"...война никогда не завершится..." (отрывок из книги Пола Фассела)
В "Обзоре года" (1916-го), опубликованном в первый день нового 1917 года, "Таймс", обычно отличавшаяся оптимизмом, из-за чего сильно смахивала на официальное правительственное издание, вынуждена была признать, что "год заканчивается, как и два его предшественника, кровью и разрушением; даже после 29 месяцев боёв, в которых участвуют почти все государства Европы, до какого-либо окончательного разрешения ситуации по-прежнему далеко".
На фронте, как и следует ожидать, мысли были куда мрачнее. Именно здесь, в траншеях и блиндажах, находилось большинство тех, кто считал, что этому не будет конца. Р.Х. Моттрэм вспоминает одного офицера-пессимиста, который летом 1917 года "приблизительно измерил площадь между тогдашним "фронтом" и Рейном... и разделил на усреднённую площадь, которую удалось отвоевать при Сомме, Вими и Мессене. Результат он умножил на время, которое потребовалось на подготовку и проведение этих наступательных операций, тоже усреднённое. Из полученной им итоговой цифры следовало, что, если не будет никаких особых неудач, а скорость наступления сохранится, мы выйдем к Рейну через сто восемьдесят лет".
Как всегда проницательный - а в данном случае ещё и проявивший блистательный дар пророка - майор Пилдич пришёл к аналогичному выводу не столь окольными методами. Наблюдая за событиями на Сомме в августе 1917 года, он отмечает: "Обе стороны пока недостаточно ослаблены, чтобы дело могло завершиться. Один Бог ведает, сколько это ещё протянется. Конца не увидит никто из нас, и дети, которые сейчас учатся в школе, займут наше место". Те же мысли посещали в окопах и французов, и немцев. За ужином с коллегами, французскими офицерами, за которым "в том числе была затронута... беспроигрышная тема: "Quan sera-ce fini?" [Когда это закончится?], Пилдич узнаёт, что его сотрапезники, "похоже, не исключают, что война может продлиться вечно". Того же мнения придерживаются и немецкие военнопленные, которых Филипп Гиббс расспрашивал после сражений на Сомме:
" - Чем это всё закончится? - спросил я [у врача-немца].
- Я вообще не вижу этому конца, - ответил он. - Это самоубийство целых наций.
И тогда, и год спустя, я встречал и других военнопленных, которые не видели конца этой бойне".
Одним из приёмов, позволявших хоть как-то стерпеться с нестерпимой мыслью, что война может продлиться вечно, была сатира. Иногда бесконечность войны связывали с твёрдостью характера Хейга [Дуглас Хейг - главнокомандующий командующий британскими войсками во Франции в 1915-1918 гг. - Прим. Т. М.]. После визита на фронт в 1916 году Джордж Бернард Шоу писал о Хейге: "я бы сказал, что это был человек рыцарственный и дотошный. Он оставил меня при впечатлении, что война продлится ещё тридцать лет и он будет вести её без страха и упрёка, пока не уйдёт в запас по старости". Помогал и менее замысловатый юмор. На известной карикатуре Брюса Бэрнсфатера представлен вот такой фронтовой диалог о длительности военной службы:
" - И на сколько ты тут лет, Билл?
- На семь лет.
- Повезло тебе, а я до самого конца".
У таких выдумок имелись параллели "в реальной жизни". Вестовой средних лет рядовой Хейл сообщает, что некий Портер, его коллега, "постоянно ходил с опущенной головой и с видом глубокого уныния. И это было очень в его духе, когда однажды утром [в 1917 году] он явился ко мне... и обычным своим медлительным унылым голосом сообщил, что это "пожизненный приговор". Я спросил: что именно - пожизненный приговор? Он ответил: "Война"".
Некоторые юмористы пытались вообразить себе далёкое будущее, в котором война так и не закончилась. В стишке, опубликованном в "Вайперс тайм" от 8 сентября 1917 года, представлен Томми, который одряхлел с годами, но по-прежнему остаётся на фронте:
The Summer had been long and cold,
Fnd Intha Pink was growing old;
He stroked his hoary snow-white beard,
And gazed with eyes now long since bleared.
(Лето было долгим и холодным, / и Инта Пинк приближался к старости; / Он огладил окладистую снежно-белую бороду, / И посмотрел вокруг глазами, давно утратившими зоркость).
В одной дивизии на самодеятельном спектакле была представлена сценка под названием "Окопы, 1950", в которой "Томми, которому всё это до смерти надоело, смотрит на Гунна, которому это надоело не меньше, через "нейтральную полосу", которая ужалась до пары ярдов. Все надежды на то, что их когда-нибудь "отведут в тыл", давно угасли". Рассказывая об этом, майор Пилдич добавляет: "Я уже много лет так не смеялся".
Величайшие английские мемуаристы, писавшие о Великой войне, - Грейвз, Бланден и Сэссун - утверждают, что в сознании у них присутствовала мысль или представление о том, что война никогда не завершится. Грейвз с обычной своей ехидностью пишет: "Мы верили в две совершенно несовместимых между собой вещи: что эта война не закончится никогда и что мы её выиграем". Впервые оказавшись в окопах, Бланден сразу же слышит вопрос: "Там как, переговоры о мире начались?" - риторический, полностью оторванный от реальности. С этого момента, по его словам, "одной из основных идей, утвердившихся в моём любознательном мозгу, стало всепоглощающее представление о бесконечности войны. Здесь никто, похоже, не мог даже вообразить себе, что она когда-то закончится". То, что война будет длиться долго (как минимум до 1936 года) - сюжет повторяющихся ночных кошмаров Сэссуна. Он сообщает, что такие сны снились ему "каждые два или три месяца":
"Война не закончилась, и мне нужно возвращаться на фронт. Я горько сетую про себя на то, что всё это продолжается. Переживаю, потому что не могу отыскать своё обмундирование. Переживаю, потому что забыл, что положено делать офицеру. Чувствую, что не смогу вытерпеть это ещё раз, иногда начинаю плакать и повторять: "Ничего не выйдет. Я не могу". И при этом сознаю, что выбора нет, я должен вернуться, и лихорадочно разыскиваю запропастившиеся вещи".
Поэт Айвор Герни - один из тех, в чьём сознании подобные сны постепенно заполнили всё пространство. Он сражался в Глостерском полку, в 1917 году был ранен и получил отравление газом. Скончался он в 1937-м в психиатрической лечебнице, где продолжал писать "военные стихи", будучи твёрдо убеждён, что война ещё продолжается.
Фассел П. Великая война и современная память. СПб.: 2015. С. 106-109.
На фронте, как и следует ожидать, мысли были куда мрачнее. Именно здесь, в траншеях и блиндажах, находилось большинство тех, кто считал, что этому не будет конца. Р.Х. Моттрэм вспоминает одного офицера-пессимиста, который летом 1917 года "приблизительно измерил площадь между тогдашним "фронтом" и Рейном... и разделил на усреднённую площадь, которую удалось отвоевать при Сомме, Вими и Мессене. Результат он умножил на время, которое потребовалось на подготовку и проведение этих наступательных операций, тоже усреднённое. Из полученной им итоговой цифры следовало, что, если не будет никаких особых неудач, а скорость наступления сохранится, мы выйдем к Рейну через сто восемьдесят лет".
Как всегда проницательный - а в данном случае ещё и проявивший блистательный дар пророка - майор Пилдич пришёл к аналогичному выводу не столь окольными методами. Наблюдая за событиями на Сомме в августе 1917 года, он отмечает: "Обе стороны пока недостаточно ослаблены, чтобы дело могло завершиться. Один Бог ведает, сколько это ещё протянется. Конца не увидит никто из нас, и дети, которые сейчас учатся в школе, займут наше место". Те же мысли посещали в окопах и французов, и немцев. За ужином с коллегами, французскими офицерами, за которым "в том числе была затронута... беспроигрышная тема: "Quan sera-ce fini?" [Когда это закончится?], Пилдич узнаёт, что его сотрапезники, "похоже, не исключают, что война может продлиться вечно". Того же мнения придерживаются и немецкие военнопленные, которых Филипп Гиббс расспрашивал после сражений на Сомме:
" - Чем это всё закончится? - спросил я [у врача-немца].
- Я вообще не вижу этому конца, - ответил он. - Это самоубийство целых наций.
И тогда, и год спустя, я встречал и других военнопленных, которые не видели конца этой бойне".
Одним из приёмов, позволявших хоть как-то стерпеться с нестерпимой мыслью, что война может продлиться вечно, была сатира. Иногда бесконечность войны связывали с твёрдостью характера Хейга [Дуглас Хейг - главнокомандующий командующий британскими войсками во Франции в 1915-1918 гг. - Прим. Т. М.]. После визита на фронт в 1916 году Джордж Бернард Шоу писал о Хейге: "я бы сказал, что это был человек рыцарственный и дотошный. Он оставил меня при впечатлении, что война продлится ещё тридцать лет и он будет вести её без страха и упрёка, пока не уйдёт в запас по старости". Помогал и менее замысловатый юмор. На известной карикатуре Брюса Бэрнсфатера представлен вот такой фронтовой диалог о длительности военной службы:
" - И на сколько ты тут лет, Билл?
- На семь лет.
- Повезло тебе, а я до самого конца".
У таких выдумок имелись параллели "в реальной жизни". Вестовой средних лет рядовой Хейл сообщает, что некий Портер, его коллега, "постоянно ходил с опущенной головой и с видом глубокого уныния. И это было очень в его духе, когда однажды утром [в 1917 году] он явился ко мне... и обычным своим медлительным унылым голосом сообщил, что это "пожизненный приговор". Я спросил: что именно - пожизненный приговор? Он ответил: "Война"".
Некоторые юмористы пытались вообразить себе далёкое будущее, в котором война так и не закончилась. В стишке, опубликованном в "Вайперс тайм" от 8 сентября 1917 года, представлен Томми, который одряхлел с годами, но по-прежнему остаётся на фронте:
The Summer had been long and cold,
Fnd Intha Pink was growing old;
He stroked his hoary snow-white beard,
And gazed with eyes now long since bleared.
(Лето было долгим и холодным, / и Инта Пинк приближался к старости; / Он огладил окладистую снежно-белую бороду, / И посмотрел вокруг глазами, давно утратившими зоркость).
В одной дивизии на самодеятельном спектакле была представлена сценка под названием "Окопы, 1950", в которой "Томми, которому всё это до смерти надоело, смотрит на Гунна, которому это надоело не меньше, через "нейтральную полосу", которая ужалась до пары ярдов. Все надежды на то, что их когда-нибудь "отведут в тыл", давно угасли". Рассказывая об этом, майор Пилдич добавляет: "Я уже много лет так не смеялся".
Величайшие английские мемуаристы, писавшие о Великой войне, - Грейвз, Бланден и Сэссун - утверждают, что в сознании у них присутствовала мысль или представление о том, что война никогда не завершится. Грейвз с обычной своей ехидностью пишет: "Мы верили в две совершенно несовместимых между собой вещи: что эта война не закончится никогда и что мы её выиграем". Впервые оказавшись в окопах, Бланден сразу же слышит вопрос: "Там как, переговоры о мире начались?" - риторический, полностью оторванный от реальности. С этого момента, по его словам, "одной из основных идей, утвердившихся в моём любознательном мозгу, стало всепоглощающее представление о бесконечности войны. Здесь никто, похоже, не мог даже вообразить себе, что она когда-то закончится". То, что война будет длиться долго (как минимум до 1936 года) - сюжет повторяющихся ночных кошмаров Сэссуна. Он сообщает, что такие сны снились ему "каждые два или три месяца":
"Война не закончилась, и мне нужно возвращаться на фронт. Я горько сетую про себя на то, что всё это продолжается. Переживаю, потому что не могу отыскать своё обмундирование. Переживаю, потому что забыл, что положено делать офицеру. Чувствую, что не смогу вытерпеть это ещё раз, иногда начинаю плакать и повторять: "Ничего не выйдет. Я не могу". И при этом сознаю, что выбора нет, я должен вернуться, и лихорадочно разыскиваю запропастившиеся вещи".
Поэт Айвор Герни - один из тех, в чьём сознании подобные сны постепенно заполнили всё пространство. Он сражался в Глостерском полку, в 1917 году был ранен и получил отравление газом. Скончался он в 1937-м в психиатрической лечебнице, где продолжал писать "военные стихи", будучи твёрдо убеждён, что война ещё продолжается.
Фассел П. Великая война и современная память. СПб.: 2015. С. 106-109.