ПРИСЯГА
Моя неделя.
Как и почти всё в Израиле, армейская присяга проходит здесь по сценарию "родительский день в пионерском лагере".
За день до события у меня "зазвонил телефон".
- Здравствуйте... Вы папа Симона?
Мне на минуточку схорошело.
- Да, - выдавил я верхним горлом.
- Говорит его армейский командир. Меня зовут Шломит.
Может быть ее звали и Шломит, но меня в тот момент уже звали покойник.
-Але...Что Вы молчите? Меня зовут Шломит и я хочу спросить, сколько человек из вашей семьи приедут к Симону на присягу?
А...ёёёёё!!!!...
- А.... Так вы об этом? Нас...Нас будет трое. Я, жена и бабушка.
- Присяга в 16.00. Во вторник. Добро пожаловать.
Во вторник был послехамсиный день. Мы ехали по бесцветному мареву, вдоль внезапно погасших красок, под небом, угрюмая немощь которого была разлита в нездоровой белизне облачных хлопьев. Хамсин - это венерология здешней Природы. Это ее неоправданная гоноррея, когда она - прекрасная и страстная девушка Весны - неосторожно и незащитно, но, слава Богу, недолговечно удовлетворяет себя с сухим, царапающим и тупым пустынным перегаром.
Кондиционер в машине только усиливал ощущение ментальной астмы. Все время хотелось растворить окна, но... Там по-прежнему все еще не приняли аспирин.
Я с грустью думал о том, что стоять на плацу в 40 градусов жары я бы не захотел даже во имя победы сионизма во всем мире.
Внезапно бабушка солдата вспомнила, что все личные документы она категорически забыла дома. "Ну все, - подумал я. - Приехали... Кто ж нас пустит на военную базу без удостоверяющих документов?!"
Военная база встретила нас автоматчиком с лицом студента МГУ им. Ломоносова.
- Вы на присягу? К кому?
Мы назвали.
- Заезжайте. Прямо до площади. Потом направо. Снова до площади. Потом налево. Там оставляйте машину и гуляйте.
Шлагбаум поднялся.
Вот так - никаких тебе документов. Никаких проверок. Никаких "откройте багажник. Выйдите из машины".
Разумеется, мы ничего не нашли. Разумеется, мы спрашивали всех подряд. Солдат, офицеров, генералов...
Военная база.... Чисто. Все открыто. Бело-голубые воздушные шарики. Бело-голубые флаги. Гуляющие дети. Все уже, разумеется, что-то жуют, что-то ощупывают, где-то лазают, что-то стягивают...
Родители.... Кто-то со своими стульями. Кто-то на стульях армии... Столы. Наполовину выпотрошенные сумки. Вода. Соки.
Солдаты. Обнимаются и целуются со всеми подряд. В больших израильских семьях процедура поцелуев долгая и влажная. Русские семьи подчеркнуто-молчаливы, малочисленны... Разве что без собак.
На скамейках офицеры. Болтовня, смех... Вчера убили Бин-Ладена и типичный диалог вторника был примерно такой: "Скажи мне, - это к подполковнику обращается какой-то помятый дядька из приехавших, - Скажи мне... Как такое может быть, что 10 лет американцы его искали, а нашли в двух шагах от центра пакистанской столицы? Нет, ты мне скажи! Не молчи! Что ты думаешь по этому поводу?"
И полковник отвечает помятому, что он думает по этому поводу. Дядька внимательно выслушивает и заканчивает диалог вопросом-предложением : "Слушай, я принесу тебе кофе. Попробуй пирожок моей мамы. Ты такой еще не ел ни разу в жизни. Клянусь! Тебе с сахаром?"
В это время кто-то из русских в привычно-недовольном тоне спрашивает: "Ну когда уже присяга? Где наши дети? "
Шум... Беготня.... Мне хочется сказать стандартное "балаган", но там все-таки не было того негатива, что обычно вкладывается в это слово. Там действительно был балаган, но тот балаган, который случается у вас в семье, когда на день рождение бабушки Песи пришло семьдесят гостей вместо заявленных шестьдести восьми. И вы станете жалеть, что балаган все-таки случился? Да, бросьте - все ж свои! Всем хватит.
Потом была лекция командира округа. Потом осмотр боевых машин.
Потом пришли наши новобранцы.
Они были трогательно-нескладны. Израильская армия не признает, как мне кажется, никаких признаков внешнего лоска. Здесь не изнуряют шажистикой и присягающие взошли на плац нестройной шагающей походкой. Колонны не были сомкнуты. Интервалы не были выдержаны. Никто не видел подбородок четвертого. Никто не тянул носок. Всё случилось без отмашки рук.
Это были просто мирные дети, которые присягали стране, воюющей вот уже 63 года.
Они что-то там громко кричали, девочки-командирши стояли впереди (это их "сержанты"), дальше на столах лежали незаряженные М-16 и томики Торы.
- Пампампам Эйтан!
Эйтан выбегает из строя, подбегает к столику, хватает автомат, берет Тору, что-то громко говорит и убегает в сторону. Присягнул.
- Пампампам Габриэль!
........
Присягнул.
- Пампампам Петр!
Присягнул.
- Пампампам Симон!
Присягнул.
Стоп! Стоп, говорю!
Это не "пампампам Симон" Это мой сын - Семка!
Присягнул.
Ну а потом, снова все как обычно: гимн, несколько слов командиров и
ужин в солдатской столовой для всех.
Мы гуляли с Семкой по части и он знакомил меня с друзьями. Габриэль из Хадеры. Индиец. Жан из Нетании. Француз. Петр. Русский. Моше из Петах-Тиквы. Эфиоп.
На этой неделе, неделе вердикта Бен-Ладену и присяги моего сына, Глава Европейского еврейского конгресса (ЕЕК) Вячеслав (Моше) Кантор вдруг высказал совершенно-смешную, по-крайней мере, для меня мысль. Оказывается, "евреи должны жить не только в Израиле но и по всему миру". Увы, господин с фамилией синагогского служки... Увы... Евреи должны жить только в Израиле. Мне гораздо ближе израильтянин с совершено-противоположной мне идеологией, левый экстремист и левый горлопан, ортодокс из Меа-Шеарим и вор из Ришон-ле-Циона, чем еврейский академик и пророк из Москвы; я быстрее пойму лакированного плейбоя из Раананы и одеколонного плебея из Лода, чем профессионального еврея из России или, скажем, Латвии.
Евреи должны жить только в Израиле. Чтобы я мог встречать их на присяге в армии и вне ее. Мне это нравится. В кайф мне это!
Евреи должны жить только в Израиле, господин Глава!
А вот могут жить - везде! Так и надо было говорить.
Я надеюсь, что этот пассаж - от армии и моего сына к "должны и могут" - не показался вам притянутым за уши.
Угадайте, кстати, который из них мой сын?
А вот вам и подсказка. Это он несколько месяцев назад в Лондоне. Но еще не подстриженый:
Как и почти всё в Израиле, армейская присяга проходит здесь по сценарию "родительский день в пионерском лагере".
За день до события у меня "зазвонил телефон".
- Здравствуйте... Вы папа Симона?
Мне на минуточку схорошело.
- Да, - выдавил я верхним горлом.
- Говорит его армейский командир. Меня зовут Шломит.
Может быть ее звали и Шломит, но меня в тот момент уже звали покойник.
-Але...Что Вы молчите? Меня зовут Шломит и я хочу спросить, сколько человек из вашей семьи приедут к Симону на присягу?
А...ёёёёё!!!!...
- А.... Так вы об этом? Нас...Нас будет трое. Я, жена и бабушка.
- Присяга в 16.00. Во вторник. Добро пожаловать.
Во вторник был послехамсиный день. Мы ехали по бесцветному мареву, вдоль внезапно погасших красок, под небом, угрюмая немощь которого была разлита в нездоровой белизне облачных хлопьев. Хамсин - это венерология здешней Природы. Это ее неоправданная гоноррея, когда она - прекрасная и страстная девушка Весны - неосторожно и незащитно, но, слава Богу, недолговечно удовлетворяет себя с сухим, царапающим и тупым пустынным перегаром.
Кондиционер в машине только усиливал ощущение ментальной астмы. Все время хотелось растворить окна, но... Там по-прежнему все еще не приняли аспирин.
Я с грустью думал о том, что стоять на плацу в 40 градусов жары я бы не захотел даже во имя победы сионизма во всем мире.
Внезапно бабушка солдата вспомнила, что все личные документы она категорически забыла дома. "Ну все, - подумал я. - Приехали... Кто ж нас пустит на военную базу без удостоверяющих документов?!"
Военная база встретила нас автоматчиком с лицом студента МГУ им. Ломоносова.
- Вы на присягу? К кому?
Мы назвали.
- Заезжайте. Прямо до площади. Потом направо. Снова до площади. Потом налево. Там оставляйте машину и гуляйте.
Шлагбаум поднялся.
Вот так - никаких тебе документов. Никаких проверок. Никаких "откройте багажник. Выйдите из машины".
Разумеется, мы ничего не нашли. Разумеется, мы спрашивали всех подряд. Солдат, офицеров, генералов...
Военная база.... Чисто. Все открыто. Бело-голубые воздушные шарики. Бело-голубые флаги. Гуляющие дети. Все уже, разумеется, что-то жуют, что-то ощупывают, где-то лазают, что-то стягивают...
Родители.... Кто-то со своими стульями. Кто-то на стульях армии... Столы. Наполовину выпотрошенные сумки. Вода. Соки.
Солдаты. Обнимаются и целуются со всеми подряд. В больших израильских семьях процедура поцелуев долгая и влажная. Русские семьи подчеркнуто-молчаливы, малочисленны... Разве что без собак.
На скамейках офицеры. Болтовня, смех... Вчера убили Бин-Ладена и типичный диалог вторника был примерно такой: "Скажи мне, - это к подполковнику обращается какой-то помятый дядька из приехавших, - Скажи мне... Как такое может быть, что 10 лет американцы его искали, а нашли в двух шагах от центра пакистанской столицы? Нет, ты мне скажи! Не молчи! Что ты думаешь по этому поводу?"
И полковник отвечает помятому, что он думает по этому поводу. Дядька внимательно выслушивает и заканчивает диалог вопросом-предложением : "Слушай, я принесу тебе кофе. Попробуй пирожок моей мамы. Ты такой еще не ел ни разу в жизни. Клянусь! Тебе с сахаром?"
В это время кто-то из русских в привычно-недовольном тоне спрашивает: "Ну когда уже присяга? Где наши дети? "
Шум... Беготня.... Мне хочется сказать стандартное "балаган", но там все-таки не было того негатива, что обычно вкладывается в это слово. Там действительно был балаган, но тот балаган, который случается у вас в семье, когда на день рождение бабушки Песи пришло семьдесят гостей вместо заявленных шестьдести восьми. И вы станете жалеть, что балаган все-таки случился? Да, бросьте - все ж свои! Всем хватит.
Потом была лекция командира округа. Потом осмотр боевых машин.
Потом пришли наши новобранцы.
Они были трогательно-нескладны. Израильская армия не признает, как мне кажется, никаких признаков внешнего лоска. Здесь не изнуряют шажистикой и присягающие взошли на плац нестройной шагающей походкой. Колонны не были сомкнуты. Интервалы не были выдержаны. Никто не видел подбородок четвертого. Никто не тянул носок. Всё случилось без отмашки рук.
Это были просто мирные дети, которые присягали стране, воюющей вот уже 63 года.
Они что-то там громко кричали, девочки-командирши стояли впереди (это их "сержанты"), дальше на столах лежали незаряженные М-16 и томики Торы.
- Пампампам Эйтан!
Эйтан выбегает из строя, подбегает к столику, хватает автомат, берет Тору, что-то громко говорит и убегает в сторону. Присягнул.
- Пампампам Габриэль!
........
Присягнул.
- Пампампам Петр!
Присягнул.
- Пампампам Симон!
Присягнул.
Стоп! Стоп, говорю!
Это не "пампампам Симон" Это мой сын - Семка!
Присягнул.
Ну а потом, снова все как обычно: гимн, несколько слов командиров и
ужин в солдатской столовой для всех.
Мы гуляли с Семкой по части и он знакомил меня с друзьями. Габриэль из Хадеры. Индиец. Жан из Нетании. Француз. Петр. Русский. Моше из Петах-Тиквы. Эфиоп.
На этой неделе, неделе вердикта Бен-Ладену и присяги моего сына, Глава Европейского еврейского конгресса (ЕЕК) Вячеслав (Моше) Кантор вдруг высказал совершенно-смешную, по-крайней мере, для меня мысль. Оказывается, "евреи должны жить не только в Израиле но и по всему миру". Увы, господин с фамилией синагогского служки... Увы... Евреи должны жить только в Израиле. Мне гораздо ближе израильтянин с совершено-противоположной мне идеологией, левый экстремист и левый горлопан, ортодокс из Меа-Шеарим и вор из Ришон-ле-Циона, чем еврейский академик и пророк из Москвы; я быстрее пойму лакированного плейбоя из Раананы и одеколонного плебея из Лода, чем профессионального еврея из России или, скажем, Латвии.
Евреи должны жить только в Израиле. Чтобы я мог встречать их на присяге в армии и вне ее. Мне это нравится. В кайф мне это!
Евреи должны жить только в Израиле, господин Глава!
А вот могут жить - везде! Так и надо было говорить.
Я надеюсь, что этот пассаж - от армии и моего сына к "должны и могут" - не показался вам притянутым за уши.
Угадайте, кстати, который из них мой сын?
А вот вам и подсказка. Это он несколько месяцев назад в Лондоне. Но еще не подстриженый: