Лучшая работа в мире
В Тбилиси я увидел человека, который занимается лучшей работой в мире.
Вот уже несколько лет в интернете всплывают вакансии с подобным названием. Зачастую в них фигурирует проживание на тропическом острове вдали от цивилизации, годовая зарплата в десятки тысяч долларов, и обязанности вроде переворачивания черепах с 10:30 до 11:00, затем - свободное время.
Казалось бы, о чем еще мечтать. Так думает любой офисный бегунок, переворачивающий черепах ежедневно с 9 до 19, а до этого два часа ползущий в пробках из Железнодорожного до Полянки, а после 19 ползущий обратно тем же путем.
Вытянув же счастливый билет и оказавшись на вожделенном острове, он начнет сходить с ума ровно в то самое утро, когда наконец выспится за все предыдущие годы.
На самом деле лучшая работа в мире должна включать в себя кроме загара и диеты из неперевернутых черепах следующее: осознание важности твоего труда для множества людей, восторг этих людей как процессом, так и результатом труда, и наконец уверенность в том, что просуществует этот результат многие годы после твоей кончины.
Если в одном месте и времени совпадают все три составляющие - денег можно и не платить, что подтверждается наблюдениями за работой врачей и учителей.
Собор Святой троицы, или в просторечии "Самеба", возвышается на горе над Тбилиси величественной новостройкой, видной из любой его точки. Тем более удивительно было то, что за все свои тбилисские поездки я так до него и не добрался.
Наконец добрался.
Сначала пешком через Шарден и Авлабари, потом вверх до монументальной горы и предваряющей ее аркады с воротами - дошел. За аркадой звенели болгарки и висело облако бетонной пыли, туристический сезон открывался со дня на день, к открытию внутри что-то допиливали и болгарили.
От ворот к храму тянулась просторная каменная площадь, перемежаемая православными десятками ступенек без признаков пандусов, лифтов и эскалаторов - чай не торговый центр, дорога к богу.
Художника я заметил издалека. Бетонная плоскость была обрамлена двумя рядами каменных колонн в пару человеческих фигур высотой. Около ближней колонны стояли козлы, вот на них и сидела обширная его фигура, типично грузинских пропорций. В руках толстяка были зубило и молоток, аккуратными ударами он удалял с поверхности камня лишние детали. Под зубилом постепенно проявлялся божественный лик.
Заметив краем глаза камеру в моих руках и восторг в моем взгляде, он едва заметно повернул лицо чуть влево, выйдя из-под каменной тени - и едва уловимое это движение сказало мне о его характере больше, чем трехчасовое интервью.
- Тбилисское художественное училище закончил. - ответил он на мое приветствие. - Вот, теперь в храмах работаю, мастер по камню.
Потом приставил зубило к святому лику и стукнул молотком. Черты лика обрели еще один штрих, приближающий к божеству.
Важность дела была очевидна, как и мой восторг, судя по уверенному тону и опережающим ответам - далеко не первый в это майское утро. Поэтому я спросил про третью составляющую лучшей в мире работы:
- Долго простоит?
- Лет двести точно. А там посмотрим! - подмигнул мастер и снова саданул по лику зубилом.
- Скажите... вот вы делаете эти барельефы, наверняка есть собственный почерк, нюансы, - не унимался я, - А вот ставите ли вы на святом лике свою подпись? Какую-нибудь буковку в уголке, копирайт, знак того, что это именно ваша работа, а не коллег? Незаметный признак вашего пера, пардон, зубила?
Каменщик посмотрел на меня удивленно, потом хмыкнул:
- Зачем? Он и так всё видит.
И показал молотком в сторону неба.
Вот уже несколько лет в интернете всплывают вакансии с подобным названием. Зачастую в них фигурирует проживание на тропическом острове вдали от цивилизации, годовая зарплата в десятки тысяч долларов, и обязанности вроде переворачивания черепах с 10:30 до 11:00, затем - свободное время.
Казалось бы, о чем еще мечтать. Так думает любой офисный бегунок, переворачивающий черепах ежедневно с 9 до 19, а до этого два часа ползущий в пробках из Железнодорожного до Полянки, а после 19 ползущий обратно тем же путем.
Вытянув же счастливый билет и оказавшись на вожделенном острове, он начнет сходить с ума ровно в то самое утро, когда наконец выспится за все предыдущие годы.
На самом деле лучшая работа в мире должна включать в себя кроме загара и диеты из неперевернутых черепах следующее: осознание важности твоего труда для множества людей, восторг этих людей как процессом, так и результатом труда, и наконец уверенность в том, что просуществует этот результат многие годы после твоей кончины.
Если в одном месте и времени совпадают все три составляющие - денег можно и не платить, что подтверждается наблюдениями за работой врачей и учителей.
Собор Святой троицы, или в просторечии "Самеба", возвышается на горе над Тбилиси величественной новостройкой, видной из любой его точки. Тем более удивительно было то, что за все свои тбилисские поездки я так до него и не добрался.
Наконец добрался.
Сначала пешком через Шарден и Авлабари, потом вверх до монументальной горы и предваряющей ее аркады с воротами - дошел. За аркадой звенели болгарки и висело облако бетонной пыли, туристический сезон открывался со дня на день, к открытию внутри что-то допиливали и болгарили.
От ворот к храму тянулась просторная каменная площадь, перемежаемая православными десятками ступенек без признаков пандусов, лифтов и эскалаторов - чай не торговый центр, дорога к богу.
Художника я заметил издалека. Бетонная плоскость была обрамлена двумя рядами каменных колонн в пару человеческих фигур высотой. Около ближней колонны стояли козлы, вот на них и сидела обширная его фигура, типично грузинских пропорций. В руках толстяка были зубило и молоток, аккуратными ударами он удалял с поверхности камня лишние детали. Под зубилом постепенно проявлялся божественный лик.
Заметив краем глаза камеру в моих руках и восторг в моем взгляде, он едва заметно повернул лицо чуть влево, выйдя из-под каменной тени - и едва уловимое это движение сказало мне о его характере больше, чем трехчасовое интервью.
- Тбилисское художественное училище закончил. - ответил он на мое приветствие. - Вот, теперь в храмах работаю, мастер по камню.
Потом приставил зубило к святому лику и стукнул молотком. Черты лика обрели еще один штрих, приближающий к божеству.
Важность дела была очевидна, как и мой восторг, судя по уверенному тону и опережающим ответам - далеко не первый в это майское утро. Поэтому я спросил про третью составляющую лучшей в мире работы:
- Долго простоит?
- Лет двести точно. А там посмотрим! - подмигнул мастер и снова саданул по лику зубилом.
- Скажите... вот вы делаете эти барельефы, наверняка есть собственный почерк, нюансы, - не унимался я, - А вот ставите ли вы на святом лике свою подпись? Какую-нибудь буковку в уголке, копирайт, знак того, что это именно ваша работа, а не коллег? Незаметный признак вашего пера, пардон, зубила?
Каменщик посмотрел на меня удивленно, потом хмыкнул:
- Зачем? Он и так всё видит.
И показал молотком в сторону неба.