Порог Синед Роба и Принцип Ефремова
... Естественно, мне тут же захотелось построить треугольник, где одной вершиной будет логичность-естественность. Другой вершиной будет эстетика. Третьей - необычность. Соответственно, плохая идея будет нелогичной, некрасивой и неоригинальной :). А хорошая будет необычной, красивой и, в то же время, изящно обоснованной.
Ну первая-то вершина это мы, люди, наш мир - он логичен и естественен просто потому, что он существует. Но мы стремимся выдумывать что-то ещё, либо ради красоты, либо ради новизны.
Вторая вершина, эстетика - это какие-нибудь эльфы по Толкиену. Они такие же, как мы, они красивее нас, но они ненаучны. Как и вся плоская Арда с искусственной луной и хрустальными шарами-звёздами.
Третья вершина, нестандартность идеи... По определению, это должно быть что-то разом ненаучное и некрасивое, но крайне экстравагантное.
Научная фантастика, по определению, не должна слишком далеко отходить от вершины "известное нам", "обычное", "логичное", "научно-обоснованное". Но, будучи фантастикой, она должна исследовать границы влияния этой вершины. Очевидно, это позволяет обозначить две точки на отрезках "логичное-красивое" и "логичное-необычное", где влияния соответствующих вершин уравновешиваются. В первой точке будут какие-нибудь полуэльфы - такие же, как мы, но гораздо лучше нас, и при этом остающиеся в рамках известных автору законов, физических и социальных. Во второй точке - типичные инопланетяне, совсем не похожие на нас, необычные - но, опять же, обоснованные с точки зрения тех или иных принципов, действующих в реальном мире.
Отсюда можно вывести следующее.
Архетип советской космической фантастики - контакт "полуэльфов" и обычных людей. При этом, в ряде случаев обычными людьми могут быть обитатели иных планет, а "полуэльфами" - выходцы с Земли. Суть сюжета - "полуэльфы" объясняют и показывают, какие плохие мы сейчас, и какими крутыми мы станем потом, когда сами превратимся в "полуэльфов".
Архетип американской космической фантастики - контакт обычных людей ("американцы в космосе") и странных инопланетян со странной внешностью, биологией, культурой. Инопланетяне необычны, но, как правило, они ничем не лучше людей. Суть сюжета - "космические американцы" выясняют, в чём фишка инопланетян, почему они именно такие, почему они ведут себя тем или иным образом. В результате, они находят с инопланетянами общий язык. Вот яркий пример подобного.
[Надо сказать, именно за этот сюжет я люблю американскую фантастику. За это - и ещё за всю ту мистическую муть, которую Кэмпбел в свой журнал протаскивал, про разборки псиоников и бессмертных мутантов-сверхлюдей.]
Иначе говоря, советских авторов волновала возможность заглянуть в будущее (узнать, какими мы станем), а американцев - заглянуть за угол (узнать, кто тут ещё есть, кроме нас).
Итак, для архетипической советской фантастики важны два принципа.
Первое правило строгое, его соблюдали почти все. Ефремов назвал его "порог Синед Роба" - "ни одно низкое по морально-этическому уровню общество не может выйти в межзвёздный космос". В космосе летают только коммунисты.
Второе правило... не знаю, давал ли ему кто-нибудь какое-либо красивое название, я называю его Принцип Ефремова.
Но безальтернативность социального развития намекает на безальтернативность развития биологического... Тут стоит вспомнить Принцип Ефремова, согласно которому все возможные разумные существа будут неизбежно делиться на два пола, мужской и женский, причём представительницы женского пола обязаны быть красивыми с точки зрения земного мужчины, т.е., самого Ефремова. Расы, неспособные породить сексуальных инопланетянок, не нужны. А потому невозможны.
Человек - венец творения, гуманоидная форма тела в сочетании с человеческим разумом - высшая стадия развития любой биосферы. Любой эволюционный процесс будет стремится создать подобное нам существо, независимо от исходного материала. В качестве иллюстрации, процитирую "Сердце Змеи" Ефремова:
"Но все, что складывается исторически, в результате естественного отбора, становится закономерностью, неким средним из множества отклонений. Тут-то выступает во всей красоте всесторонняя целесообразность. И я не жду рогатых и хвостатых чудовищ во встречном звездолете - там им не быть! Только низшие формы жизни очень разнообразны; чем выше, тем они более похожи друг на друга".
Сказав это, придётся признать следующее.
"Советская фантастика" родилась раньше Советского Союза, так как "Красная звезда" Богданова была написана ещё до революции, а она соответствует всем заявленным критериям.
Ефремов - высшая точка этой самой "советской фантастики в узком смысле слова". От Богданова до Ефремова - ряд забытых и полузабытых предшественников, рядом с Ефремовым - менее талантливые современники, после него - бездарные эпигоны.
Но при этом, были Стругацкие, которые очень рано порвали с "советско-ефремовской" традицией. Если бы существовало такое явление, как восточноевропейская фантастика, они бы скорее входили туда, вместе с Лемом. Кстати, когда я в детстве прочитал "Малыша", я был даже несколько расстроен подобным предательством идеалов - Стругацкие вывели там классических "лемовских негуманоидов"!
Был Снегов, который вообще никаких правил не признавал, кроме тех, которые существовали у него в голове.
И был Булычёв, который, если подумать, вообще писал обычную американскую фантастику. Для детей. С путешествиями во времени, космическими пиратами, восстанием машин, боевыми роботами и прикольными общительными негуманоидами. Да, и с ожившими персонажами мифов, для полного счастья.
Ну первая-то вершина это мы, люди, наш мир - он логичен и естественен просто потому, что он существует. Но мы стремимся выдумывать что-то ещё, либо ради красоты, либо ради новизны.
Вторая вершина, эстетика - это какие-нибудь эльфы по Толкиену. Они такие же, как мы, они красивее нас, но они ненаучны. Как и вся плоская Арда с искусственной луной и хрустальными шарами-звёздами.
Третья вершина, нестандартность идеи... По определению, это должно быть что-то разом ненаучное и некрасивое, но крайне экстравагантное.
Научная фантастика, по определению, не должна слишком далеко отходить от вершины "известное нам", "обычное", "логичное", "научно-обоснованное". Но, будучи фантастикой, она должна исследовать границы влияния этой вершины. Очевидно, это позволяет обозначить две точки на отрезках "логичное-красивое" и "логичное-необычное", где влияния соответствующих вершин уравновешиваются. В первой точке будут какие-нибудь полуэльфы - такие же, как мы, но гораздо лучше нас, и при этом остающиеся в рамках известных автору законов, физических и социальных. Во второй точке - типичные инопланетяне, совсем не похожие на нас, необычные - но, опять же, обоснованные с точки зрения тех или иных принципов, действующих в реальном мире.
Отсюда можно вывести следующее.
Архетип советской космической фантастики - контакт "полуэльфов" и обычных людей. При этом, в ряде случаев обычными людьми могут быть обитатели иных планет, а "полуэльфами" - выходцы с Земли. Суть сюжета - "полуэльфы" объясняют и показывают, какие плохие мы сейчас, и какими крутыми мы станем потом, когда сами превратимся в "полуэльфов".
Архетип американской космической фантастики - контакт обычных людей ("американцы в космосе") и странных инопланетян со странной внешностью, биологией, культурой. Инопланетяне необычны, но, как правило, они ничем не лучше людей. Суть сюжета - "космические американцы" выясняют, в чём фишка инопланетян, почему они именно такие, почему они ведут себя тем или иным образом. В результате, они находят с инопланетянами общий язык. Вот яркий пример подобного.
[Надо сказать, именно за этот сюжет я люблю американскую фантастику. За это - и ещё за всю ту мистическую муть, которую Кэмпбел в свой журнал протаскивал, про разборки псиоников и бессмертных мутантов-сверхлюдей.]
Иначе говоря, советских авторов волновала возможность заглянуть в будущее (узнать, какими мы станем), а американцев - заглянуть за угол (узнать, кто тут ещё есть, кроме нас).
Итак, для архетипической советской фантастики важны два принципа.
Первое правило строгое, его соблюдали почти все. Ефремов назвал его "порог Синед Роба" - "ни одно низкое по морально-этическому уровню общество не может выйти в межзвёздный космос". В космосе летают только коммунисты.
Второе правило... не знаю, давал ли ему кто-нибудь какое-либо красивое название, я называю его Принцип Ефремова.
Но безальтернативность социального развития намекает на безальтернативность развития биологического... Тут стоит вспомнить Принцип Ефремова, согласно которому все возможные разумные существа будут неизбежно делиться на два пола, мужской и женский, причём представительницы женского пола обязаны быть красивыми с точки зрения земного мужчины, т.е., самого Ефремова. Расы, неспособные породить сексуальных инопланетянок, не нужны. А потому невозможны.
Человек - венец творения, гуманоидная форма тела в сочетании с человеческим разумом - высшая стадия развития любой биосферы. Любой эволюционный процесс будет стремится создать подобное нам существо, независимо от исходного материала. В качестве иллюстрации, процитирую "Сердце Змеи" Ефремова:
"Но все, что складывается исторически, в результате естественного отбора, становится закономерностью, неким средним из множества отклонений. Тут-то выступает во всей красоте всесторонняя целесообразность. И я не жду рогатых и хвостатых чудовищ во встречном звездолете - там им не быть! Только низшие формы жизни очень разнообразны; чем выше, тем они более похожи друг на друга".
Сказав это, придётся признать следующее.
"Советская фантастика" родилась раньше Советского Союза, так как "Красная звезда" Богданова была написана ещё до революции, а она соответствует всем заявленным критериям.
Ефремов - высшая точка этой самой "советской фантастики в узком смысле слова". От Богданова до Ефремова - ряд забытых и полузабытых предшественников, рядом с Ефремовым - менее талантливые современники, после него - бездарные эпигоны.
Но при этом, были Стругацкие, которые очень рано порвали с "советско-ефремовской" традицией. Если бы существовало такое явление, как восточноевропейская фантастика, они бы скорее входили туда, вместе с Лемом. Кстати, когда я в детстве прочитал "Малыша", я был даже несколько расстроен подобным предательством идеалов - Стругацкие вывели там классических "лемовских негуманоидов"!
Был Снегов, который вообще никаких правил не признавал, кроме тех, которые существовали у него в голове.
И был Булычёв, который, если подумать, вообще писал обычную американскую фантастику. Для детей. С путешествиями во времени, космическими пиратами, восстанием машин, боевыми роботами и прикольными общительными негуманоидами. Да, и с ожившими персонажами мифов, для полного счастья.