СИРОТЫ 162: буржуазная революция в детской политике
Одним осознанием хочу поделиться. Оно пришло от чтения один за другим нормативных документов, касающихся сиротской и, шире, детской жизни, советских, а потом постсоветских. Впечатлений много, но все их можно свести к трем пунктам, трем поворотам:
1. От заботы о воспитании к защите прав ребенка. Каждый из советских документов (закон или постановление "ЦК КПСС и Совета министров СССР" и т.д.) начинается с этической преамбулы. Разумеется, сформулированной на языке тогдашней идеологии, с отсылкой, скажем, к "Моральному кодексу строителя коммунизма" или, раньше, к трудовой этике. Ну, диктат коммунистической идеологии закончился и, ясное дело, эта риторика должна была уйти из правовых актов. На смену ей пришла другая риторика - та, что в Конвенции о правах ребенка и т.п. О воспитании ни слова, исключительно о "благе ребенка", понятом как отсутствие страданий. Сейчас. Это не только в госдокументах, таково общественное умонастроение. Государство должно защитить. Все, что связано с воспитанием - дело семьи. И школа пусть в это не лезет, учит читать, писать и т.д. Ну, а детским домам с их воспитанниками места, естественно, не остается.
2. От общественного к частному. Там, в советских нормативных текстах, все время фигурирует общественность, которую призывают или даже обязывают участвовать в исправлении недостатков или реализации новых начинаний. Общественность эта рассматривается как инструмент государства в реализации общих целей. Чаще всего речь о "производственных коллективах", иногда о сообществах жителей, в деревнях это одно и то же. Сейчас такие вещи - в такой форме - немыслимы, государство имеет дело с семьями. Были "общественные воспитатели несовершеннолетних" (Указ Президиума ВС РСФСР от декабря 1967), шефство заводов и т.п. над детскими домами - сейчас Благотворительные фонды и волонтеры. Нужно еще смотреть, что реально делалось тогда и что делается сейчас, но одно ясно сразу - изменились отношения с государством: от мобилизации (добровольной или принудительной) к тому, что, наверное, должно было бы стать добровольным государственно-общественным партнерством, но пока что...
Кстати, еще с имперских (!) времен у детских учреждений были попечители, попечительские советы. По букве закона они есть и сейчас, и в школах, и в детдомах. Но я ни разу не читал и не слышал об их деятельности, например, в тех преступных ситуациях, когда случались насилие, воровство и т.п. Про имперское время не скажу (в документах прописано все замечательно), а в СССР какой-нибудь директор завода в качестве попечителя иногда бывал эффективен, читал об этом.
3. От постановки и решения государственных задач к государству как к одном из поставщиков услуг. О гнусности этого все заполонившего сервисного языка (формирующего и соответствующее мышление) я уже писал. Но ведь этот подход и любую реформу сводит к повышению размера пособий и расширению меню услуг.
1. От заботы о воспитании к защите прав ребенка. Каждый из советских документов (закон или постановление "ЦК КПСС и Совета министров СССР" и т.д.) начинается с этической преамбулы. Разумеется, сформулированной на языке тогдашней идеологии, с отсылкой, скажем, к "Моральному кодексу строителя коммунизма" или, раньше, к трудовой этике. Ну, диктат коммунистической идеологии закончился и, ясное дело, эта риторика должна была уйти из правовых актов. На смену ей пришла другая риторика - та, что в Конвенции о правах ребенка и т.п. О воспитании ни слова, исключительно о "благе ребенка", понятом как отсутствие страданий. Сейчас. Это не только в госдокументах, таково общественное умонастроение. Государство должно защитить. Все, что связано с воспитанием - дело семьи. И школа пусть в это не лезет, учит читать, писать и т.д. Ну, а детским домам с их воспитанниками места, естественно, не остается.
2. От общественного к частному. Там, в советских нормативных текстах, все время фигурирует общественность, которую призывают или даже обязывают участвовать в исправлении недостатков или реализации новых начинаний. Общественность эта рассматривается как инструмент государства в реализации общих целей. Чаще всего речь о "производственных коллективах", иногда о сообществах жителей, в деревнях это одно и то же. Сейчас такие вещи - в такой форме - немыслимы, государство имеет дело с семьями. Были "общественные воспитатели несовершеннолетних" (Указ Президиума ВС РСФСР от декабря 1967), шефство заводов и т.п. над детскими домами - сейчас Благотворительные фонды и волонтеры. Нужно еще смотреть, что реально делалось тогда и что делается сейчас, но одно ясно сразу - изменились отношения с государством: от мобилизации (добровольной или принудительной) к тому, что, наверное, должно было бы стать добровольным государственно-общественным партнерством, но пока что...
Кстати, еще с имперских (!) времен у детских учреждений были попечители, попечительские советы. По букве закона они есть и сейчас, и в школах, и в детдомах. Но я ни разу не читал и не слышал об их деятельности, например, в тех преступных ситуациях, когда случались насилие, воровство и т.п. Про имперское время не скажу (в документах прописано все замечательно), а в СССР какой-нибудь директор завода в качестве попечителя иногда бывал эффективен, читал об этом.
3. От постановки и решения государственных задач к государству как к одном из поставщиков услуг. О гнусности этого все заполонившего сервисного языка (формирующего и соответствующее мышление) я уже писал. Но ведь этот подход и любую реформу сводит к повышению размера пособий и расширению меню услуг.