"...все с мала до велика бросились вылавливать диверсантов..."
Три фрагмента из источников дневниково-мемуарного характера о шпиономании первых дней войны. Просто чтобы всё было в одном месте. И чтобы я потом про эти фрагменты не забыл.
Первый отрывок - из дневника ленинградки Евгении Константиновны Васютиной. С 1930 по 1953 гг. она работала техником, нормировщиком, инженером по труду и нормированию в строительных организациях. Затем - писательница. (Краткая справка на сайте "Архивы Санкт-Петербурга").
Из записи от 2 июля 1941 года:
"В сообщениях Информбюро промелькнуло сообщение о высадке на н/территории парашютистов-диверсантов в форме советских милиционеров. И вот все с мала до велика бросились вылавливать диверсантов. Иногда эта трагедия мешается с фарсом. Но какая глубокая, искренняя ненависть! В магазинах, в трамваях, везде слышишь - там поймали там задержали. В нашем жилгородке, окруженном со всех сторон полями и пустырями таких случаем на день несколько. Через дорогу против городка - немецкая колония. Зачем-то понадобилось им выжигать бочки. Густой столб дыма поднялся к небу. Одна из женщин, копавших траншеи у бараков крикнула, что это немцы подают сигналы. И все женщины побросав траншеи, бегом с лопатами и ломами бросились в колонию. Говорят, милиции с трудами отстояла немца.
На днях к нашей проходной подошли двое мальчишек, одному лет 7 а второму лет 12 стали спрашивать, где им найти милиционера т. к. в кустах около жилдома они видели "подозрительную тетеньку". Помошник карнача вызвался сам проведать в чем дело. -
В кустах он действительно нашел женщину очень крупную, высокую, что дало повод говорить, что это переодетый мужчина. Поведение ее было действительно странное. У нее были чем-то набиты карманы, она не давала себя обыскивать и повторяла все время одну фразу, что она приехала в Л-д лечиться.
Ее вытащили на шоссе, остановили первую попавшуюся машину с Ленкомбината и при деятельном участнии грузчиков и собравшейся толпы посадили в машину и отправили в отделение милиции. Говорили потом, что она оказалась спекулянтом и по карманам и в кустах у нее были напрятаны продукты из нашего магазина. И то дело. Бывают и ошибки. Тестя нашего Кобзина женщины схватили и доставили в отделение только потому, что у него черная, окладистая борода "каких у нас не бывает". Я сама слышала в магазине, как женщины устанавливали приметы диверсантов: "они все росту небольшого востроликенькие и по русски ни одного слова не говорят (!)". Разговоров много везде и разных. Есть и вредные".
Центральный государственный архив литературы и искусства Санкт-Петербурга (ЦГАЛИ СПб). Ф. 522. Оп. 1. Д. 39. Л. 5-5об.
Следующий автор - Елена Александровна Скрябина. Из дворян. Её отец был депутатом думы и черносотенцем. На начало войны жила в Ленинграде. Потом - блокада, эвакуация на Кавказ, оккупация, добровольно последовала за отступающим Вермахтом, работала на немцев, в итоге оказалась в США.
Из дневника (впервые издан в 1975-м, ещё при жизни Скрябиной), запись от 7 августа 1941 г.:
"Развилась шпиономания. Каждый день то тут, то там ловят шпионов. Шпионами, как правило, оказываются мирные советские граждане, случайно чем-либо возбудившие подозрения уж осень усердных блюстителей порядка. Бедный мой Дима стал жертвой подобного усердия. Его высокий рост, светлые волосы и, главное, очки, по-видимому, вызвали подозрение постового милиционера. Мы шли с Димой на вокзал, и я забежала в один магазин, он же остался ждать меня на улице. Выйдя через несколько минут, я увидела милиционера, требующего чего-то у перепуганного на смерть Димы. Я поспешила к ним. Милиционер уже собирался вести мальчика в милицию для выяснения личности, так как у Димы не оказалось никаких документов. Пришлось убеждать его и доказывать, что у Димы не может быть никакого паспорта, ибо ему всего 15 лет. В подтверждение своих слов вытащила все документы и военный аттестат мужа, который теперь всегда ношу с собой. Удалось убедить, что Дима мой сын, а не немецкий шпион. Отпустил. Теперь надо быть осторожнее, Диме одному опасно показываться на улицах".
Скрябина Е. А. Страницы жизни. М.: Прогресс-Академия. 1994. С. 117.
И ещё один эмигрант, также в начале войны обитавший в Ленинграде, а к немцам попавший через Кавказ. К. Криптон.
"Первые дни войны в Ленинграде ознаменовались усердной ловлей населением, преимущественного молодежью, диверсантов. Это приняло характер какой-то болезни. Хватали людей по малейшему подозрению. И хорошо бы ещё хватали, но сразу же начинали бить. Особенно отличались уличные мальчишки, которые буквально терзали схваченного "диверсанта". Осталось неизвестным сколько поймали таким путем действительным шпионов и диверсантов, которых в городе, как пришлось убедиться позже, было много. Зато было известно бесконеченое число случаем, когда самых благонадежных людей отколотили ни за что беспощадным образом. Одного бухгалтера на Советском проспекте (быв. Суворовский) задержали, когда он шел в столовую против своей службы. На его счастье оказался вблизи дома дворник дома, где находилась последняя. И при заступничестве дворника он успел всё-таки получить очень тяжёлые удары в грудь. Такой же случай произошёл в моём институте, куда случайно зашёл какой-то посетитель, вызвавший подозрение у находившихся в смежном флигеле учеников ремесленного училища. Мне вместе с другими сотрудниками едва удалось вырвать несчастного из рук маленьких зверят, какими они были в тот момент".
Криптон К. Осада Ленинграда. Нью-Йорк: Издательство имени Чехова. 1952. С. 53-54.
Первый отрывок - из дневника ленинградки Евгении Константиновны Васютиной. С 1930 по 1953 гг. она работала техником, нормировщиком, инженером по труду и нормированию в строительных организациях. Затем - писательница. (Краткая справка на сайте "Архивы Санкт-Петербурга").
Из записи от 2 июля 1941 года:
"В сообщениях Информбюро промелькнуло сообщение о высадке на н/территории парашютистов-диверсантов в форме советских милиционеров. И вот все с мала до велика бросились вылавливать диверсантов. Иногда эта трагедия мешается с фарсом. Но какая глубокая, искренняя ненависть! В магазинах, в трамваях, везде слышишь - там поймали там задержали. В нашем жилгородке, окруженном со всех сторон полями и пустырями таких случаем на день несколько. Через дорогу против городка - немецкая колония. Зачем-то понадобилось им выжигать бочки. Густой столб дыма поднялся к небу. Одна из женщин, копавших траншеи у бараков крикнула, что это немцы подают сигналы. И все женщины побросав траншеи, бегом с лопатами и ломами бросились в колонию. Говорят, милиции с трудами отстояла немца.
На днях к нашей проходной подошли двое мальчишек, одному лет 7 а второму лет 12 стали спрашивать, где им найти милиционера т. к. в кустах около жилдома они видели "подозрительную тетеньку". Помошник карнача вызвался сам проведать в чем дело. -
В кустах он действительно нашел женщину очень крупную, высокую, что дало повод говорить, что это переодетый мужчина. Поведение ее было действительно странное. У нее были чем-то набиты карманы, она не давала себя обыскивать и повторяла все время одну фразу, что она приехала в Л-д лечиться.
Ее вытащили на шоссе, остановили первую попавшуюся машину с Ленкомбината и при деятельном участнии грузчиков и собравшейся толпы посадили в машину и отправили в отделение милиции. Говорили потом, что она оказалась спекулянтом и по карманам и в кустах у нее были напрятаны продукты из нашего магазина. И то дело. Бывают и ошибки. Тестя нашего Кобзина женщины схватили и доставили в отделение только потому, что у него черная, окладистая борода "каких у нас не бывает". Я сама слышала в магазине, как женщины устанавливали приметы диверсантов: "они все росту небольшого востроликенькие и по русски ни одного слова не говорят (!)". Разговоров много везде и разных. Есть и вредные".
Центральный государственный архив литературы и искусства Санкт-Петербурга (ЦГАЛИ СПб). Ф. 522. Оп. 1. Д. 39. Л. 5-5об.
Следующий автор - Елена Александровна Скрябина. Из дворян. Её отец был депутатом думы и черносотенцем. На начало войны жила в Ленинграде. Потом - блокада, эвакуация на Кавказ, оккупация, добровольно последовала за отступающим Вермахтом, работала на немцев, в итоге оказалась в США.
Из дневника (впервые издан в 1975-м, ещё при жизни Скрябиной), запись от 7 августа 1941 г.:
"Развилась шпиономания. Каждый день то тут, то там ловят шпионов. Шпионами, как правило, оказываются мирные советские граждане, случайно чем-либо возбудившие подозрения уж осень усердных блюстителей порядка. Бедный мой Дима стал жертвой подобного усердия. Его высокий рост, светлые волосы и, главное, очки, по-видимому, вызвали подозрение постового милиционера. Мы шли с Димой на вокзал, и я забежала в один магазин, он же остался ждать меня на улице. Выйдя через несколько минут, я увидела милиционера, требующего чего-то у перепуганного на смерть Димы. Я поспешила к ним. Милиционер уже собирался вести мальчика в милицию для выяснения личности, так как у Димы не оказалось никаких документов. Пришлось убеждать его и доказывать, что у Димы не может быть никакого паспорта, ибо ему всего 15 лет. В подтверждение своих слов вытащила все документы и военный аттестат мужа, который теперь всегда ношу с собой. Удалось убедить, что Дима мой сын, а не немецкий шпион. Отпустил. Теперь надо быть осторожнее, Диме одному опасно показываться на улицах".
Скрябина Е. А. Страницы жизни. М.: Прогресс-Академия. 1994. С. 117.
И ещё один эмигрант, также в начале войны обитавший в Ленинграде, а к немцам попавший через Кавказ. К. Криптон.
"Первые дни войны в Ленинграде ознаменовались усердной ловлей населением, преимущественного молодежью, диверсантов. Это приняло характер какой-то болезни. Хватали людей по малейшему подозрению. И хорошо бы ещё хватали, но сразу же начинали бить. Особенно отличались уличные мальчишки, которые буквально терзали схваченного "диверсанта". Осталось неизвестным сколько поймали таким путем действительным шпионов и диверсантов, которых в городе, как пришлось убедиться позже, было много. Зато было известно бесконеченое число случаем, когда самых благонадежных людей отколотили ни за что беспощадным образом. Одного бухгалтера на Советском проспекте (быв. Суворовский) задержали, когда он шел в столовую против своей службы. На его счастье оказался вблизи дома дворник дома, где находилась последняя. И при заступничестве дворника он успел всё-таки получить очень тяжёлые удары в грудь. Такой же случай произошёл в моём институте, куда случайно зашёл какой-то посетитель, вызвавший подозрение у находившихся в смежном флигеле учеников ремесленного училища. Мне вместе с другими сотрудниками едва удалось вырвать несчастного из рук маленьких зверят, какими они были в тот момент".
Криптон К. Осада Ленинграда. Нью-Йорк: Издательство имени Чехова. 1952. С. 53-54.