марта яковлева - стихи
Майя Богданова 3 июл 2010 в 1:42
....про нее знает яндекс, благо искать легко: все картинки, записочки, метки, словесный шлак,
я ныряю в него под вечер как в молоко, я читаю ее и пишу ей - ну как же так,
даже яндекс вот знал, что ты любишь писать стихи, и готовишь книгу, и носишь зимой манто,
а я знаю только, что ночи твои тихи, что ты пахнешь медом и да, еще знаю, что
улыбаешься тонко сладким изломом губ... знаю имя, которое прячу всегда в горсти,
может пару слов, обороненых на бегу, может пару звезд, которые не спасти...
ничего о тебе не знаю, ты так права - не поможет ни яндекс всеведущий, ни сам бог,
что мне делать, если ты хочешь ронять слова только так, чтобы я ни слова понять не мог?
что мне делать, если тебе уже тридцать пять, а мне значит - двадцать, я для тебя малыш,
а все что мне хочется взять вот на руки и обнять и держать тебя за руку даже когда ты спишь.
***
....ну и если б могла, я писала б всегда о том,
как она засыпает голодная ежевечерне,
как стирает руками, как кормит котят из черни,
как в подушку всегда упирается колким ртом,
оставляя все слезы на утро или потом.
утром встает, оглядывает себя слегка,
красится, практически даже не глядя в зеркало,
строит планы, исписывает приблизительно полдневника,
и думает - вот, опять никуда не поехала,
а потом собирается наскоро, варит суп,
оставляет записку сыну - мол, ужин готов, разогрей и ешь,
уезжает к одной из давнишних своих подруг,
чтоб на даче высаживать розы, читать и беж -
евый сарафан наконец-таки довязать,
и поверить в него, как в знак, что начнет с нуля...
и вернуться домой - в одиночестве засыпать,
и во сне искать капитана для корабля.
....а тем временем сам корабль дал большую течь,
а тем времнем капитану-то шестдесят,
он не хочет уже ни домой вперед, ни домой - назад,
у него инсульт, и с трудом возвращая речь,
он все думает: как мне теперь сказать,
что мы дали жизни слишком легко утечь?
.....а она просыпается, отирает слегка глаза,
и уходит на кухню чужие десерты печь.
***
я говорю: ну и ладно, и пусть она едет в свою испанию,
на майорку там, на мальдивы - куда угодно,
мол, я найду замену, это не станет мне испытанием,
я вообще о ней и не думаю, не хочу, никаких желаний нет,
точно-точно. да, я уверена. превосходно.
я говорю: ну и ладно, пусть она делает что захочет,
пусть она выбирает любые буквы, любые краски,
пусть она остается с другими вот этой ночью,
пусть она даже слышит как море рокочет,
мне ни страницы не надо из этой сказки.
я говорю: да черт с ней, в конце концов-то,
черт с ней, и правда, чего я уж так разошлась то?
мало ли что там бьется внутри под кофтой,
мало ли кто там в темном углу городского лофта
прячется липкий и вяжущий словно пластырь.
....я говорю, говорю, говорю каждый день и многим
я говорю.... а друзья умоляют заткнуться
господи, кто там у тебя по любви, а? какие боги?
ладно, черт с ним, что нам с ней не по дороге,
но дай мне хотя бы раз с ней не разминуться.
***
город дрожит - он разнежен и смогом и маревом,
город разрежен - сгущаться и не торопится,
город дрожит на ладони щеночком подаренным,
шерстью короткой, отбеленной колко топорщится,
город кусает в ладонь, оплетает высотками,
город ощерен и скалится бедрами белыми,
я становлюсь амели, надеваю короткое,
я в смс и смешная, и злая, и смелая,
только при встрече теряюсь и прячусь и комкаю
нежность свою под цветастое яркое платьице.
я в телефонах смешная, живая и громкая,
только в реальности нежная, ломкая... ластиться
к теплым рукам, удивляться улыбке и нежничать
в четких гримасах, означенных колкими скулами...
город дрожит, я иду и скупаю подснежники,
и приношу их тебе без числа, и испуганно
в топких глазах твоих плавлюсь коктейлем из дерзости,
смелости, грубости, нежности и обожания....
город дрожит. я играю то целью, то резкостью,
то вдруг смещаю свой фокус... ты слышишь, внимание:
я снимаю.
****
целый день таскала во рту слова, пытаясь их выплюнуть в телефонное, пластиковое нутро.
конечно же, я могу быть вообще не права, конечно же, это не больше чем ставка "все на зеро",
конечно же, каждый имеет право на свой совершенно особый ход....
господи, как я не хочу оказываться неправой в этот год.
да, в этот, совершенно особенно. нет не так, как в прошлые тридцать три,
ну послушай, хотя бы просто послушай, выслушай, не ори.
я же целый день их во рту таскала, боясь, что прокиснут или выплеснуться некстати,
я их там зубами ворочала, языком ласкала, кутала в липкое, выбирала платья,
все придумывала, как бы так половчее произнести,
но это не вынести невозможно, ни так нести,
она тают у меня под языком, оставляя мятный холодок после,
я подумываю как бы проголотить их одним глотком, и не подавиться костью,
которая стоит в каждом из них ровнехонько поперек моего нутра.
у меня нет ни шанса на положительный ответ, но - извини - вчера -
я написала тебе: можно приглашу тебя на свидание?
-------------
молчи хотя бы до воскресенья, не воскресай у меня в груди,
я умоляю тебя - останься, нет, уходи,
я умоляю тебя - ответь мне, а впрочем, слушай, молчи, молчи,
вот этим небом огромным летним я заклинаю тебя - лечи
мои раны как ты умеешь, лети бессмысленно как тогда
хрупкая фарфоровая камея, ломкая серебрящаяся слюда
рассыпаешься в пальцах, разлетаешься в порох
и взрываешься колко пустословым дождем
я тебе не по мерке, не по росту, не в пору,
я случилась так скоро, ну давай подождем,
ну давай ты подумаешь, помолчишь, помаячишь,
ну давай ты останешься - горизонт и фрегат,
я смотрю как влюбленный испуганный мальчик
на голодных и пьяных счастливых солдат
на весь мир - представляешь, они то ведь могут
без тебя, без твоих огнекрылых речей,
и без глаз твоих, крестящих на дорогу
каждый раз, когда я ухожу от тебя - я ничей,
я бессмысленный, я как найденыш,
заблудившийся в джунглях лет двадцать назад....
помолчи, помолчи, ты меня не догонишь,
не отмолишь, не выправишь... тающий взгляд,
поворот головы - равнодушие в профиль,
поврот головы - тишина, тишина....
ну послушай, давай что ли встретимся ... кофе...
нет, молчи. и не надо, не надо, не на....
------------------
....она уедет, а я здесь останусь спать, скучать, раздавать долги, узнавать секреты...
она уедет... почти на неделю, это не может меня не расстраивать и не ломать,
а я привязалась - я как на веревке змей: летаю выше, но ниточка льнет к ладони,
вот я тут пишу о бантеевой, о кадони, о чем-то еще - но на самом-то деле о ней.
и торчат из под каждой заметки, статьи, эссе пусть едва различимые, но вобщем такие ушки,
что даже особо друзьям и гадать не нужно, чьи... я как белочка в ласковом колесе
перебираю лапками в темноте, пытаюсь то ставить цели, то достигать их
а она выбирает такие юбки, такие платья, что я понимаю - все цели опять не те.
ее ждет аэропорт и женева, брюссель, париж, а я остаюсь отпечатком на старой фотке
а я остаюсь выбирать здесь чулки, колготки, и красить ресницы, и даже смотреть как стриж
фланирует от окна ее к моему, разглядывать телефон и пустую, как улица ночью, почту
и прятать короткое имя в четыре строчки, считая дни, растянувшиеся не пойми почему....
....про нее знает яндекс, благо искать легко: все картинки, записочки, метки, словесный шлак,
я ныряю в него под вечер как в молоко, я читаю ее и пишу ей - ну как же так,
даже яндекс вот знал, что ты любишь писать стихи, и готовишь книгу, и носишь зимой манто,
а я знаю только, что ночи твои тихи, что ты пахнешь медом и да, еще знаю, что
улыбаешься тонко сладким изломом губ... знаю имя, которое прячу всегда в горсти,
может пару слов, обороненых на бегу, может пару звезд, которые не спасти...
ничего о тебе не знаю, ты так права - не поможет ни яндекс всеведущий, ни сам бог,
что мне делать, если ты хочешь ронять слова только так, чтобы я ни слова понять не мог?
что мне делать, если тебе уже тридцать пять, а мне значит - двадцать, я для тебя малыш,
а все что мне хочется взять вот на руки и обнять и держать тебя за руку даже когда ты спишь.
***
....ну и если б могла, я писала б всегда о том,
как она засыпает голодная ежевечерне,
как стирает руками, как кормит котят из черни,
как в подушку всегда упирается колким ртом,
оставляя все слезы на утро или потом.
утром встает, оглядывает себя слегка,
красится, практически даже не глядя в зеркало,
строит планы, исписывает приблизительно полдневника,
и думает - вот, опять никуда не поехала,
а потом собирается наскоро, варит суп,
оставляет записку сыну - мол, ужин готов, разогрей и ешь,
уезжает к одной из давнишних своих подруг,
чтоб на даче высаживать розы, читать и беж -
евый сарафан наконец-таки довязать,
и поверить в него, как в знак, что начнет с нуля...
и вернуться домой - в одиночестве засыпать,
и во сне искать капитана для корабля.
....а тем временем сам корабль дал большую течь,
а тем времнем капитану-то шестдесят,
он не хочет уже ни домой вперед, ни домой - назад,
у него инсульт, и с трудом возвращая речь,
он все думает: как мне теперь сказать,
что мы дали жизни слишком легко утечь?
.....а она просыпается, отирает слегка глаза,
и уходит на кухню чужие десерты печь.
***
я говорю: ну и ладно, и пусть она едет в свою испанию,
на майорку там, на мальдивы - куда угодно,
мол, я найду замену, это не станет мне испытанием,
я вообще о ней и не думаю, не хочу, никаких желаний нет,
точно-точно. да, я уверена. превосходно.
я говорю: ну и ладно, пусть она делает что захочет,
пусть она выбирает любые буквы, любые краски,
пусть она остается с другими вот этой ночью,
пусть она даже слышит как море рокочет,
мне ни страницы не надо из этой сказки.
я говорю: да черт с ней, в конце концов-то,
черт с ней, и правда, чего я уж так разошлась то?
мало ли что там бьется внутри под кофтой,
мало ли кто там в темном углу городского лофта
прячется липкий и вяжущий словно пластырь.
....я говорю, говорю, говорю каждый день и многим
я говорю.... а друзья умоляют заткнуться
господи, кто там у тебя по любви, а? какие боги?
ладно, черт с ним, что нам с ней не по дороге,
но дай мне хотя бы раз с ней не разминуться.
***
город дрожит - он разнежен и смогом и маревом,
город разрежен - сгущаться и не торопится,
город дрожит на ладони щеночком подаренным,
шерстью короткой, отбеленной колко топорщится,
город кусает в ладонь, оплетает высотками,
город ощерен и скалится бедрами белыми,
я становлюсь амели, надеваю короткое,
я в смс и смешная, и злая, и смелая,
только при встрече теряюсь и прячусь и комкаю
нежность свою под цветастое яркое платьице.
я в телефонах смешная, живая и громкая,
только в реальности нежная, ломкая... ластиться
к теплым рукам, удивляться улыбке и нежничать
в четких гримасах, означенных колкими скулами...
город дрожит, я иду и скупаю подснежники,
и приношу их тебе без числа, и испуганно
в топких глазах твоих плавлюсь коктейлем из дерзости,
смелости, грубости, нежности и обожания....
город дрожит. я играю то целью, то резкостью,
то вдруг смещаю свой фокус... ты слышишь, внимание:
я снимаю.
****
целый день таскала во рту слова, пытаясь их выплюнуть в телефонное, пластиковое нутро.
конечно же, я могу быть вообще не права, конечно же, это не больше чем ставка "все на зеро",
конечно же, каждый имеет право на свой совершенно особый ход....
господи, как я не хочу оказываться неправой в этот год.
да, в этот, совершенно особенно. нет не так, как в прошлые тридцать три,
ну послушай, хотя бы просто послушай, выслушай, не ори.
я же целый день их во рту таскала, боясь, что прокиснут или выплеснуться некстати,
я их там зубами ворочала, языком ласкала, кутала в липкое, выбирала платья,
все придумывала, как бы так половчее произнести,
но это не вынести невозможно, ни так нести,
она тают у меня под языком, оставляя мятный холодок после,
я подумываю как бы проголотить их одним глотком, и не подавиться костью,
которая стоит в каждом из них ровнехонько поперек моего нутра.
у меня нет ни шанса на положительный ответ, но - извини - вчера -
я написала тебе: можно приглашу тебя на свидание?
-------------
молчи хотя бы до воскресенья, не воскресай у меня в груди,
я умоляю тебя - останься, нет, уходи,
я умоляю тебя - ответь мне, а впрочем, слушай, молчи, молчи,
вот этим небом огромным летним я заклинаю тебя - лечи
мои раны как ты умеешь, лети бессмысленно как тогда
хрупкая фарфоровая камея, ломкая серебрящаяся слюда
рассыпаешься в пальцах, разлетаешься в порох
и взрываешься колко пустословым дождем
я тебе не по мерке, не по росту, не в пору,
я случилась так скоро, ну давай подождем,
ну давай ты подумаешь, помолчишь, помаячишь,
ну давай ты останешься - горизонт и фрегат,
я смотрю как влюбленный испуганный мальчик
на голодных и пьяных счастливых солдат
на весь мир - представляешь, они то ведь могут
без тебя, без твоих огнекрылых речей,
и без глаз твоих, крестящих на дорогу
каждый раз, когда я ухожу от тебя - я ничей,
я бессмысленный, я как найденыш,
заблудившийся в джунглях лет двадцать назад....
помолчи, помолчи, ты меня не догонишь,
не отмолишь, не выправишь... тающий взгляд,
поворот головы - равнодушие в профиль,
поврот головы - тишина, тишина....
ну послушай, давай что ли встретимся ... кофе...
нет, молчи. и не надо, не надо, не на....
------------------
....она уедет, а я здесь останусь спать, скучать, раздавать долги, узнавать секреты...
она уедет... почти на неделю, это не может меня не расстраивать и не ломать,
а я привязалась - я как на веревке змей: летаю выше, но ниточка льнет к ладони,
вот я тут пишу о бантеевой, о кадони, о чем-то еще - но на самом-то деле о ней.
и торчат из под каждой заметки, статьи, эссе пусть едва различимые, но вобщем такие ушки,
что даже особо друзьям и гадать не нужно, чьи... я как белочка в ласковом колесе
перебираю лапками в темноте, пытаюсь то ставить цели, то достигать их
а она выбирает такие юбки, такие платья, что я понимаю - все цели опять не те.
ее ждет аэропорт и женева, брюссель, париж, а я остаюсь отпечатком на старой фотке
а я остаюсь выбирать здесь чулки, колготки, и красить ресницы, и даже смотреть как стриж
фланирует от окна ее к моему, разглядывать телефон и пустую, как улица ночью, почту
и прятать короткое имя в четыре строчки, считая дни, растянувшиеся не пойми почему....