Кашка-Какашка
“Это как в детстве было: во двор вышел, конфетку держишь, а тебе говорят: “Дай конфетку”. В потный кулачок зажал и спрашиваешь: “А ты мне что?” (Владимир Путин, саммит Россия-Европа, 2006 год).
О, раз уж речь зашла о Крапивине.
В комментах у Крылова (на фейсбуке) вспомнили эпизод про "питнадцать копеек", и тут на меня накатило...
Дело в том, что для меня Владислав Крапивин - это два разных автора.
Один из них писал подростковые книжки про сюрреалистические параллельные миры со сложной многоуровневой метафизикой, а потому играл роль своего рода Даниила Андреева для младшего и среднего школьного возраста. "Ты не представляешь, чем для нас был Крапивин", - как-то сказал mortulo, мечтательно закатив глаза. Ну, он всё-таки чуть старше меня, другое поколение. Так вот, с этим Крапивиным я едва знаком, но он явно заслуживает уважения.
И есть другой Владислав Крапивин, автор повести "Оруженосец Кашка", моей самой первой книги, то есть первой книги, которую я самостоятельно прочёл. Сколько же мне тогда было? Семь лет? Естественно, мне эту книгу подсунули родители. Так вот, это была худшая книга, которую я когда-либо читал. Осознаёте иронию? Первая - и самая худшая. Потому что всё остальное было лучше. Да, с тех пор я прочёл немало всякой дряни, но никакое другое произведение не вызывало у меня такой отчаянной ненависти. Я был простым советским ребёнком, и всё равно чувствовал, что передо мной тупая, омерзительная, сюсюкающая, слащавая шняга!
Слава богу, спустя какое-то время мне в руки попал свежеизданный томик Гарри Гаррисона с трилогией о Стальной Крысе, который вернул мне веру в человечество и спас меня для чтения.
Да, так вот, та самая сцена, которую вспоминали у Крылова в фейсбуке:
"...Чувствовал себя торговец ягодами неважно. В животе было холодно, и все время хотелось глотать воздух. Будто вышел Кашка на опасное дело.
В глубине души он совсем не верил, что кто-то подойдет к нему и станет покупать промокшие кульки с клубникой. И не знал, что делать, если это случится. Но к нему подошли незаметно откуда-то сбоку, и Кашка вздрогнул.
Покупателей было двое. Кашка заметил, что на них серые одинаковые пиджаки и синие фуфайки с белыми полосками у ворота. И какие-то значки на отворотах пиджаков. Лица у них были тоже похожие. Разные, но все-таки похожие. И как будто знакомые. Кашке вдруг показалось, что такие же лица - узковатые, с жесткими подбородками и легким прищуром глаз - были у летчиков, про которых он недавно смотрел кино. Только летчики выглядели постарше.
Кашке нравились люди с такими лицами.
- Продаешь? - спросил один, с золотисто-синим значком. - Почем?
В горле у Кашки что-то по-птичьи пискнуло.
- Пи…питнадцать коп…пеек, - выдавил он.
Тот, который спрашивал, наклонил голову и стал с интересом смотреть на Кашку. Так разглядывают какой-нибудь интересный пустячок, винтик, например, или брошку, если случайно найдут их на тротуаре… Потом он сказал негромко и печально:
- Слушай, ты… рыцарь наживы. Совесть у тебя есть?
Кашка считал, что есть. Но вообще-то вопрос был непонятный. При чем здесь совесть? И еще рыцарь какой-то…
- Ягоды… они хорошие, - на всякий случай сказал он.
- Я так и думал, - мрачно откликнулся человек с синим значком.
Тогда вмешался его товарищ:
- Борис… Ну чего пристал к парню? Он по такой же цене продает, как и все.
- Все они "как все", - с резкой усмешкой бросил Борис. - Я таким вот пацаненком был, когда на целину первые эшелоны шли. Мы со своих огородов помидоры тягали и к вагонам тащили, чтобы ребятам дать на дорогу. А тут - "питнадцать копеек".
Кашка почувствовал, что эти слова обидные. И все-таки не обиделся. Не сумел обидеться. Потому что Борис Кашке понравился.
А может быть, подумал Кашка, у него нет пятнадцати копеек? Ягод попробовать хочется, а денег нет.
Или, может быть, он думает, ет, что Кашка жадный?
- Ну, возьми… - простодушно сказал Кашка. Он почему-то даже не заметил, что обращается к Борису на "ты".
- Что? - не понял тот.
- Возьми так, - повторил Кашка со всей убедительностью. - Не надо копеек.
Что-то изменилось в лице у Бориса. Растерялся он или смутился. Запустил руку в карман пиджака, стал смотреть мимо Кашки и непонятно ответил:
- Благодарю. Я платежеспособен…
Но его спутник взял у Кашки ягоды и вложил кулек в ладонь Бориса:
- Бери, раз дают, - и подмигнул Кашке.
Кашка протянул кулек и ему. И услышал:
- А не жалко тебе?
Кашка удивился. Жалко? Наверно, этот человек не знает, сколько ягод можно отыскать на лесных буграх и полянах совсем недалеко от поселка.
Ну… конечно, хотелось купить поскорее кораблик. Но раз уж он одну порцию клубники отдал, значит, шестьдесят копеек все равно сегодня не заработать. Поэтому остальные ягоды вообще жалеть не стоит. Нисколечко.
- Спасибо, - вдруг сказал Борис. - Знаешь что? Ты… - Он не договорил, потому что к ним подбежала девушка в серой куртке с блестящими застежками. Веселая такая девушка, с пестрой косынкой, повязанной, как пионерский галстук.
- Ребята, вы где? Поезд отходит сейчас!
- Мы здесь, - коротко сообщил Борис. - Мы заняты. Поезд подождет.
- Один симпатичный юноша угощает нас ягодами, - объяснил товарищ Бориса.
- Только вас угощает? Или всех? - поинтересовалась девушка.
- Вот, берите, - сказал Кашка. Он уже не робел, не стеснялся. Чувствовал только смутную зависть: сейчас эти люди сядут в поезд и поедут, а он, Кашка, останется.
Ну ладно, пусть едут. Это, конечно, хорошие люди…
Да, но оставался еще один кулек.
- Куда же его? - растерянно спросил Кашка.
- Ешь сам, - хором сказали трое и побежали в конец поезда, к своему вагону.
Потом этот вагон медленно проехал мимо Кашки, и тот увидел в тамбуре всех троих. Они махали Кашке руками. И смеялись. А девушка даже сняла косынку с шеи и размахивала ею, как флагом.
Кашка торопливо замахал в ответ. Той рукой, в которой держал ягоды. Они сыпались из бумаги и падали на доски, как тяжелые дождевые капли, но Кашка не обращал внимания. Впервые в жизни он провожал хороших людей в далекую путь-дорогу. Хотя нет, недавно он провожал маму и папу, и мама тоже махала ему из вагона. Но тогда было грустное прощание, а сейчас веселое…
- Ну и дурак, - услышал Кашка за спиной. Обернулся. Это Левка Махаев обругал его. Он, значит, следил за Кашкой. Теперь Левка стоял рядом и смотрел с презрением.
- Пентюх необразованный, - сказал он. - Облапошили тебя, как деревяшку. Лопух ты…
Но Кашка чувствовал, что он не лопух. Он не забудет, как три незнакомых человека смеялись и махали ему из вагона. Левке, конечно, никто не махал, хотя он и продал все ягоды".
Крылову бы здесь материала на три РЛО хватило бы, ей-ей. Я просто скажу, что в детстве этот текст вызывал у меня физическое омерзение, и это чувство, оказывается, не ушло никуда.