О чае.
Пойдём пить чай. Налей мне чаю. Ой, а я люблю красный и чтоб с фруктами. А вчера - горько-зелёный. Чёрный? Ну можно и чёрный... с сахаром и лимоном. Чтоб сладкий.
Чаепитие - это смысл сам по себе. В чашке чая не только чай.
"Употребление алкоголя" (вообще что-то официальное), "пойдём выпьем кофе", но "пойдём пить чай" или "пойдём выпьем чаю". Процесс. Похоже на "посидеть, пивка попить" (тоже ведь процесс)? Нет. Чай - это о высоком. Кофе ("кофе и сигарета" - очень образно) - страсть. Пиво, виски... - одурманивание. Чай - размышление и беседа. С кем-то. С самим собой. И культура чаепития везде разная; это даже ритуал... Не-с-прос-та.
Интересно, когда наливают чай: доверху или оставят каёмку, горячий или "разбавят"? И из какой чашки пить. Белая в золотой горошек? или из той, с нежно-сиреневым цветочком?
Редкие минуты, когда всё так, как нужно: дома только я, берёзы под окном ещё не срубили, небо пока что голубое, и только-только показывается солнце. Ночная прохлада не исчезла. Недалеко - поле и маленький пруд. Если прислушаться, то услышишь кваканье лягушек. Далёкое-далёкое. Залезаешь на подоконник, в полотенце и с мокрой головой. В открытой "деревянной дверце" окна видно моё тёмное отражение. С чашкой чая. Солнце уже светит на лицо. Глоток и улыбка. Точно-точно. Вот в эту секунду всё - красиво.
Буууу-бух. Это кто-то выбросил пакет в мусорный контейнер. Звук совсем громкий в этом тихом утре. А как же иначе: ведь свалка в конце дома, вон за теми двумя берёзами, с ветвей которых я в детстве срывала листики, потому что я могла из окна своей комнаты до них дотянуться. Раньше их вообще было три, но одну срубили. Как раз ту, которая загораживала вид на свалку.
Ббббббзззз... Это огромная прелестная навозная муха хамелеонового цвета влетела в квартиру через распахнутое мною для летнего солнца окно. Видимо, она разбудила кошку, потому что той вздумалось сходить в туалет. Итак я пропускаю апогей рассвета, ибо, если за кошкой тут же не убрать, она ж от своего родного не отойдёт и будет монотонно зарывать это всё невидимым песком, противно царапая когтями паркет. Чай остывает.
"Ну ты где, а?", - доносится с улицы. Заматываюсь в полотенце потуже и выглядываю. Пьяный в синих штанах, покачиваясь, стоит у дерева и набыченно в трубку кому-то на весь двор орёт. Из кустов выходит второй и советует другу: "А ты ему скажи, что, если он не подойдёт сюда сейчас, я на шашлыки не пойду - я из него шашлык сделаю. Кетчуп в рот ему залью, на шампур насажу, лимончиком в глазки брызну, - тут он икнул, - и на костёр!" Потом они дуэтом, немного заикаясь, орали кому-то "Леопольд, выходи, подлый трус!" и громко гоготали.
Потом на соседнем балконе появилась рука с сигаретой. Заметив, что тут ещё кто-то есть, рука бросила сигарету и натянула мятую простыню по самую грудь, а потом и вовсе удалилась в глубь квартиры. Хотя какая это глубь: шесть метров от окна до двери!
В подъезде хлопнула дверь, и визгливая собачонка пошла выгуливать своего толстого хозяина. Птички запели, но кто-то включил музыку, и стало слышно лишь "ю кэн стэнд андер май амбрелла-элла-элла-э-э-э". Зазвонил телефон, и в трубке спросили: "Это кто?!" От такой постановки вопроса я ошалела, помолчала, а затем поднесла трубку к окну, в которое уже забрасывалась отборная брань. Не знаю, были ли слышны на том конце провода эти искренние заверения в своих способностях на тему приготовления шашлыка: я повесила трубку.
Мне снова захотелось представить тишину и то маленькое озеро за полем, но я зачем-то вспомнила, что на одном берегу там моют машины, а на другом - мамашки, загорая на песке в окурках и битых стёклах, потягивают алкококтейль, пока их малолетние дети плескаются в грязнющей воде. И все очень благодарны густоте тех прибрежных ив: не надо далеко в туалет бегать.
Кто-то выставил на балкон коляску с орущим ребёнком.
Скромное очарование дарджилинга сошло на нет. "И за что такие деньги?!" - возмущенно пробурчала я, подумав о том, что энергетика всех людей, запертых в этой пятиэтажной коробке, влияет на меня сильно и каждую секунду. И что моих пяти секунд счастья не хватило даже мне самой. И я ничего не могу дать. Никому ничего не могу дать. Страшно, как всё кругом рушит красоту.
Чаепитие - это смысл сам по себе. В чашке чая не только чай.
"Употребление алкоголя" (вообще что-то официальное), "пойдём выпьем кофе", но "пойдём пить чай" или "пойдём выпьем чаю". Процесс. Похоже на "посидеть, пивка попить" (тоже ведь процесс)? Нет. Чай - это о высоком. Кофе ("кофе и сигарета" - очень образно) - страсть. Пиво, виски... - одурманивание. Чай - размышление и беседа. С кем-то. С самим собой. И культура чаепития везде разная; это даже ритуал... Не-с-прос-та.
Интересно, когда наливают чай: доверху или оставят каёмку, горячий или "разбавят"? И из какой чашки пить. Белая в золотой горошек? или из той, с нежно-сиреневым цветочком?
Редкие минуты, когда всё так, как нужно: дома только я, берёзы под окном ещё не срубили, небо пока что голубое, и только-только показывается солнце. Ночная прохлада не исчезла. Недалеко - поле и маленький пруд. Если прислушаться, то услышишь кваканье лягушек. Далёкое-далёкое. Залезаешь на подоконник, в полотенце и с мокрой головой. В открытой "деревянной дверце" окна видно моё тёмное отражение. С чашкой чая. Солнце уже светит на лицо. Глоток и улыбка. Точно-точно. Вот в эту секунду всё - красиво.
Буууу-бух. Это кто-то выбросил пакет в мусорный контейнер. Звук совсем громкий в этом тихом утре. А как же иначе: ведь свалка в конце дома, вон за теми двумя берёзами, с ветвей которых я в детстве срывала листики, потому что я могла из окна своей комнаты до них дотянуться. Раньше их вообще было три, но одну срубили. Как раз ту, которая загораживала вид на свалку.
Ббббббзззз... Это огромная прелестная навозная муха хамелеонового цвета влетела в квартиру через распахнутое мною для летнего солнца окно. Видимо, она разбудила кошку, потому что той вздумалось сходить в туалет. Итак я пропускаю апогей рассвета, ибо, если за кошкой тут же не убрать, она ж от своего родного не отойдёт и будет монотонно зарывать это всё невидимым песком, противно царапая когтями паркет. Чай остывает.
"Ну ты где, а?", - доносится с улицы. Заматываюсь в полотенце потуже и выглядываю. Пьяный в синих штанах, покачиваясь, стоит у дерева и набыченно в трубку кому-то на весь двор орёт. Из кустов выходит второй и советует другу: "А ты ему скажи, что, если он не подойдёт сюда сейчас, я на шашлыки не пойду - я из него шашлык сделаю. Кетчуп в рот ему залью, на шампур насажу, лимончиком в глазки брызну, - тут он икнул, - и на костёр!" Потом они дуэтом, немного заикаясь, орали кому-то "Леопольд, выходи, подлый трус!" и громко гоготали.
Потом на соседнем балконе появилась рука с сигаретой. Заметив, что тут ещё кто-то есть, рука бросила сигарету и натянула мятую простыню по самую грудь, а потом и вовсе удалилась в глубь квартиры. Хотя какая это глубь: шесть метров от окна до двери!
В подъезде хлопнула дверь, и визгливая собачонка пошла выгуливать своего толстого хозяина. Птички запели, но кто-то включил музыку, и стало слышно лишь "ю кэн стэнд андер май амбрелла-элла-элла-э-э-э". Зазвонил телефон, и в трубке спросили: "Это кто?!" От такой постановки вопроса я ошалела, помолчала, а затем поднесла трубку к окну, в которое уже забрасывалась отборная брань. Не знаю, были ли слышны на том конце провода эти искренние заверения в своих способностях на тему приготовления шашлыка: я повесила трубку.
Мне снова захотелось представить тишину и то маленькое озеро за полем, но я зачем-то вспомнила, что на одном берегу там моют машины, а на другом - мамашки, загорая на песке в окурках и битых стёклах, потягивают алкококтейль, пока их малолетние дети плескаются в грязнющей воде. И все очень благодарны густоте тех прибрежных ив: не надо далеко в туалет бегать.
Кто-то выставил на балкон коляску с орущим ребёнком.
Скромное очарование дарджилинга сошло на нет. "И за что такие деньги?!" - возмущенно пробурчала я, подумав о том, что энергетика всех людей, запертых в этой пятиэтажной коробке, влияет на меня сильно и каждую секунду. И что моих пяти секунд счастья не хватило даже мне самой. И я ничего не могу дать. Никому ничего не могу дать. Страшно, как всё кругом рушит красоту.