СНЫ ЛИМБО
4. Сбыча мечт
(Окончание. Начало - здесь , здесь и здесь)
(Одним вордовским файлом повесть здесь.
- Можно привести коня к водопою, но нельзя заставить его напиться.
Николай Анатольевич говорит на ходу, не оборачиваясь, но я его прекрасно слышу.
- Скажите, что случилось с Верой? Вы ведь знаете, правда? Она жива?
- У Веры все в порядке. Уже в порядке. Я не зря вспомнил английскую пословицу. Есть такие люди, которым невозможно поменять мысли…
Он останавливается внезапно, смотрит в темноту между домами, потом идет туда. Из темноты выходят двое хвостатых. Только рядом с Николаем Анатольевичем видно, что они очень малы ростом, почти карлики. Руки они старательно держат за спиной.
Николай Анатольевич показывает им раскрытые ладони. Малыши с неохотой достают из-за спин и кладут ему в руки женские босоножки. Я с ужасом вспоминаю, что видел такие на Верочке. Хвостатые исчезают, и мы продолжаем путь к школе.
- Признайтесь, вы наверняка задумывались - что представляет собой это место, в котором мы оказались? Почему оно ограничено и изолировано от всего мира, и кем и с какой целью так устроено? Не отвечайте ,это риторические вопросы. Думаю, пришло время узнать вам на них ответы.
- Да знаю я уже. Чистилище это.
Николай Анатольевич останавливается и оборачивается ко мне:
- Неужели Верочка все-таки рассказала? Жаль, я ведь просил ее повременить…
- Нет, я сам догадался. С помощью вашей библиотеки, конечно.
- А, тогда ладно. Самостоятельные догадки приветствуются. Тем легче мне будет объяснять остальное.
Это место - прихожая. Что делают люди в прихожей? Сбрасывают грязную обувь, снимают теплую одежду, причесываются, словом - приводят себя в порядок, перед тем, как войти в дом. То же самое - здесь. Человек, попадая сюда, получает возможность признать и осознать законы тонкого мира.
- И отрешиться от законов Земли, не работающих здесь.
- Правильно. Вера в земные ограничения - оковы на ногах духа, не дающие ему взлететь.
- Но ведь здесь и взлететь-то некуда! Над головой ни солнца, ни облаков! Днем серое, ночью - черное, вот и все небо. Я здесь один только раз и видел солнечный свет, да и то - в библиотеке. Он мне нужные книги подсвечивал.
- Вот видите, учение - действительно свет! - Николай Анатольевич неожиданно улыбнулся. Я переборол внезапную робость (совершенно перестал понимать, с кем говорю, кто этот человек) и спросил:
- Вы хотели рассказать, что случилось с Верой. Вас перебили…
- Давайте присядем, да хоть на эту лавочку.
Мы садимся на возникшую из ниоткуда старомодную скамейку с чугунными лебедями боковин и деревянными брусками сиденья и спинки. Верочкины босоножки стоят между нами, как меч короля Марка между Тристаном и Изольдой. Я прыскаю, как школьник, от неожиданной мысли, и Николай Анатольевич смотрит на меня серьезно, но в глазах у него прыгают чертики.
- Есть люди, воспринимающие мир очень серьезно. Слишком серьезно. Доверящие чересчур его законам, его материальности, жесткости, неизменности. Верочка как раз из таких. Даже наблюдая воочию любые чудеса, она не позволяла себе усомниться в усвоенных когда-то истинах. Когда я передавал ей библиотеку, то надеялся, что ежедневное наблюдение необъяснимых явлений расшририт ее кругозор, заставит искать, изучать, сомневаться… Но я потерпел неудачу. Восприняв, как данность, мои придумки и уловки, она оставалась той же советской девочкой, пионеркой и комсомолкой. Да, не смотрите так удивленно, - Верочка пробыла здесь дольше всех, еще с советских времен. Она была одной из первых в этом городе. Тогда единственным зданием была библиотека. Все остальное придумали вновь прибывающие.
- Но ведь это большая работа! - Не выдержал я. - Нужно быть гигантом воображения, чтобы так подробно все представить и воплотить!..
- А у меня тут перебывало много разного народу. Семеро оказались очень способными к мыслетворчеству. К тому же они додумались объединять фантазии и силы, и этим многократно усилили их.
- И где же они сейчас?
- Далеко. Они усвоили все, что нужно было понять, и им нечего было больше здесь делать. Я сам проводил их туда, как любимых учеников. Теперь они все вместе учатся в одном интересном мире. Верочка сейчас у них. Ее встретили с радостью, как любимую сестру. Да она, впрочем, и была им всем сестрой.
- Погодите, значит, вы можете уходить отсюда, куда пожелаете? Почему же Верочку вы отправили тсюда таким странным способом?
- Поймите, отсюда можно уйти только самостоятельно. Так уж здесь устроено. Верочка ушла сама.
- Так что, этот ящик, в который ее засунули, нечто вроде лифта? Залез - и полетел…
- Нет, ящик обыкновенный. Это было последнее средство помочь ей. Я попросил хвостатых осуществить эту мою идею.
- Они подчиняются вам! Значит, вы - повелитель бесов…
Николай Анатольевич отрицательно качает головой.
- У меня с ними сложные отношения. Они воспринимают меня не так, как вы. Для них я, скорей всего, глашатай велений Неба. Они даже видят меня по другому.
- А можете мне показать? Ну, пожалуйста, хоть на секундочку!..
- Николай Анатольевич пожимает плечами. Вспыхивает почти неперонисое сияние, и, сквозь набежавшие слезы, я вижу нечетко сияющую крылатую фигуру. Зажмуриваюсь, но уже вокруг привычная полутьма, а Николай Анатольевич по прежнему сидит, заложив ногу на ногу, и пальцем задумчиво гладит ремешок девичьей сандалии.
- Верочке не подожел путь знания, и путь веры тоже был закрыт для нее. Оставался только один, самый тяжелый, путь. Путь отчаяния. После отвратительных похитителей, тряски в мешке, - темнота и духота гроба. Полная безнадежность, толкающая в страх и ужас. Куда можно деться из гроба, к кому обратиться, когда нет никого ,кто способен услышать?
И в полном отчаянии человек взывает - к отцу небесному, в вопле смирения и последней надежды. Переплавляет в этой мольбе весь скепсис, весь атеизм и рационализм, преобразовывает себя, давая раскрыться своей вечной дуще. И, преображенный, поднимается в высшие миры, где ему давно приуготовано достойное его место.
- А как же свет, изнутри? Мне показалось ,что там взорвалась граната?
- Скорее, молния. Кстати, не многие из обитателей здешних способны были увидеть этот свет. Значит, вы, Алешенька, тоже готовы к тому, чтобы распрощаться, и со мной, и с этим местом.
Смысл его слов скользнул по периферии моего сознания, не затронув меня. Я сидел, вжавшись в брусья спинки, и с ужасом представлял себе боль и отчаяние моей недавней подружки. Как же ей было там, одной, в темноте и тесноте деревянной могилы…
В глазах у меня потемнело, и голова закружилась. Черные силуэты чертили пространство вокруг зигзагами крыльев, и ледяной ветер пробрал меня до костей.
- Экий вы, батенька, впечатлительный! - Недовольно сказал Николай Анатольевич. Он приложил одну ладонь к моей груди, а голову накрыл другой. Мир просветлел, и крылатые твари исчезли.
- Сон разума рождает чудовищ. Вам нужно быть поосторожней с воображением здесь ,в тонком мире. Впрочем, в любом мире стоит контролировать, что и как думаешь, - уточнил он.
- Пойдемте ко мне. Дома и стены помогают ,и говорить там удобнее.
На этот раз на столе вместо чая стоял коньяк. Бокал благородного напитка взбодрил меня, и способность думать связно и общаться вернулась ко мне.
- Расскажите, кто вы? Скромный школьный учитель, он же - оздатель библиотеки, повелитель хвостатых, ходок по мирам…
Николай Анатольевич, поколебавшись, решается.
- Будьте внимательны и спокойны. Мне нужно сосредоточиться, чтобы показать вам кое-что интересное, но вы не должны мешать мне бурными чувствами. Старайтесь только воспринимать, не рефлексируя, как кинокамера. Обсудить увиденное мы сможем потом.
Он придвигается поближе, берет мои руки в свои и замирает, глядя на стену у меня за спиной. По его лицу и по комнате начинают двигаться волны света. Я оборачиваюсь, стараясь не пошевелить руками.
Стены за спиной у меня нет. Солнечный день, ветер гонит кудрявые облака, закрывающие на мгновение яркое рыжее солнце. Покатые холмы и зеленющая трава, мы на вершине одного такого холма. Внизу роща, зигзаги реки. И везде люди. Или не люди. Крылатые, в сияющих белоснежных одеждах. Кто-то сидит, кто-то лежит на траве. Но в основном все парят в воздухе. Как птицы, но безо всяких усилий. Смотришь на них, и кажется, что так и должно быть - так легки и естественны все их движения. Один подлетел к нам поближе, опустился на травку шагах в десяти. Поприветствовал нас взмахом руки, улыбнулся. В голове у меня раздался его голос.
- Я рад приветствовать вас, друзья! И тебя, дорогой Учитель, и тебя, новый друг. Могу ли я чем-нибудь вам помочь?
- Нет, спасибо, друг! Николай Анатольевич говорит тоже мысленно, продолжая улыбаться. Видно, что такой способ разговора ему не в новинку.
- Я решил показать моему товарищу красоту нашего мира. Спасибо, и до свидания!
Крылатый поднимает обе руки, то ли прощаясь, то ли благословляя нас. Его мир меркнет и исчезает. Я смотрю на стену, и она расплывается у меня перед глазами. Николай Анатольевич протягивает мне бумажные салфетки, и я долго сморкаюсь и вытираю неожиданные слезы. Потом мы долго сидим молча. Я пытаюсь удержать в памяти воспоминания о красоте и гармонии показанного мне мира. Откашливаюсь и спрашиваю:
- Это был рай?
- Нет ,что вы! Это просто другой мир, только находящийся на более высокой ступени развития, чем ваш.
- А тот, с чертями, значит, на более низкой, так?
- Не с чертями, но мысль в основном правильная. У его обитателей довольно сильно развитая цивилизация, и они даже обогнали Землю в развитии науки и техники. А хвосты и рожки - своеобразные органы чувств.
- А почему же столько сказок, легнд, поверий о их подлости и коварстве? Ведь на чем-то они основываются…
- Знаете, человек не всегда способен правильно оценить истинный смысл присходящего. Например, если выдернуть колючку ,впившуюся в тело слепого, он почувствует мгновенную сильную боль, а облегчение прийдет значительно позже. Он может даже не связать действия излечившего его с последующим излечением. И не всегда можно объяснить такому больному, что и зачем ты ему сделал.
- Кажется, я понимаю. Как у Булгакова - часть той силы, что вечно желает зла, но совершает благо.
- Именно так. Только нужно учесть еще кое-что. По своей воле хвостатые на Землю не лезут. У них и так дел хватает. Их мобилизуют, привлекают к выполнению разного рода заданий те, кто не может приблизиться к вашему миру. Есть на высоких мирах те, кому не безразличны земляне. Но сами они не могут прийти и помочь. Слишком разнятся условия жизни на ваших мирах, и , явившись сюда во плоти, такой разумный может стать причиной гибели всех окружающих. Разность вибраций, как разность электрических потенциалов. Поэтому они используют скафандры, а чаще - помощников, из миров, где условия не слишком разнятся от ваших. Хвостатые как нельзя лучше подходят для этой роли.
Впечатляет. Новая картина мироздания вызывала внутреннюю дрожь и головокружение. Я лихорадочно собирал разбегающиеся, как мыши, мысли. Хотелось спросить обо всем и сразу.
- А почему тот, крылатый, назал вас Учителем? Именно так, с большой буквы?
- Николай Анатольевич смущен.
- Понимаете, Алеша, я пришел сюда из того самого мира, который показал вам. Именно поэтому мне так легко туда возвращаться, это ведь мой дом.
- И вы променяли такое… такую… такой… - У меня не хватает слов, но он меня понимает.
- Что вы, не променял и не бросил. Просто пришел помочь, поработать тут какое-то время.
- Как врачи без границ - в Африку, к дикарям?
- Нет, скорее, как старшекурсник - на практику, в школу. Я ведь на самом деле тут только школьный учитель.
- И давно вы здесь, в лимбо?
- Не очень. Я ведь сперва библиотеку создал, чтобы каждый мог самостоятельно развиваться. Но не всем, к сожалению, подошел этот способ. Тогда я обучил Верочку, и оставил ее руководить библиотекой, а сам занялся школой. Дети, видите ли, более открыты и смелы, ментально и душевно, и способны многое воспринять и понять правильно. Вот поэтому мой друг и назвал меня учителем. Думаю, незаслуженно. Я воспринимаю это именование, как аванс. Просто потому, что знаю настоящих Учителей.
- А со мной что вы собираетесь сделать? Вы же сказали, что готовы распрощаться со мной?
- Нет, я сказал, что это вы готовы распрощаться с нами. Готов ученик, готов и путь для него.
Вам, Алеша, я хочу на прощанье сделать один подрок. Исполнение одного, самого сильного, вашего желания. Но, учтите ,произносить его вслух не надо. Наоборот, не стоит даже мысленно пытаться сформулировать его словами. Моя помощь безошибочно выберет его в вашей душе, и поможет ему осуществиться. Только сперва выслушайте одну притчу.
Жили на свете два брата, и крепко любили друг друга. И случилось так, что оин из батьев заболел - тяжело, безнадежно. А в недалеких горах, в пещере, был камень, исполняющий желания. Мало кто до него доходил, потому что труден и опасен был путь, а еще потому, что камень ни с кем не говорил. Никакие просьбы и пожелания на него не действовали, и исполнял он, не спрашивая, только одно, но самое сокровенное, желание. И вот пошел брат просить за брата, не мешкая и не сомневаясь ,потому что уверен был в себе и своем любящем сердце. Прошел все испытания, прикоснулся к волшебному камню ,и со спокойной душой вернулся домой. А там его встретили крики, слезы, скорбь - брат умер. А дома его ждала комната, полная золота…
- Я недоуменно спросил: - Учитель, но у меня же нет брата?
- Потом вы поймете смысл моего рассказа. А сейчас вам пора в путь. Прощайте. Желаю вам всго доброго на вашем пути, и, возможно, когда-нибудь мы снова встретимся.
Я улыбаюсь блаженно, заранее ощущая себя в прекрасном мире зеленых холмов и высокого неба, с крыльями за плечами...
Учитель обнимает меня, отстраняется, смотрит внимательно в глаза, и неожиданно сильно толкает в грудь. Я от неожиданности теряю равновесие и падаю на спину. Точней, должен был бы упасть. Вместо этого я оказываюсь под потолком операционной. Внизу толпа медиков в зеленых халатах и шапочках суетится вокруг сияющего операционного стола. На столе лежит забинтованный, но с голой грудью, кто-то, и лицо его под кислородной маской кажется мне странно знакомым. Да это же я! - думаю я и чувствую, что лежу на чем-то жестком, а меня теребят с разных сторон настойчивые руки.
- Есть пульс! - слышу я крик из-за спины.
- Отставить дефибриллятор! Дайте еще крови, и увеличьте вентиляцию легких. И уменьшайте постепенно дозу наркоза, попробуем привести его в сознание.
- Доктор, он моргает!
- Ничего себе! Он еще и в сознании. Вы меня слышите? Если понимаете, что я говорю, моргните дважды. Так, есть контакт! Очень хорошо!
Слушайте меня внимательно, раз понимаете. Мы оперировали вас после тяжелой аварии, вытащили буквально с того света. Операция прошла успешно, но потом ваше сердце безо всякой причины остановилось. Мы перпробовали все, но безрезультатно. Вы в рубашке родились, наверное, или ангел-хранитель ваш подсуетился. Еще пара минут - и мы бы совсем отчаялись.
Отчаяние - не всегда плохо. Эта мысль растянула мне улыбкоой непослушные губы. Но так жаль было расставаться с мечтой о зеленой планете!