Климент 19: два уровня бесконечности
Климент разбирается с бесконечностью-беспредельностью, опираясь, естественно, на Платона и Аристотеля, но задолго до Георга Кантора :). Буду отсылать к предыдущей записи о Клименте, http://gignomai.livejournal.com/122973.html (К18).
Итак, было проведено различение Монады (Христа), имеющего «величину», и Единого (Отца) (см. К18).
Им соответствуют два смысла беспредельности:
(1) не имеющее предела - Единое (цит. из Стромат в К18 - 5.81.6);
(2) бесконечное продвижение к внеположному пределу (по Аристотелю, Физ. 206b3-207а23) - величина Монады.
Т.е. речь у Аристотеля идет, фактически, о континууме, как потенциальной бесконечности, бесконечном приближении к концу-пределу.
Вот что пишет на сей счет Климент:
/Str. 4.156.2/ Сын не становится ни единым как одно, ни - многим как [разделенные] части, но единым как все [вещи].…/157.2/ Поэтому поверить в Него, и через Него, значит стать монадным (monadikon), будучи нерассеянно {или: непрестанно} (aperispastōs) единенным в Нем; не поверить же - значит быть в сомнениях, на расстоянии [от Него] и разделенным на части.
(Это перевод Шуфрина, уточненный с прицелом на его исследовательскую логику. Приведу менее точный, но легче читаемый перевод Афонасина:
«Он не есть нечто единое и нераздельное, и не состоит из частей, но есть нечто единое, заключающее в себя всё… Вот почему верить в Логоса при посредстве Его же самого - значит, достичь единства с самим собой, что равносильно нераздельному и нерасторжимому союзу с Ним. Не верить же - значит разделяться, разрываться и распадаться на части»).
Здесь Климент противопоставляет «единое как все [вещи]» двум другим понятиям: «единого как одного» и «бесконечного множества частей».
«Единое как все вещи» - это о Монаде, Логосе как начале всего. Вот как это в других местах «Стромат» толкует Климент:
Монада включает в себя невидимое небо, невидимую землю и свет разума. «В начале, - сказано, - Бог сотворил небо и землю. Земля же была безвидна». И далее: «и сказал Бог: да будет свет. И стал свет (Быт. 1:1-3). Сотворение же чувственного неба (ведь твердое чувственно воспринимаемо) описано как создание видимой земли и зримого света. Не об этом ли учит и Платон, помещая идеи живых существ в умопостигаемом космосе, а виды чувственно воспринимаемого в соответствии с их родами описывая как созданные по образу умопостигаемого (Тимей 30 c-е)» (Стром. 5.93.4-94.2, пер. Е.Афонасина). Это «место, где находится Бог… и где все содержится в целокупности» (5.73.3).
Оказывается (об этом в примечании), что и здесь посредником между Климентом и Платоном был Филон, утверждавший, что мир не был бы столь прекрасен, если бы его образец был тварным в том же смысле, в каком тварен мир, Климент (в одном из сохранившихся фрагментов, фр. 48) реинтерпретирует божественные идеи, в соответствии с которыми творится мир как «воления» (thelēmata).
Три понятия апейрона присутствуют в «Пармениде» Платона: Единое как одно (Первая Гипотеза), Единое как многое (Вторая Гипотеза), и многое как многие (Четвертая и Восьмая: «то, в чем нет единого, будет множеством», 158с, «вблизи, для острого ума, каждое единство окажется количественно беспредельным, коль скоро оно лишено единого, которого не существует», 165с). Климент, похоже, исходит из того, что аудитория, к которой он обращается, знает «Парменида» достаточно, чтобы понять выраженную им здесь мысль, что беспредельность Монады должна трактоваться в терминах не Первой, Четвертой или Восьмой, но Второй Гипотезы.
Но в отношении Единого Первой гипотезы он не удовлетворяется - как Платон - тем, что оно беспредельно в том смысле, что не имеет предела как своей части. Единое, утверждает Климент, не имеет и внеположного ему предела. Монада, напротив, есть область бесконечного стремления к внеположному пределу. Единое-Отец за этим пределом, запределен, трансцендентен. Именно поэтому он непостижим, несказанен и т.д. (см. соответствующие места в цит. из «Стромат» в К18).
Апофатика Климента: преодоление величины, движение через Монаду-Христа к зиянию Единого, Отца…
***
Я подумал: а нельзя ли это как-нибудь графически изобразить. Вот что у меня получилось:
Пояснять не буду, чтобы глупость ненароком не сказать...
Итак, было проведено различение Монады (Христа), имеющего «величину», и Единого (Отца) (см. К18).
Им соответствуют два смысла беспредельности:
(1) не имеющее предела - Единое (цит. из Стромат в К18 - 5.81.6);
(2) бесконечное продвижение к внеположному пределу (по Аристотелю, Физ. 206b3-207а23) - величина Монады.
Т.е. речь у Аристотеля идет, фактически, о континууме, как потенциальной бесконечности, бесконечном приближении к концу-пределу.
Вот что пишет на сей счет Климент:
/Str. 4.156.2/ Сын не становится ни единым как одно, ни - многим как [разделенные] части, но единым как все [вещи].…/157.2/ Поэтому поверить в Него, и через Него, значит стать монадным (monadikon), будучи нерассеянно {или: непрестанно} (aperispastōs) единенным в Нем; не поверить же - значит быть в сомнениях, на расстоянии [от Него] и разделенным на части.
(Это перевод Шуфрина, уточненный с прицелом на его исследовательскую логику. Приведу менее точный, но легче читаемый перевод Афонасина:
«Он не есть нечто единое и нераздельное, и не состоит из частей, но есть нечто единое, заключающее в себя всё… Вот почему верить в Логоса при посредстве Его же самого - значит, достичь единства с самим собой, что равносильно нераздельному и нерасторжимому союзу с Ним. Не верить же - значит разделяться, разрываться и распадаться на части»).
Здесь Климент противопоставляет «единое как все [вещи]» двум другим понятиям: «единого как одного» и «бесконечного множества частей».
«Единое как все вещи» - это о Монаде, Логосе как начале всего. Вот как это в других местах «Стромат» толкует Климент:
Монада включает в себя невидимое небо, невидимую землю и свет разума. «В начале, - сказано, - Бог сотворил небо и землю. Земля же была безвидна». И далее: «и сказал Бог: да будет свет. И стал свет (Быт. 1:1-3). Сотворение же чувственного неба (ведь твердое чувственно воспринимаемо) описано как создание видимой земли и зримого света. Не об этом ли учит и Платон, помещая идеи живых существ в умопостигаемом космосе, а виды чувственно воспринимаемого в соответствии с их родами описывая как созданные по образу умопостигаемого (Тимей 30 c-е)» (Стром. 5.93.4-94.2, пер. Е.Афонасина). Это «место, где находится Бог… и где все содержится в целокупности» (5.73.3).
Оказывается (об этом в примечании), что и здесь посредником между Климентом и Платоном был Филон, утверждавший, что мир не был бы столь прекрасен, если бы его образец был тварным в том же смысле, в каком тварен мир, Климент (в одном из сохранившихся фрагментов, фр. 48) реинтерпретирует божественные идеи, в соответствии с которыми творится мир как «воления» (thelēmata).
Три понятия апейрона присутствуют в «Пармениде» Платона: Единое как одно (Первая Гипотеза), Единое как многое (Вторая Гипотеза), и многое как многие (Четвертая и Восьмая: «то, в чем нет единого, будет множеством», 158с, «вблизи, для острого ума, каждое единство окажется количественно беспредельным, коль скоро оно лишено единого, которого не существует», 165с). Климент, похоже, исходит из того, что аудитория, к которой он обращается, знает «Парменида» достаточно, чтобы понять выраженную им здесь мысль, что беспредельность Монады должна трактоваться в терминах не Первой, Четвертой или Восьмой, но Второй Гипотезы.
Но в отношении Единого Первой гипотезы он не удовлетворяется - как Платон - тем, что оно беспредельно в том смысле, что не имеет предела как своей части. Единое, утверждает Климент, не имеет и внеположного ему предела. Монада, напротив, есть область бесконечного стремления к внеположному пределу. Единое-Отец за этим пределом, запределен, трансцендентен. Именно поэтому он непостижим, несказанен и т.д. (см. соответствующие места в цит. из «Стромат» в К18).
Апофатика Климента: преодоление величины, движение через Монаду-Христа к зиянию Единого, Отца…
***
Я подумал: а нельзя ли это как-нибудь графически изобразить. Вот что у меня получилось:
Пояснять не буду, чтобы глупость ненароком не сказать...