об этих ваших публичных пространствах
Публичное пространство - еще один термин, беспокойство за тяжёлую судьбу которого не даёт мне спать по ночам. И на то есть целый ряд причин.
Первая касается дисциплинарного различения - публичное пространство в социологии и публичное пространство с точки зрения городской теории - вещи не то чтобы совсем не пересекающиеся, но выразительно отстоящие друг от друга. Скажемте, с точки зрения социологии, какой-нибудь Международный социологический конгресс в каком-нибудь Рио-де-Жанейро - еще какое публичное пространство. Или, например, этот мой блог - какое-никакое публичное пространство. Вторая причина - как и в случае, например, с "локальными сообществами", "публичное пространство" стало своеобразной идеологемой, которую поднимают на щит самые различные акторы института производства городского пространства - от активистов и экспертов до чиновников и политиков. И, как это часто происходит с популярными идеологемами, изначальный аналитический смысл термина размывается, зато стремительно разрастается оценочный смысл, в духе "От ща натыкаем везде публичных пространств и будет нам счастье", или "Все беды России от нехватки публичных пространств". Третья причина более сложная, она касается того, что в разговорах о публичных пространствах крайне редко вспоминается о том, что они обладают экономическим смыслом и этот экономический смысл во многом важнее даже чем смысл, столь излюбленный Хабермасом, конституирования публичной сферы.
Собственно, что такое публичное пространство в городе? Существует ошибочное мнение, что это некоторые свойства урбанистического ландшафта достаточны, для того чтобы квалифицировать то или иное пространство как публичное. Т.е. бульвар, сквер, уличное кафе, пешеходная зона, двор - это всё якобы публичные пространства. Это далеко не так. Достаточно сравнить Чистопрудный бульвар и, например, Покровский. При достаточно сходных ландшафтных характеристиках, Чистопрудный бульвар можно счесть публичным пространством с гораздо большей долей достоверности, чем Покровский. Более того, публичные пространства могут возникать в ландшафтах, которые в ходе их урбанизации не мыслились как предназначенные для публичных пространств. И наоборот, пустующие бульвары, набережные и площади с фонтанами - вполне привычное зрелище для российских городов.
Таким образом, необходимым условием для квалификации определённого пространства в городе как публичного пространства, является та событийная флуктуация, которая будучи размещённой в определённом ландшафте конституирует пространство легкой социальности в рамках социальной гетерогении и актуальной и/или потенциальной коммуникации. Проще говоря, это место, в котором можно на других посмотреть и себя показать. При этом, важным элементом является отсутствие предзаданного режима поведения в данном пространстве (ограничением тут выступают, разве что, основные культурные нормы). Публичное пространство - место где как можно более широкий круг людей может заниматься как можно более широким кругом практик, при этом создавая между собой особый моральный порядок и динамическую систему непрямого социального контроля. Публичное пространство, таким образом, может возникать исключительно в гетерогенных сообществах, для которых разнообразие их членов является приемлемым. Где и как такие сообщества возникают?
Здесь имеет смысл обратиться к теории капиталистического города. Логика развития капиталистического города подразумевает максимизацию репертуара потребительских возможностей и практик, капитализацию всех доступных сфер человеческой жизни. Идеалом капиталистического города можно представить Базар-на-Деве из цикла "МИФов" Роберта Асприна. Целая планета заполненная всеми возможными в мультивселенной товарами и услугами. В рамках этой логики видится совершенно неприемлемым для устойчивого развития экономической стороны города осуществлять разделение потребительских практик горожан на приемлемые и неприемлемые, с одной стороны, с другой стороны, видится логичным создание таких пространств, в которых горожане могли бы оценивать и сравнивать свои и чужие потребительские практики. Чего совершенно невозможно себе представить в модели города-фабрики, города "от звонка до звонка" с чётким разделением пространственных практик индивидов на приемлемые и неприемлемые и практической изоляцией горожан от городского пространства.
Тем не менее, не стоит забывать, что всегда когда мы говорим о городе, мы говорим о ландшафте, который является ограниченным ресурсом, следовательно, стратегии использования этого ресурса должны стремиться к минимизации издержек и максимизации прибыли. В отличие от асприновского Базара-на-Деве, в нашем мире нельзя построить палатку, которая была бы внутри многократно больше чем снаружи. Поэтому возникает вопрос о том, каким же образом возможно максимально эффективно использовать ландшафт в городе не забывая о том, что для стимулирования и диверсификации потребления нам необходимы пространства встреч. Самой примитивной идеей является, безусловно, шоппинг-молл. В одном пространстве концентрируется невероятное количество потребительских возможностей, доступ к которым максимально упрощён. По сути дела, шоппинг-молл представляет собой капиталистический город, из которого было убрано всё, что могло бы мешать комфортному, а главное, непрерывному потреблению. Однако, существует значительная проблема, которая в долгосрочной перспективе показывает весьма значительные проблемы модели шоппинг-молла. Главная из них заключается в том, что шоппинг-молл, будучи тотальным по своей природе, плохо совместим с городским пространством. Он не вписан в повседневность городской жизни, и, следовательно он либо действует разрушительно на город (как в случаях с маленькими американскими городами и WallMart), либо обречён на недолгий срок жизни, поскольку, будучи крайне жёсткой и неповоротливой конструкцией, не способен адекватно адаптироваться к пространственным изменениям. Более того, обладая предзаданной функцией - концентрированное потребление - он не создаёт насыщенного коммуникативного пространства, а, следовательно, не создаёт space of making. Шоппинг-молл хорош для краткосрочного получения сверхприбыли с определённого ландшафта, но на долгих дистанциях эта модель неэффективная.
И, собственно, в противовес идеи шоппинг-молла возникает идея публичного пространства. Безусловно, для отдельно взятого бизнесмена эта идея кажется не очень удачным бизнес-планом, однако с точки зрения экономики города и усилиния капитализации и диверсификации практик горожан - эта идея прекрасна в долгосрочной перспективе. По сути дела, публичное пространство органично вписывается в повседневность, стимулирует коммуникацию и демонстрацию потребительских практик и, в конечном счёте, ведёт к формированию огромного количества на первый взгляд незначительных, но важных в общем процессе связей. Наблюдение чужих потребительских практик в публичных пространствах легитимирует самые различные стили жизни, а следовательно, самые различные потребительские стратегии, а следовательно формирует новые и новые рынки. Эти рынки подвижны и адаптивны и, при этом, риски на них, в виду их малых размеров невелики. И, при этом, в силу того, что они не нарушают повседневности и открыты для антропологического разнообразия, процесс их формирования в первую очередь расширяет комфортную зону горожан. А это, в свою очередь, стимулирует формирование новых и новых потребительских стратегий. Этот процесс представляется устойчивым и гибким, а следовательно он гораздо более отвечает процессу развития капиталистического города.
В одном из следующих постов я подробнее остановлюсь на вопросе различных городских утопий, раз уж здесь я начал говорить о капиталистической утопии.
Первая касается дисциплинарного различения - публичное пространство в социологии и публичное пространство с точки зрения городской теории - вещи не то чтобы совсем не пересекающиеся, но выразительно отстоящие друг от друга. Скажемте, с точки зрения социологии, какой-нибудь Международный социологический конгресс в каком-нибудь Рио-де-Жанейро - еще какое публичное пространство. Или, например, этот мой блог - какое-никакое публичное пространство. Вторая причина - как и в случае, например, с "локальными сообществами", "публичное пространство" стало своеобразной идеологемой, которую поднимают на щит самые различные акторы института производства городского пространства - от активистов и экспертов до чиновников и политиков. И, как это часто происходит с популярными идеологемами, изначальный аналитический смысл термина размывается, зато стремительно разрастается оценочный смысл, в духе "От ща натыкаем везде публичных пространств и будет нам счастье", или "Все беды России от нехватки публичных пространств". Третья причина более сложная, она касается того, что в разговорах о публичных пространствах крайне редко вспоминается о том, что они обладают экономическим смыслом и этот экономический смысл во многом важнее даже чем смысл, столь излюбленный Хабермасом, конституирования публичной сферы.
Собственно, что такое публичное пространство в городе? Существует ошибочное мнение, что это некоторые свойства урбанистического ландшафта достаточны, для того чтобы квалифицировать то или иное пространство как публичное. Т.е. бульвар, сквер, уличное кафе, пешеходная зона, двор - это всё якобы публичные пространства. Это далеко не так. Достаточно сравнить Чистопрудный бульвар и, например, Покровский. При достаточно сходных ландшафтных характеристиках, Чистопрудный бульвар можно счесть публичным пространством с гораздо большей долей достоверности, чем Покровский. Более того, публичные пространства могут возникать в ландшафтах, которые в ходе их урбанизации не мыслились как предназначенные для публичных пространств. И наоборот, пустующие бульвары, набережные и площади с фонтанами - вполне привычное зрелище для российских городов.
Таким образом, необходимым условием для квалификации определённого пространства в городе как публичного пространства, является та событийная флуктуация, которая будучи размещённой в определённом ландшафте конституирует пространство легкой социальности в рамках социальной гетерогении и актуальной и/или потенциальной коммуникации. Проще говоря, это место, в котором можно на других посмотреть и себя показать. При этом, важным элементом является отсутствие предзаданного режима поведения в данном пространстве (ограничением тут выступают, разве что, основные культурные нормы). Публичное пространство - место где как можно более широкий круг людей может заниматься как можно более широким кругом практик, при этом создавая между собой особый моральный порядок и динамическую систему непрямого социального контроля. Публичное пространство, таким образом, может возникать исключительно в гетерогенных сообществах, для которых разнообразие их членов является приемлемым. Где и как такие сообщества возникают?
Здесь имеет смысл обратиться к теории капиталистического города. Логика развития капиталистического города подразумевает максимизацию репертуара потребительских возможностей и практик, капитализацию всех доступных сфер человеческой жизни. Идеалом капиталистического города можно представить Базар-на-Деве из цикла "МИФов" Роберта Асприна. Целая планета заполненная всеми возможными в мультивселенной товарами и услугами. В рамках этой логики видится совершенно неприемлемым для устойчивого развития экономической стороны города осуществлять разделение потребительских практик горожан на приемлемые и неприемлемые, с одной стороны, с другой стороны, видится логичным создание таких пространств, в которых горожане могли бы оценивать и сравнивать свои и чужие потребительские практики. Чего совершенно невозможно себе представить в модели города-фабрики, города "от звонка до звонка" с чётким разделением пространственных практик индивидов на приемлемые и неприемлемые и практической изоляцией горожан от городского пространства.
Тем не менее, не стоит забывать, что всегда когда мы говорим о городе, мы говорим о ландшафте, который является ограниченным ресурсом, следовательно, стратегии использования этого ресурса должны стремиться к минимизации издержек и максимизации прибыли. В отличие от асприновского Базара-на-Деве, в нашем мире нельзя построить палатку, которая была бы внутри многократно больше чем снаружи. Поэтому возникает вопрос о том, каким же образом возможно максимально эффективно использовать ландшафт в городе не забывая о том, что для стимулирования и диверсификации потребления нам необходимы пространства встреч. Самой примитивной идеей является, безусловно, шоппинг-молл. В одном пространстве концентрируется невероятное количество потребительских возможностей, доступ к которым максимально упрощён. По сути дела, шоппинг-молл представляет собой капиталистический город, из которого было убрано всё, что могло бы мешать комфортному, а главное, непрерывному потреблению. Однако, существует значительная проблема, которая в долгосрочной перспективе показывает весьма значительные проблемы модели шоппинг-молла. Главная из них заключается в том, что шоппинг-молл, будучи тотальным по своей природе, плохо совместим с городским пространством. Он не вписан в повседневность городской жизни, и, следовательно он либо действует разрушительно на город (как в случаях с маленькими американскими городами и WallMart), либо обречён на недолгий срок жизни, поскольку, будучи крайне жёсткой и неповоротливой конструкцией, не способен адекватно адаптироваться к пространственным изменениям. Более того, обладая предзаданной функцией - концентрированное потребление - он не создаёт насыщенного коммуникативного пространства, а, следовательно, не создаёт space of making. Шоппинг-молл хорош для краткосрочного получения сверхприбыли с определённого ландшафта, но на долгих дистанциях эта модель неэффективная.
И, собственно, в противовес идеи шоппинг-молла возникает идея публичного пространства. Безусловно, для отдельно взятого бизнесмена эта идея кажется не очень удачным бизнес-планом, однако с точки зрения экономики города и усилиния капитализации и диверсификации практик горожан - эта идея прекрасна в долгосрочной перспективе. По сути дела, публичное пространство органично вписывается в повседневность, стимулирует коммуникацию и демонстрацию потребительских практик и, в конечном счёте, ведёт к формированию огромного количества на первый взгляд незначительных, но важных в общем процессе связей. Наблюдение чужих потребительских практик в публичных пространствах легитимирует самые различные стили жизни, а следовательно, самые различные потребительские стратегии, а следовательно формирует новые и новые рынки. Эти рынки подвижны и адаптивны и, при этом, риски на них, в виду их малых размеров невелики. И, при этом, в силу того, что они не нарушают повседневности и открыты для антропологического разнообразия, процесс их формирования в первую очередь расширяет комфортную зону горожан. А это, в свою очередь, стимулирует формирование новых и новых потребительских стратегий. Этот процесс представляется устойчивым и гибким, а следовательно он гораздо более отвечает процессу развития капиталистического города.
В одном из следующих постов я подробнее остановлюсь на вопросе различных городских утопий, раз уж здесь я начал говорить о капиталистической утопии.