Самодостаточные коллективы Бурланкова - Неизбежное вступление
Есть одна вещь, о которой я очень хочу написать. Собственно, она имеет самое непосредственное отношение к моделям социальной эволюции и соответствующей теме.
Это теория "самодостаточных коллективов" Н.Д. Бурланкова. Познакомиться с ней можно тут, тут и вообще на странице автора. Это сделало мой 2019 год.
Суть, вкратце. Основой человеческой цивилизации являются самодостаточные коллективы, состоящие из несамодостаточных коллективов, берущих на себя различные необходимые обществу функции, в принципе, сопоставимые с базовыми процессами социосистемы по Переслегину (в моей трактовке). У Бурланкова эти функции примерно совпадают с задачами варн древней Индии. Третий уровень - производство ресурсов, распределение и торговля (получение ресурсов извне); второй уровень - война, дипломатия, принятие тактических решений; первый уровень - духовная сфера, идеология, стратегическое управление, изучение мира и прогнозирование будущего. [В дальнейшем для специфических задач выделяются ещё два типа коллективов - чиновники и рабы-шудры (*)]
Но это не главное. Главное, что каждое общество (самодостаточный коллектив) в своём естественном развитии проходит восемь этапов, вытекающих из объективных законов исторического развития - племя, жречество, "князь с дружиной", город-государство, феодальное государство, империя, торговая империя, торговая республика. (На названия пока не смотрите, это явно не сильная сторона данной концепции.)
И эта концепция - она очень "родная", в том смысле, что в России ей самое место. Это то, что делает её интересной. По идеологии эта конкретная модель социального развития полностью противоположна взглядам и идеалам Джекобс. Автор чётко придерживается Второй этической системы Лефевра. Добро - это объединение в одно целое, ради общей цели. Общая цель, выживание целого, безусловного оправдывает любые средства; а всякая там конкуренция, и, в особенности, разделение властей - это, скорее, нехорошо. Если правящий коллектив выражает интересы целого, которые всегда сводятся к самодостаточности и защищённости от внешних угроз, то он по умолчанию прав. Если правящий коллектив перестаёт выражать интересы целого, он превращается в паразитическую структуру, которая отторгается здоровыми силами общества и заменяется другим коллективом. Никакая деятельность сама по себе ни от чего не "отпочковывается" - развитие происходит, когда власть создаёт запрос на развитие. Умникам в каком-нибудь НИИ ставят задачу, и они изобретают то, что необходимо текущей политической элите. Власть, собственно, всё и определяет. Города создаются властью, сверху вниз. Торговля без военной силы сама по себе ничего не значит и первичным явлением считаться не может. Если торговцы с ценным товаром пойдут на чужую территорию, их там просто ограбят. А если торговцы окажутся сильнее в военном отношении, тогда они будут грабить эту чужую территорию. Меновая торговля возникает в том редком случае, когда силы сторон сопоставимы. Первые торговцы - воины-пираты, которые, безусловно, "иногда и торговали".
Эта схема создавалась по мотивам отечественной истории - и по мотивам наших представлений об отечественной истории. (Важной составляющей, при этом, стала "Сага об Инглингах", что само по себе хорошо.) Это очень специфический микс из советского марксизма и теории пассионарности Гумилёва, но сама концепция, при этом, к ним не сводится.
Естественно, как всегда в таких случаях, тексты автора представляют собой смесь хороших, очень плохих и откровенно фрических идей.
Фрическими явным образом будут его лингвистические изыскания - теория гибридогенеза применительно к языкам. Основные языковые группы образуются из смеси разных языков, нередко совершенно различных (принадлежащих к разным семьям с точки зрения классической лингвистики). Существование языковой группы свидетельствует о том, что в прошлом существовало государство, использующее язык-прародитель данной группы в качестве государственного. Государственный язык начинает своё существование, как пиджин, рождающийся из попыток общения разноязыких групп и племён, попавших в состав одного политического объедения. Этот лингва-франка становится языком государственного аппарата и войска, просто потому, что худо-бедно, но его знают все. Следующее поколение уже усваивает смесь языков, как родной - пиджин становится креолом. После распада государства различные коллективы разносят свои диалекты в разные стороны, и там они превращаются в самостоятельные языки, развивающиеся по своим законам. Короче, как Римская империя и романские языки. Разнородное по составу население Древней Руси общалось между собой на "русском", и от этого языка произошли все современные восточнославянские языки - великорусский, малоросский, белорусский и русинский. Аналогичным образом, у Бурланкова, все славянские языки восходят к единому государственному "славянскому", который был языком межэтнического общения в рамках аварского каганата. Поэтому в некоторых отношениях славянские языки ближе к тюркским - вернее, к скифским.
"Т.е., в некотором смысле, болезни типа "германофилизма" или "тюркофилизма" (привычка везде в истории видеть германцев или тюрок) считаются "приличными в обществе", а вот славянофилизм - неприличной. Поскольку я стараюсь не болеть никакой из болезней, могу только заметить, что все эти народы - примерно ровесники (где-то на рубеже эры возникают из смешения предшественников, причем, славяне, судя по всему, чуть раньше, лет на двести - триста), и все возможные пересечения - скорее всего, наследие общих предков, или заимствования уже более поздние, но не влияния этих народов один на другой непосредственно в период становления. Ибо если бы это было так, в тюркских и германских языках было бы не меньше заимствований из славянских.
Общие предки у всех этих народов, очевидно, скифы и сарматы. Причем, считать, что язык этих народов относится к иранской группе, как сейчас принято - было бы тоже неверно. Иранская группа сама образуется позже (хотя, вероятно, и раньше, чем славянская или тюркская), и сама является наследником "скифской группы", смешавшаяся с местными языками (вероятно, кавказскими и закавказскими, а также семитскими)".
Очень плохое - это ряд его конкретных исторических примеров, когда Бурланков с особой жестокостью пытается натянуть сову фактов на глобус своей теории. Когда он пишет о США и ссылается при этом на "Религию денег" Невидимова, это очень плохо.
Хорошее - это то, о чём я надеюсь ещё поговорить. Это самая его схема, как таковая, эти восемь этапов, которые общество (самодостаточный коллектив) проходит в своём развитии в нормальных условиях, если ему удастся избежать поглощения или уничтожения. Если общество достигает стадии торговой республики, оно выходит на плато и может продолжать существовать в таком качестве неограниченно долго - опять же, пока его не уничтожат или пока оно не переживёт полный коллапс, скатившись обратно на уровень отдельных племён. При этом, развитие идёт по спирали, первые общества, которым удалось пройти весь цикл, существовали очень давно и начали свой путь ещё в неолите, но с каждым витком спирали растёт уровень технического и социального развития человечества. Нынешние племена всё равно живут в условиях доступности автомата Калашникова и интернета, даже если они сами ничего из этого не производят.
И главное, в этом красота схемы, в каждый момент времени в одном географическом регионе могут одновременно существовать общества, находящиеся на разных этапах этой последовательности. Т.е. мы привыкли воспринимать Афину и Спарты, как сущности одного порядка, но у Бурланкова они "из разных сказок": Спарта - феодальный город-государство, результат дорийского завоевания (4 этап развития); Афины - торговая республика, ведущая свою родословную с ахейских времён (8 этап). То же самое явление он иллюстрирует на примере отечественной истории: Киев - город-государство, Новгород - торговая республика, осколок старой Балтийской державы (см. Аркона, Рюген), которая свою пост-феодальную имперскую стадию прошла где-то в первых веках нашей эры. Поэтому князья правили Киевом, но Новгород нанимал князей. Ряд особенностей европейской истории Бурланков объясняет тем, что такие социумы, как Венеция или Швейцария (и, частично, Нидерланды, если я не ошибаюсь) были банально старше окружающих их варварских королевств; одни сохранили преемственность с имперским периодом, а у других настоящая история начиналась с осевших на землю варварских князьков эпохи великого переселения народов.
Это теория "самодостаточных коллективов" Н.Д. Бурланкова. Познакомиться с ней можно тут, тут и вообще на странице автора. Это сделало мой 2019 год.
Суть, вкратце. Основой человеческой цивилизации являются самодостаточные коллективы, состоящие из несамодостаточных коллективов, берущих на себя различные необходимые обществу функции, в принципе, сопоставимые с базовыми процессами социосистемы по Переслегину (в моей трактовке). У Бурланкова эти функции примерно совпадают с задачами варн древней Индии. Третий уровень - производство ресурсов, распределение и торговля (получение ресурсов извне); второй уровень - война, дипломатия, принятие тактических решений; первый уровень - духовная сфера, идеология, стратегическое управление, изучение мира и прогнозирование будущего. [В дальнейшем для специфических задач выделяются ещё два типа коллективов - чиновники и рабы-шудры (*)]
Но это не главное. Главное, что каждое общество (самодостаточный коллектив) в своём естественном развитии проходит восемь этапов, вытекающих из объективных законов исторического развития - племя, жречество, "князь с дружиной", город-государство, феодальное государство, империя, торговая империя, торговая республика. (На названия пока не смотрите, это явно не сильная сторона данной концепции.)
И эта концепция - она очень "родная", в том смысле, что в России ей самое место. Это то, что делает её интересной. По идеологии эта конкретная модель социального развития полностью противоположна взглядам и идеалам Джекобс. Автор чётко придерживается Второй этической системы Лефевра. Добро - это объединение в одно целое, ради общей цели. Общая цель, выживание целого, безусловного оправдывает любые средства; а всякая там конкуренция, и, в особенности, разделение властей - это, скорее, нехорошо. Если правящий коллектив выражает интересы целого, которые всегда сводятся к самодостаточности и защищённости от внешних угроз, то он по умолчанию прав. Если правящий коллектив перестаёт выражать интересы целого, он превращается в паразитическую структуру, которая отторгается здоровыми силами общества и заменяется другим коллективом. Никакая деятельность сама по себе ни от чего не "отпочковывается" - развитие происходит, когда власть создаёт запрос на развитие. Умникам в каком-нибудь НИИ ставят задачу, и они изобретают то, что необходимо текущей политической элите. Власть, собственно, всё и определяет. Города создаются властью, сверху вниз. Торговля без военной силы сама по себе ничего не значит и первичным явлением считаться не может. Если торговцы с ценным товаром пойдут на чужую территорию, их там просто ограбят. А если торговцы окажутся сильнее в военном отношении, тогда они будут грабить эту чужую территорию. Меновая торговля возникает в том редком случае, когда силы сторон сопоставимы. Первые торговцы - воины-пираты, которые, безусловно, "иногда и торговали".
Эта схема создавалась по мотивам отечественной истории - и по мотивам наших представлений об отечественной истории. (Важной составляющей, при этом, стала "Сага об Инглингах", что само по себе хорошо.) Это очень специфический микс из советского марксизма и теории пассионарности Гумилёва, но сама концепция, при этом, к ним не сводится.
Естественно, как всегда в таких случаях, тексты автора представляют собой смесь хороших, очень плохих и откровенно фрических идей.
Фрическими явным образом будут его лингвистические изыскания - теория гибридогенеза применительно к языкам. Основные языковые группы образуются из смеси разных языков, нередко совершенно различных (принадлежащих к разным семьям с точки зрения классической лингвистики). Существование языковой группы свидетельствует о том, что в прошлом существовало государство, использующее язык-прародитель данной группы в качестве государственного. Государственный язык начинает своё существование, как пиджин, рождающийся из попыток общения разноязыких групп и племён, попавших в состав одного политического объедения. Этот лингва-франка становится языком государственного аппарата и войска, просто потому, что худо-бедно, но его знают все. Следующее поколение уже усваивает смесь языков, как родной - пиджин становится креолом. После распада государства различные коллективы разносят свои диалекты в разные стороны, и там они превращаются в самостоятельные языки, развивающиеся по своим законам. Короче, как Римская империя и романские языки. Разнородное по составу население Древней Руси общалось между собой на "русском", и от этого языка произошли все современные восточнославянские языки - великорусский, малоросский, белорусский и русинский. Аналогичным образом, у Бурланкова, все славянские языки восходят к единому государственному "славянскому", который был языком межэтнического общения в рамках аварского каганата. Поэтому в некоторых отношениях славянские языки ближе к тюркским - вернее, к скифским.
"Т.е., в некотором смысле, болезни типа "германофилизма" или "тюркофилизма" (привычка везде в истории видеть германцев или тюрок) считаются "приличными в обществе", а вот славянофилизм - неприличной. Поскольку я стараюсь не болеть никакой из болезней, могу только заметить, что все эти народы - примерно ровесники (где-то на рубеже эры возникают из смешения предшественников, причем, славяне, судя по всему, чуть раньше, лет на двести - триста), и все возможные пересечения - скорее всего, наследие общих предков, или заимствования уже более поздние, но не влияния этих народов один на другой непосредственно в период становления. Ибо если бы это было так, в тюркских и германских языках было бы не меньше заимствований из славянских.
Общие предки у всех этих народов, очевидно, скифы и сарматы. Причем, считать, что язык этих народов относится к иранской группе, как сейчас принято - было бы тоже неверно. Иранская группа сама образуется позже (хотя, вероятно, и раньше, чем славянская или тюркская), и сама является наследником "скифской группы", смешавшаяся с местными языками (вероятно, кавказскими и закавказскими, а также семитскими)".
Очень плохое - это ряд его конкретных исторических примеров, когда Бурланков с особой жестокостью пытается натянуть сову фактов на глобус своей теории. Когда он пишет о США и ссылается при этом на "Религию денег" Невидимова, это очень плохо.
Хорошее - это то, о чём я надеюсь ещё поговорить. Это самая его схема, как таковая, эти восемь этапов, которые общество (самодостаточный коллектив) проходит в своём развитии в нормальных условиях, если ему удастся избежать поглощения или уничтожения. Если общество достигает стадии торговой республики, оно выходит на плато и может продолжать существовать в таком качестве неограниченно долго - опять же, пока его не уничтожат или пока оно не переживёт полный коллапс, скатившись обратно на уровень отдельных племён. При этом, развитие идёт по спирали, первые общества, которым удалось пройти весь цикл, существовали очень давно и начали свой путь ещё в неолите, но с каждым витком спирали растёт уровень технического и социального развития человечества. Нынешние племена всё равно живут в условиях доступности автомата Калашникова и интернета, даже если они сами ничего из этого не производят.
И главное, в этом красота схемы, в каждый момент времени в одном географическом регионе могут одновременно существовать общества, находящиеся на разных этапах этой последовательности. Т.е. мы привыкли воспринимать Афину и Спарты, как сущности одного порядка, но у Бурланкова они "из разных сказок": Спарта - феодальный город-государство, результат дорийского завоевания (4 этап развития); Афины - торговая республика, ведущая свою родословную с ахейских времён (8 этап). То же самое явление он иллюстрирует на примере отечественной истории: Киев - город-государство, Новгород - торговая республика, осколок старой Балтийской державы (см. Аркона, Рюген), которая свою пост-феодальную имперскую стадию прошла где-то в первых веках нашей эры. Поэтому князья правили Киевом, но Новгород нанимал князей. Ряд особенностей европейской истории Бурланков объясняет тем, что такие социумы, как Венеция или Швейцария (и, частично, Нидерланды, если я не ошибаюсь) были банально старше окружающих их варварских королевств; одни сохранили преемственность с имперским периодом, а у других настоящая история начиналась с осевших на землю варварских князьков эпохи великого переселения народов.