ОТЕЦ 74: 1943 (23)
Кому война, а кому жизнь двойна.
Март, но холодно.Ветер. Воскресенье. Базар. Среди множества людей, торгующих и мрачно зябнущих, приятно видеть равнодушную и миловидную морду молодого белого бычка, торчащую из сена. Его привезли на телеге, и он лежит на ней, весь укутанный соломой. Ему тепло и прямо под носом хорошее сено. Цена 5000.
В одной руке необработанная шкура кролика, в другой велосипедная цепь.
Пожилая женщина продает кисти для живописи, футляр для очков и три книжки в красных коленкоровых переплетах - уставы и наставления, на каждой большими буквами, тушью - лейтенант Воложанич. Кто он теперь - капитан? Или похоронка пришла матери лейтенанта?
На женщине в накидку хорошая шинель. В петлицах следы от трех шпал.
- Сколько просите?
Приемная гомеопата профессора Соколова. Девяткин переулок. Двухэтажный дом. Верхний этаж - Соколова. Большая, с высоким потолком комната. Мебель в чехлах, грязных, рваных. Все запущено: копоть, паутина. На столе лист записи. Утренний прием - человек 50. Каждые 5 минут из кабинета и в кабинет посетитель. Каждому рецепт на 3 лекарства. Какие-нибудь «салицея», «кониум» - чередовать. Трех пузырьков хватает на месяц. Затем снова.
Она: Когда Геся окончил училище, он пришел и сказал: «Мама, думала ли ты раньше, при царе, что твой сын будет офицером?». Как евреи могут идти против советской власти? Ведь советская власть столько сделала для нас.
Он: Но раньше все были сыты - вот так! (рука к подбородку).
Колька поступил учеником на слесаря-водопроводчика. Теперь он уже слесарь 2-го разряда и даже бригадир: у него один подчиненный. Сейчас они устанавливают канализацию в здании обкома. Рассказывает младшему брату:
- Сейчас устанавливаем писсуар. (Слово это произносится с гордрстью, ведь из слушателей никто не знает ни слова, ни этой вещи). За проволоку дернешь и все смывается вниз. Здорово!
Всех кемеровских собак (правда, их здесь не слишком много) можно увидеть у мясных рядов, особенно к часу разъезда толрговцев. Не успевает торговец выйти из палатки, как туда врываются псы.
- Когда я раньше играл в карты, никогда не проигрывал. Меня один всей премудрости обучил. Да дело-то небольшое: ковка да резка. Долго получалось, да только один раз неудачно вышло: у одного выиграл много да здесь его приятели и приходят.
- Знаем мы это дело!
Подымают колоду, и все резаные карты - вжик! - на стол.
Если бы не хозяин заведения знакомый - вывел он нас через другой ход - досталось бы!
Раньше норма: 3 фунта в сутки, но обычно решали брать натурой только половину, а за вторую половину деньги. На них тогда утром можно было купить фунт белого. С чаем.
Ну, на фронте, конечно, все натурой.
Вечером Наташа прядет и не то поет, не то молится по-мордовски.
В трамваях и на улице ребятишки и ремесленники декламируют и распевают:
«Что такое васисдас?
Немец драпает от нас».
Март, но холодно.Ветер. Воскресенье. Базар. Среди множества людей, торгующих и мрачно зябнущих, приятно видеть равнодушную и миловидную морду молодого белого бычка, торчащую из сена. Его привезли на телеге, и он лежит на ней, весь укутанный соломой. Ему тепло и прямо под носом хорошее сено. Цена 5000.
В одной руке необработанная шкура кролика, в другой велосипедная цепь.
Пожилая женщина продает кисти для живописи, футляр для очков и три книжки в красных коленкоровых переплетах - уставы и наставления, на каждой большими буквами, тушью - лейтенант Воложанич. Кто он теперь - капитан? Или похоронка пришла матери лейтенанта?
На женщине в накидку хорошая шинель. В петлицах следы от трех шпал.
- Сколько просите?
Приемная гомеопата профессора Соколова. Девяткин переулок. Двухэтажный дом. Верхний этаж - Соколова. Большая, с высоким потолком комната. Мебель в чехлах, грязных, рваных. Все запущено: копоть, паутина. На столе лист записи. Утренний прием - человек 50. Каждые 5 минут из кабинета и в кабинет посетитель. Каждому рецепт на 3 лекарства. Какие-нибудь «салицея», «кониум» - чередовать. Трех пузырьков хватает на месяц. Затем снова.
Она: Когда Геся окончил училище, он пришел и сказал: «Мама, думала ли ты раньше, при царе, что твой сын будет офицером?». Как евреи могут идти против советской власти? Ведь советская власть столько сделала для нас.
Он: Но раньше все были сыты - вот так! (рука к подбородку).
Колька поступил учеником на слесаря-водопроводчика. Теперь он уже слесарь 2-го разряда и даже бригадир: у него один подчиненный. Сейчас они устанавливают канализацию в здании обкома. Рассказывает младшему брату:
- Сейчас устанавливаем писсуар. (Слово это произносится с гордрстью, ведь из слушателей никто не знает ни слова, ни этой вещи). За проволоку дернешь и все смывается вниз. Здорово!
Всех кемеровских собак (правда, их здесь не слишком много) можно увидеть у мясных рядов, особенно к часу разъезда толрговцев. Не успевает торговец выйти из палатки, как туда врываются псы.
- Когда я раньше играл в карты, никогда не проигрывал. Меня один всей премудрости обучил. Да дело-то небольшое: ковка да резка. Долго получалось, да только один раз неудачно вышло: у одного выиграл много да здесь его приятели и приходят.
- Знаем мы это дело!
Подымают колоду, и все резаные карты - вжик! - на стол.
Если бы не хозяин заведения знакомый - вывел он нас через другой ход - досталось бы!
Раньше норма: 3 фунта в сутки, но обычно решали брать натурой только половину, а за вторую половину деньги. На них тогда утром можно было купить фунт белого. С чаем.
Ну, на фронте, конечно, все натурой.
Вечером Наташа прядет и не то поет, не то молится по-мордовски.
В трамваях и на улице ребятишки и ремесленники декламируют и распевают:
«Что такое васисдас?
Немец драпает от нас».