ОТЕЦ 42: 1940-41 (3)
… Человек приучается смотреть на существующее положение не как на настоящую жизнь, а как на промежуток времени, который предшествует жизни настоящей. Откладывает свои дела и цели на период жизни настоящей, который должен начаться вот-вот. (А это время достаточно как-нибудь пережить).
Так может подойти смерть, а человек так и не начнет <жить> настоящей жизнью.
То, чем мы живем сейчас, это и есть настоящая жизнь. Смотри на нее как на действительную. Не откладывай выполнение своих целей на мифический период «настоящей жизни», который «вот-вот» начнется.
Некоторые эвакуированные с трехметровыми сундуками и бочками с жареными курами.
Попроси на Рождество горсть снега - не даст.
Клюкву я знаю, это от которой глаза зажмуряются.
«Все потерять согласна, последнюю рубашку продать, лишь бы богачом стать».
В зелени мальчуган, 23-е столетие извлекающий занозу из пятки.
Было время. Доклад в парке «Пикирующие бомбардировщики». После доклада концерт.
Что суетишься как блоха в штанах, бегаешь как черт на рынке?
Как будто пришел из другого мира, где жили только они двое.
Строки в газете словно чужие. Непонятные.
Замазал голод плавленным сыром.
Прошло то время, когда даже ветви деревьев переплетались в инициалы.
Она работала на хлебозаводе. Наступает зима, а у нее одни резиновые тапочки. Ноябрь. Дело дошло до того, что с работы пришлось идти в общежитие пешком - не было на трамвай. Пришла домой и проплакала целую ночь на койке. Голодная. Ну не кусочка хлеба! Утром опять пошла пешком.
Куда идти вечером? Задержалась на заводе. Он предложил пойти к нему. (Долго за ней ухаживал). Это было под выходной. А у него масло, сахар. Целые банки. Он один. Распределитель. Большой оклад (пред. месткома).
Пришла, плакала, ела, ела досыта.
Утром дал денег пойти в магазин. А я кроме белого хлеба не придумала что купить. Пошли вместе.
<…>
Старуха убирает уборные. При ней мочатся мужчины. Резиновыми перчатками она целый день роется в нечистотах. Отдыхает в самом темном углу, в лестничном тупике у поломаного «титана».
Она матершинит на инженеров: «Куда ссышь, держать не умеешь!».
Слепых спросили, кто кем бы был, если бы был зрячим. Никто не сказал: поводырем слепого. Солидарны все, пока несчастны. Один пробился в мир счастья, и он уже не солидарен с остальными.
Это было давно. Собака мне казалась тогда ростом с корову, а шкаф величиной с дом.
Так может подойти смерть, а человек так и не начнет <жить> настоящей жизнью.
То, чем мы живем сейчас, это и есть настоящая жизнь. Смотри на нее как на действительную. Не откладывай выполнение своих целей на мифический период «настоящей жизни», который «вот-вот» начнется.
Некоторые эвакуированные с трехметровыми сундуками и бочками с жареными курами.
Попроси на Рождество горсть снега - не даст.
Клюкву я знаю, это от которой глаза зажмуряются.
«Все потерять согласна, последнюю рубашку продать, лишь бы богачом стать».
В зелени мальчуган, 23-е столетие извлекающий занозу из пятки.
Было время. Доклад в парке «Пикирующие бомбардировщики». После доклада концерт.
Что суетишься как блоха в штанах, бегаешь как черт на рынке?
Как будто пришел из другого мира, где жили только они двое.
Строки в газете словно чужие. Непонятные.
Замазал голод плавленным сыром.
Прошло то время, когда даже ветви деревьев переплетались в инициалы.
Она работала на хлебозаводе. Наступает зима, а у нее одни резиновые тапочки. Ноябрь. Дело дошло до того, что с работы пришлось идти в общежитие пешком - не было на трамвай. Пришла домой и проплакала целую ночь на койке. Голодная. Ну не кусочка хлеба! Утром опять пошла пешком.
Куда идти вечером? Задержалась на заводе. Он предложил пойти к нему. (Долго за ней ухаживал). Это было под выходной. А у него масло, сахар. Целые банки. Он один. Распределитель. Большой оклад (пред. месткома).
Пришла, плакала, ела, ела досыта.
Утром дал денег пойти в магазин. А я кроме белого хлеба не придумала что купить. Пошли вместе.
<…>
Старуха убирает уборные. При ней мочатся мужчины. Резиновыми перчатками она целый день роется в нечистотах. Отдыхает в самом темном углу, в лестничном тупике у поломаного «титана».
Она матершинит на инженеров: «Куда ссышь, держать не умеешь!».
Слепых спросили, кто кем бы был, если бы был зрячим. Никто не сказал: поводырем слепого. Солидарны все, пока несчастны. Один пробился в мир счастья, и он уже не солидарен с остальными.
Это было давно. Собака мне казалась тогда ростом с корову, а шкаф величиной с дом.