей стыдно и страшно говорить об этом. И это еще больше затрудняет задачу. И осуждать ее за "неудачную" форму высказывания - осуждать за то, что она неудобна. Я думаю, уже хватит ожидать, чтобы женщины были удобны. Уже всё, баста. Жертва, пострадавшая, не обязана заботиться об удобстве окружающих, я предлагаю иметь это в виду.
Я хочу, чтобы пострадавшая от сексуального насилия могла говорить об этом так же свободно, как если бы говорила, что у нее украли кошелек, угнали машину, убили собаку, избили, ограбили.
Поэтому я говорю.