Открытое письмо Константина Богомолова Павлу Лунгину.
Короткое пояснение от меня лично, это письмо, является ответом режиссера Константина Богомолова на факт увольнения его Павлом Лунгиным с проекта "Дирижер".
Предисловие:
25 смен отработано - оставалось две недели съемок.
Работали тяжело но едино.
Оператор - Саша Симонов (и в документальных съемках с нами работал по приглашению Саши Павел Костомаров), актеры - Багдонас, Колтаков, Мороз, Оболдина, Бадалов, Чиповская, Сиротин, Барковский.
Внезапно продюсер картины г-н Панфилов улетает из Иерусалима в Москву и спустя три дня возвращается с г-ном Лунгиным, в чьей Студии картина снималась. Он же вместе с еще одним человеком - автор сценария.
Лунгин говорит: Костя, я отсмотрел материал, ты меня обманул, ты ставишь другое кино, я тебя увольняю и сам буду снимать.
Я встал и ушел.
Вот мой ответ.
Уважаемый Павел Семенович!
Я хочу изложить Вам в письме свое видение ситуации, поскольку с глазу на глаз это делать бесполезно - слишком эмоциональным будет разговор, а значит, бессодержательным.
Вы предъявили мне обвинение в обмане: в нежелании снимать сценарий, и в изменениях, которые я вносил по ходу съемок.
Напомню Вам последовательность событий.
Мне был предложен литературный сценарий, по Вашему собственному признанию, глубоко несовершенный, который нами вместе перерабатывался в течение месяца.
Евгением Панфиловым, официальным продюсером картины (так значится в моем контракте), был озвучен бюджет картины в 2 миллиона 600 тысяч долларов.
Этот довольно солидный бюджет был абсолютно адекватен сценарию, требовавшему большого количества артистов, экспедиции, сложнейших объектов.
Мною было предложено снимать фильм в документальной манере с документальными съемками, чтобы иметь возможность максимально использовать музыку Митрополита Иллариона Алфеева в качестве оформления и сопровождения видеоряда, ибо именно эта музыка была источником замысла, а ее темы - смысловым стержнем картины.
Документальность должна была стать главным инструментом в достижении доверия зрителя к этой истории, а значит, и доверия к главной, религиозной теме, теме проживания страстей главным героем.
Мы с Вами договорились о том, что документальность должна проявиться в том числе и в съемках репетиционной и концертной части фильма. В связи с этим мне было сказано Вами и г-ном Панфиловым, что у Вас есть договоренности с БСО (уже игравшим эту музыку и знающим ее) и мы будем снимать настоящий концерт в Иерусалиме.
Я не верю, что Вы обманывали меня. Я верю, что вы ДЕЙСТВИТЕЛЬНО с самого начала предполагали съемки концерта БСО и поездка в Иерусалим с выбором натуры не была организована для отвода глаз.
Однако после подписания мною контракта мне было сказано, что у студии нет возможностей снимать концерт БСО в Иерусалиме, так как БСО очень занят в ближайшие месяцы. Более того, мне было предложено отказаться от документальных съемок концерта в принципе и снять израильский оркестр водящий смычками и раскрывающий рты под фонограмму. На мои слова, что это меняет смысл и эстетику, мне было сказано, что все это глупости, и мне надо слушать Вас, более опытного и понимающего в кино человека.
Я, желая работать, и веря словам г-на Панфилова об отсутствии денег и возможностей, предложил творческий выход из ситуации с концертом, дающий мне возможность сохранить документальный стиль картины в том числе в съемках концерта. Я предложил везти БСО в Иерусалим в ЛЮБОЕ время не в декабре - тогда, когда сможет БСО, если у Вас действительно тесные контакты с этим оркестром. Мне было сказано Панфиловым, что дело на самом деле не в графике БСО, а в том, что на это просто НЕТ ДЕНЕГ. Кроме того, г-н Панфилов сказал мне, что автору музыки совсем не нужно чтобы в кадре был настоящий оркестр. Это может быть и массовка, главное, чтобы звучала музыка. Я не мог поверить этому и попросил о встрече с Алфеевым, в чем мне было категорически отказано г-ном Панфиловым.
Тогда я задал вопрос: если в Израиле мы снимаем израильских музыкантов водящих смычками под фонограмму, что же делать с московской репетицией? КОГО снимать в Москве? Других музыкантов? Настоящий хор? Как все это смонтировать?
Ответа не было.
Точнее, он был: тебе дали снимать кино, радуйся, выкручивайся и не задавай вопросов.
Готовый уйти с проекта, я все еще верил, что дело действительно в проблемах бюджета и предложил еще один творческий выход из ситуации с концертом: снять оркестр БСО в абстрактном пространстве в Москве - но снять настоящий оркестр и настоящий концерт.
И это предложение с трудом, но было принято.
Вы говорите мне: ты не снял московскую репетицию.
Да, я не сделал этого.
Я строго придерживался выбранного документального стиля. И не хотел вранья.
Продюсер картины г-н Панфилов сказал, что в фильме должна звучать чистовая запись музыки сделанная БСО - звучать везде, в том числе и в сценах репетиций.
И это - условие проекта.
А на мой вопрос, как она может звучать в сценах репетиций, когда на эти сцены мне не дают не только оркестр, но даже хор в полном составе, мне говорилось: «Ну ты же что-нибудь придумаешь».
И я придумывал. Но в ответ получил обвинения в обмане.
Если бы Вы сказали, что Вам просто не нравится, что и как я снимаю, я бы не сказал ни слова. Вы возглавляете этот проект и это Ваше право.
Но Вы бросаетесь серьезными обвинениями и я должен отвечать.
Кстати, замечу: я дважды за время съемочного периода (последний раз - 25ноября) спрашивал Панфилова - смотрите ли Вы с ним материал и довольны ли Вы и он.
И получал ответ: да, все хорошо.
Но это так, между прочим.
Далее.
До подписания контракта мы с Вами говорили о целом ряде артистов, о которых можно условно сказать, что это «дорогие» артисты - известные, «звездные» и т.п..
Словом, было очевидно, что у меня нет ограничений в выборе исполнителей.
После подписания мною контракта мне было сказано, что на целый ряд оговоренных артистов денег нет.
При том, что г-н Панфилов опытный человек, он внезапно стал изображать полное незнание о размерах ставок тех или иных артистов, и удивленно говорил: а что это они все так дорого берут?
Более того, стали возникать неприличные ситуации, когда мне предлагалось «поговорить» с некоторыми артистами, чтобы они снизили ставки.
В итоге многие артисты работают в картине по ставкам ниже своих обычных - и часто под МОЕ имя и МОИ идеи.
Вы утверждаете, что я не снял финал фильма в самолете.
Скажите, Вам описать, что творилось с объектом «самолет»?
Это займет несколько страниц.
Как во время обсуждения сценария говорилось о строительстве объекта?
Как потом по утверждению Панфилова денег на объект не оказалось и решено было все организовать бесплатно благодаря Вашим знакомствам в авиаотрасли?
Как в течение месяца оператору и мне говорилось, что вот-вот мы поедем смотреть самолет?
Как мы с оператором получили возможность зайти в этот самолет накануне первого дня съемок в этом объекте?
Как из-за этого был «съеден» первый день съемок, потому что именно он пошел на запланированный в КПП день освоения?
Как ежедневно тратилось по пять часов от съемочного дня на прохождение на взлетную полосу, потому что объект несмотря на бесплатность находился в самом неудобном из всех возможных мест съемок - на режимном пространстве взлетной полосы Домодедово, куда надо было гнать технику, массовку и группу? Плюс московские пробки вечером в аэропорт и утром из аэропорта?
Я понимаю, что бесплатный самолет доставшийся нам - это, наверное, большая продюсерская удача, позволяющая сэкономить много денег (если бы, правда, по приезде в Иерусалим группу не селили в двухзвездочную гостиницу, в номере которой лично я сразу встретил таракана и чьи-то волосы в умывальнике).
И все-таки может быть было бы лучше построить объект, затратив деньги?
Или на стадии работы над сценарием понять, что бюджета на ЭТОТ сценарий не хватает?
И тогда не обвинять меня в том, что я в невыносимых условиях успеваю снять то, что успеваю?
Или спросить: «Костя, почему ты не снял финал?».
Я уж не говорю о том, что по сценарию в сцене возвращения в Москву летит ВЕСЬ оркестр, а не шесть солистов...
Или мне опять надо молчать и снимать? «Придумывать что-нибудь»?
Только имя в титрах будет стоять мое.
И всю глупость происходящего в кадре будут списывать на меня.
Мне казалось, что именно в этой истории важна документальность и подлинность происходящего в кадре, а не драматический комикс в стиле «я его слепила из того что было».
Потому что «водевиля» на скаральную и сложную тему взаимоотношений человека и религии я допустить не мог. И если герой в конце картины входит в Храм, это должно быть итогом АБСОЛЮТНО честного и подлинного повествования, а не эффектным пропагандистским поворотом сюжета.
Именно поэтому я посчитал себя вправе в процессе съемок переставлять некоторые события. Так я решил перенести сцену «обретения голоса» из репетиционного зала вперед - в момент концерта, дабы усилить драматический эффект и одновременно добавить подлинности происходящему.
Однако Вы даже не спросили меня, почему я не стал снимать эту сцену в репзале.
Я решил перенести сцену передачи письма и прочтения его главным героем на следующий день после концерта, во время поездки на кладбище, и сблизить этот момент с моментом входа в храм.
И, простите, я не мог поверить и никогда не поверю, что молодые ребята из нищенской общежитной квартиры отправляют герою факс! Мне казалось, что вынув из кармана повесившегося мальчика телефон они просто найдут контакт «папа» и отправят смс.
Наверное все это серьезно нарушило ткань сценария. Хотя мои действия были направлены на улучшение сценария и, право слово, ситуация, когда фальш отдельных поворотов и событий написанного текста обнаруживается на площадке - не редкость. И полную ответственность за выправление ситуации и продолжение съемочного процесса берет на себя режиссер. Так я приучен. Так я понимаю мою профессию.
Повторяю, я принимаю претензии эстетичекого порядка. Мы с Вами наверное по-разному смотрим на то, что хорошо и что плохо, как должны играть артисты и т.п.. Наверное, вы хотели другого от картинки и манеры повествования. Все это уважительные причины для «развода».
Но Вы сказали мне: ты обманул меня, ты не хотел снимать этот сценарий. А вот это уже нечестно. И требует ответа.
Который, надеюсь, я сформулировал.
Дальше продолжать можно, но вряд ли имеет смысл.
Я еще долго мог бы описывать удивительные метаморфозы бюджета и странности производства. Они обнаруживались ЕЖЕДНЕВНО.
Я мог бы рассказать, как продюсер Панфилов предлагал сокращать присутствие тех или иных персонажей в сценах сценария в целях экономии и уменьшения количества съемочных дней.
Я мог бы рассказать, как группа перетаскивала оборудование на себе при переезде в Израиль, как дорогостоящее оборудование хранилось (и хранится) в номерах двухзвездочной гостиницы, что могло бы обернуться катастрофой, как с боями приходилось выбивать из г-на Панфилова элементарное.
Как постоянная экономия там где экономить НЕЛЬЗЯ - приводила к ощущению абсолютного равнодушия продюсера Панфилова к художественному итогу. И только терпение, энтузиазм и исключительный профессионализм большей части группы и актеров позволяли процессу идти к результату.
Еще много, много чего...
И поверьте, дело тут не в деньгах или плохой организации процесса.
Деньги не требуются, когда есть порядочность и хорошее отношение. И честность.
Я и сам работал за копейки, и даже предлагал Вам уменьшить мой гонорар, лишь бы были реализованы некоторые мои просьбы по обеспечению проекта.
Но если так туго с деньгами и ресурсами, если всем предлагается работать «за идею», почему бы тогда глубоко верующему человеку г-ну Панфилову, к тому же, как бы ПРОДЮСЕРУ, не остаться на съемочной площадке до конца смены в аэропорту и лично не развезти на своей машине членов группы, чтобы девушек из группы не высаживали из машин на Садовом кольце в 3 часа ночи, предлагая самим добираться до дома?
Или христианские ценности идут в ход только когда надо поменьше заплатить?
Я не принимаю обвинений в нечестности.
Я честно делал свое дело так, как я чувствую и понимаю.
Я искренно полагаю, что это могло быть хорошее кино, пусть и отличное от того, что Вы себе представляли.
Мне жаль, что Вы не смогли это понять и оценить.
С уважением, Константин Богомолов.
Перепост может принести пользу и восстановить справедливость, а также честное имя человека
Предисловие:
25 смен отработано - оставалось две недели съемок.
Работали тяжело но едино.
Оператор - Саша Симонов (и в документальных съемках с нами работал по приглашению Саши Павел Костомаров), актеры - Багдонас, Колтаков, Мороз, Оболдина, Бадалов, Чиповская, Сиротин, Барковский.
Внезапно продюсер картины г-н Панфилов улетает из Иерусалима в Москву и спустя три дня возвращается с г-ном Лунгиным, в чьей Студии картина снималась. Он же вместе с еще одним человеком - автор сценария.
Лунгин говорит: Костя, я отсмотрел материал, ты меня обманул, ты ставишь другое кино, я тебя увольняю и сам буду снимать.
Я встал и ушел.
Вот мой ответ.
Уважаемый Павел Семенович!
Я хочу изложить Вам в письме свое видение ситуации, поскольку с глазу на глаз это делать бесполезно - слишком эмоциональным будет разговор, а значит, бессодержательным.
Вы предъявили мне обвинение в обмане: в нежелании снимать сценарий, и в изменениях, которые я вносил по ходу съемок.
Напомню Вам последовательность событий.
Мне был предложен литературный сценарий, по Вашему собственному признанию, глубоко несовершенный, который нами вместе перерабатывался в течение месяца.
Евгением Панфиловым, официальным продюсером картины (так значится в моем контракте), был озвучен бюджет картины в 2 миллиона 600 тысяч долларов.
Этот довольно солидный бюджет был абсолютно адекватен сценарию, требовавшему большого количества артистов, экспедиции, сложнейших объектов.
Мною было предложено снимать фильм в документальной манере с документальными съемками, чтобы иметь возможность максимально использовать музыку Митрополита Иллариона Алфеева в качестве оформления и сопровождения видеоряда, ибо именно эта музыка была источником замысла, а ее темы - смысловым стержнем картины.
Документальность должна была стать главным инструментом в достижении доверия зрителя к этой истории, а значит, и доверия к главной, религиозной теме, теме проживания страстей главным героем.
Мы с Вами договорились о том, что документальность должна проявиться в том числе и в съемках репетиционной и концертной части фильма. В связи с этим мне было сказано Вами и г-ном Панфиловым, что у Вас есть договоренности с БСО (уже игравшим эту музыку и знающим ее) и мы будем снимать настоящий концерт в Иерусалиме.
Я не верю, что Вы обманывали меня. Я верю, что вы ДЕЙСТВИТЕЛЬНО с самого начала предполагали съемки концерта БСО и поездка в Иерусалим с выбором натуры не была организована для отвода глаз.
Однако после подписания мною контракта мне было сказано, что у студии нет возможностей снимать концерт БСО в Иерусалиме, так как БСО очень занят в ближайшие месяцы. Более того, мне было предложено отказаться от документальных съемок концерта в принципе и снять израильский оркестр водящий смычками и раскрывающий рты под фонограмму. На мои слова, что это меняет смысл и эстетику, мне было сказано, что все это глупости, и мне надо слушать Вас, более опытного и понимающего в кино человека.
Я, желая работать, и веря словам г-на Панфилова об отсутствии денег и возможностей, предложил творческий выход из ситуации с концертом, дающий мне возможность сохранить документальный стиль картины в том числе в съемках концерта. Я предложил везти БСО в Иерусалим в ЛЮБОЕ время не в декабре - тогда, когда сможет БСО, если у Вас действительно тесные контакты с этим оркестром. Мне было сказано Панфиловым, что дело на самом деле не в графике БСО, а в том, что на это просто НЕТ ДЕНЕГ. Кроме того, г-н Панфилов сказал мне, что автору музыки совсем не нужно чтобы в кадре был настоящий оркестр. Это может быть и массовка, главное, чтобы звучала музыка. Я не мог поверить этому и попросил о встрече с Алфеевым, в чем мне было категорически отказано г-ном Панфиловым.
Тогда я задал вопрос: если в Израиле мы снимаем израильских музыкантов водящих смычками под фонограмму, что же делать с московской репетицией? КОГО снимать в Москве? Других музыкантов? Настоящий хор? Как все это смонтировать?
Ответа не было.
Точнее, он был: тебе дали снимать кино, радуйся, выкручивайся и не задавай вопросов.
Готовый уйти с проекта, я все еще верил, что дело действительно в проблемах бюджета и предложил еще один творческий выход из ситуации с концертом: снять оркестр БСО в абстрактном пространстве в Москве - но снять настоящий оркестр и настоящий концерт.
И это предложение с трудом, но было принято.
Вы говорите мне: ты не снял московскую репетицию.
Да, я не сделал этого.
Я строго придерживался выбранного документального стиля. И не хотел вранья.
Продюсер картины г-н Панфилов сказал, что в фильме должна звучать чистовая запись музыки сделанная БСО - звучать везде, в том числе и в сценах репетиций.
И это - условие проекта.
А на мой вопрос, как она может звучать в сценах репетиций, когда на эти сцены мне не дают не только оркестр, но даже хор в полном составе, мне говорилось: «Ну ты же что-нибудь придумаешь».
И я придумывал. Но в ответ получил обвинения в обмане.
Если бы Вы сказали, что Вам просто не нравится, что и как я снимаю, я бы не сказал ни слова. Вы возглавляете этот проект и это Ваше право.
Но Вы бросаетесь серьезными обвинениями и я должен отвечать.
Кстати, замечу: я дважды за время съемочного периода (последний раз - 25ноября) спрашивал Панфилова - смотрите ли Вы с ним материал и довольны ли Вы и он.
И получал ответ: да, все хорошо.
Но это так, между прочим.
Далее.
До подписания контракта мы с Вами говорили о целом ряде артистов, о которых можно условно сказать, что это «дорогие» артисты - известные, «звездные» и т.п..
Словом, было очевидно, что у меня нет ограничений в выборе исполнителей.
После подписания мною контракта мне было сказано, что на целый ряд оговоренных артистов денег нет.
При том, что г-н Панфилов опытный человек, он внезапно стал изображать полное незнание о размерах ставок тех или иных артистов, и удивленно говорил: а что это они все так дорого берут?
Более того, стали возникать неприличные ситуации, когда мне предлагалось «поговорить» с некоторыми артистами, чтобы они снизили ставки.
В итоге многие артисты работают в картине по ставкам ниже своих обычных - и часто под МОЕ имя и МОИ идеи.
Вы утверждаете, что я не снял финал фильма в самолете.
Скажите, Вам описать, что творилось с объектом «самолет»?
Это займет несколько страниц.
Как во время обсуждения сценария говорилось о строительстве объекта?
Как потом по утверждению Панфилова денег на объект не оказалось и решено было все организовать бесплатно благодаря Вашим знакомствам в авиаотрасли?
Как в течение месяца оператору и мне говорилось, что вот-вот мы поедем смотреть самолет?
Как мы с оператором получили возможность зайти в этот самолет накануне первого дня съемок в этом объекте?
Как из-за этого был «съеден» первый день съемок, потому что именно он пошел на запланированный в КПП день освоения?
Как ежедневно тратилось по пять часов от съемочного дня на прохождение на взлетную полосу, потому что объект несмотря на бесплатность находился в самом неудобном из всех возможных мест съемок - на режимном пространстве взлетной полосы Домодедово, куда надо было гнать технику, массовку и группу? Плюс московские пробки вечером в аэропорт и утром из аэропорта?
Я понимаю, что бесплатный самолет доставшийся нам - это, наверное, большая продюсерская удача, позволяющая сэкономить много денег (если бы, правда, по приезде в Иерусалим группу не селили в двухзвездочную гостиницу, в номере которой лично я сразу встретил таракана и чьи-то волосы в умывальнике).
И все-таки может быть было бы лучше построить объект, затратив деньги?
Или на стадии работы над сценарием понять, что бюджета на ЭТОТ сценарий не хватает?
И тогда не обвинять меня в том, что я в невыносимых условиях успеваю снять то, что успеваю?
Или спросить: «Костя, почему ты не снял финал?».
Я уж не говорю о том, что по сценарию в сцене возвращения в Москву летит ВЕСЬ оркестр, а не шесть солистов...
Или мне опять надо молчать и снимать? «Придумывать что-нибудь»?
Только имя в титрах будет стоять мое.
И всю глупость происходящего в кадре будут списывать на меня.
Мне казалось, что именно в этой истории важна документальность и подлинность происходящего в кадре, а не драматический комикс в стиле «я его слепила из того что было».
Потому что «водевиля» на скаральную и сложную тему взаимоотношений человека и религии я допустить не мог. И если герой в конце картины входит в Храм, это должно быть итогом АБСОЛЮТНО честного и подлинного повествования, а не эффектным пропагандистским поворотом сюжета.
Именно поэтому я посчитал себя вправе в процессе съемок переставлять некоторые события. Так я решил перенести сцену «обретения голоса» из репетиционного зала вперед - в момент концерта, дабы усилить драматический эффект и одновременно добавить подлинности происходящему.
Однако Вы даже не спросили меня, почему я не стал снимать эту сцену в репзале.
Я решил перенести сцену передачи письма и прочтения его главным героем на следующий день после концерта, во время поездки на кладбище, и сблизить этот момент с моментом входа в храм.
И, простите, я не мог поверить и никогда не поверю, что молодые ребята из нищенской общежитной квартиры отправляют герою факс! Мне казалось, что вынув из кармана повесившегося мальчика телефон они просто найдут контакт «папа» и отправят смс.
Наверное все это серьезно нарушило ткань сценария. Хотя мои действия были направлены на улучшение сценария и, право слово, ситуация, когда фальш отдельных поворотов и событий написанного текста обнаруживается на площадке - не редкость. И полную ответственность за выправление ситуации и продолжение съемочного процесса берет на себя режиссер. Так я приучен. Так я понимаю мою профессию.
Повторяю, я принимаю претензии эстетичекого порядка. Мы с Вами наверное по-разному смотрим на то, что хорошо и что плохо, как должны играть артисты и т.п.. Наверное, вы хотели другого от картинки и манеры повествования. Все это уважительные причины для «развода».
Но Вы сказали мне: ты обманул меня, ты не хотел снимать этот сценарий. А вот это уже нечестно. И требует ответа.
Который, надеюсь, я сформулировал.
Дальше продолжать можно, но вряд ли имеет смысл.
Я еще долго мог бы описывать удивительные метаморфозы бюджета и странности производства. Они обнаруживались ЕЖЕДНЕВНО.
Я мог бы рассказать, как продюсер Панфилов предлагал сокращать присутствие тех или иных персонажей в сценах сценария в целях экономии и уменьшения количества съемочных дней.
Я мог бы рассказать, как группа перетаскивала оборудование на себе при переезде в Израиль, как дорогостоящее оборудование хранилось (и хранится) в номерах двухзвездочной гостиницы, что могло бы обернуться катастрофой, как с боями приходилось выбивать из г-на Панфилова элементарное.
Как постоянная экономия там где экономить НЕЛЬЗЯ - приводила к ощущению абсолютного равнодушия продюсера Панфилова к художественному итогу. И только терпение, энтузиазм и исключительный профессионализм большей части группы и актеров позволяли процессу идти к результату.
Еще много, много чего...
И поверьте, дело тут не в деньгах или плохой организации процесса.
Деньги не требуются, когда есть порядочность и хорошее отношение. И честность.
Я и сам работал за копейки, и даже предлагал Вам уменьшить мой гонорар, лишь бы были реализованы некоторые мои просьбы по обеспечению проекта.
Но если так туго с деньгами и ресурсами, если всем предлагается работать «за идею», почему бы тогда глубоко верующему человеку г-ну Панфилову, к тому же, как бы ПРОДЮСЕРУ, не остаться на съемочной площадке до конца смены в аэропорту и лично не развезти на своей машине членов группы, чтобы девушек из группы не высаживали из машин на Садовом кольце в 3 часа ночи, предлагая самим добираться до дома?
Или христианские ценности идут в ход только когда надо поменьше заплатить?
Я не принимаю обвинений в нечестности.
Я честно делал свое дело так, как я чувствую и понимаю.
Я искренно полагаю, что это могло быть хорошее кино, пусть и отличное от того, что Вы себе представляли.
Мне жаль, что Вы не смогли это понять и оценить.
С уважением, Константин Богомолов.
Click to viewПерепост может принести пользу и восстановить справедливость, а также честное имя человека