Таллин. Черновой вариант.
В марте в Таллин лучше не приезжать. Весна на севере Европы будет угнетать серым унынием на небе, сдувать порывистыми ветрами с моря и топить в лужах только что растаявшего снега. Разнообразие будут вносить красные крыши средневековых домов, построенных на манер то ли немецких, то ли чешских, то ли шведских. Сквозь голые ветки вековых деревьев можно увидеть шпиль церкви Святого Олафа - некогда самого высокого сооружения на планете. Хоть какое-то преимущество этого времени года: летом за листвой уже не будет видно ни церкви, ни крыш, ни неба.
Когда я в первый раз приехал в Таллин несколько лет назад и увидел Старый Город, то, честно сказать, не сразу поверил, что он когда-то был советским. Архитектурная европейская культура, настолько же удаленная от русской, как турецкая или монгольская, еще более отдаляется при знакомстве с языком и менталитетом местных жителей, более типичных скорее для скандинавов и прагматичных немцев. Вспоминается слово "оккупация" - единственное, чем можно было бы объяснить, почему эстонцы "согласились" жить вместе с русскими, переселиться в дома-коробки, работать на благо становления коммунистического общества.
В районе Мустамяэ, где до сих пор живы шестидесятые, еще не везде растаял снег. Он лежит кое-где на газонах, аккуратно постриженных еще осенью, но переживших пожелтение и зимнюю спячку. В районах более старых ситуация протекает менее благополучно. Газоны там оказались истреблены как класс, уступив место разноцветной болотной симфонии. Переливающиеся цвета глины, отражающегося в лужах неба и проступающей зеленой травы кажутся вполне естественными для непролазных прибалтийских болот. Только текстура бульдозерных шин напоминает об усилиях человека, направленных на обуздание природы, чтобы сначала построить на болоте город, а потом ремонтировать лежащую под ним теплотрассу.
Эстония унаследовала проблемы половодья от Советского Союза. Растаявший снег собирается в лужи на дорогах и мешает передвижению как человека, так и транспорта. Если на центральных улицах асфальтовые "побережья" луж еще хоть немного придают им интеллигентный вид, то в парковой зоне они совсем потеряли всякий стыд. Рядом с побережьем Балтийского моря по весне появляется его младший брат - море на дорогах. Сейчас уже почти ничего не напоминает об Олимпиаде-80, когда здесь, в районе Пирита, проводилась парусная регата.
Еще один культурный пласт Таллина - это послевоенная сталинская эпоха. О ней напоминают 60-летние высотки, увенчанные пятиконечными звездами. Сами такие дома ценятся намного больше, чем хрущевки, поскольку частично были построены немецкими военнопленными по собственной технологии. Вполне объяснимо, почему их никто не собирается сносить - но почему никому нет дела до сохранившегося символа коммунизма? Когда экс-советские, а ныне евро-страны так усиленно боролись с громоздкими памятниками Ленину, то, видимо, потратили все силы. А сейчас, при демонтировке звездочки, с ужасом всплывет изрядно проржавевшая за все это время кровля дома. И в дополнение к простой и безобидной операции обрезания шпиля, жителям домов придется раскошелиться еще и на ремонт кровли.
Но что касается дел советского руководства, мириться с ним Эстония не хочет. В послевоенные репрессии более десяти тысяч местных жителей были угнаны в сибирские лагеря. В конце марта, в годовщину этого события, таллинцы чтят память репрессированных. Как бы это ни было символично, тысячи свечек зажигаются на площади у подножия холма Тынисмяги, где в свое время стоял Бронзовый Солдат. Чем меньше страна, тем больше у нее амбиции. Поэтому миллион эстонцев весьма яростно отстаивает право на самоидентификацию и осуждает любую оккупацию. При этом все прекрасно понимают, что сталинские репрессии имели мало отношения именно к оккупации. Во-первых, руководствовались тогда в основном, доносами, написанными своими же соседями. Во-вторых, ссылали людей всех советских государств, не взирая на национальность. И проблема эта в итоге оказалась общая, в коей советская верхушка уже давно раскаялась.
Совместная жизнь России и Эстонии закончилась более 20 лет назад, и поэтому тенденция воспитания нового поколения, абстрагировавшись от субъективного взгляда на это прошлое, выглядит правильной. Далеко не все в нынешней России гордятся советским периодом, а некоторые, так же, как эстонцы, считают себя жертвами коммунизма. И уж точно никто из современной российской молодежи не несет ответственности за произошедшее в XX веке, хотя с эстонской стороны к ним все равно порой поступают претензии. Не взирая на все это, я рад воспринимать Таллин столицей самостоятельного европейского государства, где советские пережитки являются лишь досадным напоминанием о давно ушедших временах. Главным культурным и историческим достоянием остается Старый Город - на мой взгляд, самое уютное местечко среди всех Прибалтийских, а может, даже и Скандинавских стран.
Скоро этот мрачный период весны закончится, температура подскочит до 20 градусов, световой день станет намного длиннее, и гулять по Старому Городу станет одно удовольствие. В таллинский порт будут приходить десятки паромов из Хельсинки и Стокгольма, переполненные туристами. Скандинавы приезжают сюда для развлечений и выпивки, стоящей здесь на порядок дешевле. Приедут и русские, в основном и ближайшего Петербурга, и тоже будут оставлять здесь свои деньги. И конечно, тогда уже отношение к ним будет совсем другое.
И я тоже вернусь в Таллин. Конечно, я отношусь к нему предвзято, но эта предвзятость положительная. Я жил здесь когда-то, в период становления моей университетской карьеры. И мне было очень приятно ассоциировать себя с этой самостоятельной и амбициозной страной. Уверенность в том, что ее ждет светлое будущее, постепенно переходила и ко мне, ставя новые цели и дая новые стимулы. В конце концов, что-то из всего этого получилось, что сделало меня очень благодарным этой прибалтийской стране.
