Силы финансового притяжения
Сбор материальной помощи непризнанным республикам ДНР и ЛНР стал для России самой масштабной сетевой кампанией фандрайзинга. Эта кампания не могла иметь никакой иной характер, кроме сетевого, учитывая политические обстоятельства. Более того, если бы эта кампания была бы централизована - скорее всего, она была бы обречена на неудачу.
Потому что счета для сбора блокировались. Блокировались в западной системе PayPal. Блокировались в наших (формально, конечно, с участием голландского YANDEX N.V., но мы же понимаем…) Яндекс-Деньгах. Блокировались во вполне традиционном государственном Сбербанке.
Блокировались по какой-то своей, внутренней, скрытой от посторонних логике. Скорее всего, не было никаких предписаний от прокуратуры, ордеров от других официальных организаций и прочих спущенных сверху запретов. Решения принимались независимо от позиции государственных структур. Скорость реакции последних делала их малоэффективными для подобных мер. Нет, противодействие сетевой кампании фандрайзинга также носило сетевой характер.
Впрочем, было бы большой ошибкой считать государственный аппарат беспомощным в вопросах современной экономической борьбы. Вспомним одну из недавних инициатив украинской власти. В середине ноября прошлого года Совет национальной безопасности и обороны рекомендовал прекратить обслуживание банковских счетов организаций и населения на мятежных территориях. Последствия для существующей финансовой системы неподконтрольной части Донбасса были весьма тяжелыми. В отличие от похожих событий в Крыму, решение полностью отменяло безналичные расчеты. Мало того, что это означало принудительный откат системы к уровню полувековой давности, так еще и с учетом специфики положения лишило смысла существование банков как таковых на конфликтной территории.
Финансовые репрессии? Да, безусловно. Инструмент неизбирательный, «массового поражения», сопряженный со многими издержками, что не отменяет его серьезного потенциала. Опять же, сравнивая с аналогичным решением по Крыму, которое уже ни на что повлиять не могло и выглядело как очередной акт ухудшения двусторонних отношений, стоит признать, что в случае Донбасса потенциал воздействия был существенно выше. Время, время стало критическим фактором, определяющим эффект и результативность таких действий. Если бы подобные мероприятия с достаточной твердостью были бы инициированы весной прошлого года - политический расклад в напряженном регионе мог бы существенно отличаться от того, что мы увидели. Конечно, массовые финансовые репрессии слабо вписываются в концепцию «антитеррористической операции», но, думается, медлительность Киева вряд ли была продиктована идеологическими мотивами. И даже не столько политическими - неуверенностью в публичном эффекте такого шага, как со стороны жителей Донбасса, так и со стороны Запада. И, возможно, не столько бюрократической инерцией и некомпетентностью госвласти. Скорее всего, ключевую роль в принятии решения сыграли экономические интересы узкого круга лиц. А сама угроза финансовой блокады была лишь способом укрепить свои позиции, предметом торга в непубличных переговорах о больших деньгах. It’s all about money, в конце концов.
И хотя финансовые репрессии кажутся нам «неправильными» с идеологической точки зрения, они гораздо более гуманны, чем «традиционные» способы ведения конфликтов. Артудары и бомбардировки несут смерть. Неработающий мастеркард смотрится неплохой альтернативой.
Мы привыкли измерять богатство в долговых расписках своего центрального банка, нередко - ЦБ других государств. Но иной раз отношения между должником и кредитором могут серьезно ухудшиться. Иной раз кредитор выбирает путь действий, который очень и очень не нравится должнику. Откровенно враждебный путь действий. Порой - такой путь, который вообще ставит под вопрос жизнеспособность должника. И такие, казалось бы, привычные и простые валютно-кредитные отношения приобретают новые смыслы.
Ведь эти отношения - по сути тоже инструмент, только более сложный и масштабный. В твоей глиняной копилке, на твоей «карточке», в стальных сейфах и в базах данных на серверах - лишь инструмент, предназначение которого может быть гораздо более гибким, чем нам кажется. В самом общем смысле долг создаёт связь между субъектами, а долговые расписки ЦБ в макромасштабе сшивают воедино экономику страны миллионами незримых, но строго учтенных связей. Каждая связь - это взаимное влияние лиц друг на друга. Денежные отношения принято ассоциировать с властью; для меня же ближе универсальная метафора, сравнивающая их с силами гравитации. Чем больше в абсолютном выражении размер долгов (для обоих ролей - и должника, и кредитора), тем инертнее субъект, тем тяжелее воздействовать на него всякой «мелочи». Чем больше связей субъект накопил, будучи «равноудален» от своих партнеров, тем слабее влияние последних.
Центральный банк - это сверхмассивная черная дыра в центре отдельно взятой экономической галактики.
Возможности каждого из нас в отдельности относительно ЦБ неотличимы от нуля.
Но если нас миллионы - из равновесия можно вывести и такой масштабный объект. И тогда в силу вступают уже другие законы - социальные. Законы настолько гибкие, изменчивые и неопределенные, что сравнивать их с законами физики вряд ли имеет смысл. Ведь мы сами творим эти «законы», для себя и под свои нужды. Это лишь инструмент.
Поэтому не стоит удивляться, когда твои деньги, еще вчера казавшиеся такой базовой, простой, доступной и привычной ценностью, в одно мгновение эту ценность потеряют и превратятся в чей-то политический актив. И твой пассив.
И уж совсем не стоит удивляться метаморфозам долговых расписок ЦБ, если вдруг государство, которое этот центральный банк представляет, по тем или иным причинам перестало тебя устраивать, и ты решил отказаться от него. Государство - это совокупность институтов, и было бы странно отказаться от большинства из них, сохранив приверженность некоторым.
Долг - это связь, разрывать которую порой весьма болезненно. Это взаимное влияние, и у сверхмассивной черной дыры ЦБ порой имеются веские причины воспользоваться своим влиянием, далеко выходя за рамки обыденных финансовых отношений.
По крайней мере, у нас есть хоть какие-то альтернативы швырянию богатства в гравитационный колодец…
Пока. Потому что уже ясно, как будет развиваться ситуация в ближайшем будущем, да и во многом - на среднесрочную перспективу. Наличные деньги, эти симпатичные бумажки и железки, производящиеся под усиленной охраной на сложном дорогом оборудовании, через несколько десятков лет станут анахронизмом. Предметом коллекционирования, чем-то вроде почтовых марок. Они до̒роги и неудобны. Их невозможно контролировать.
Затраты на наличное денежное обращение, % ВВП
С момента появления валюты как обязательства монетарных властей государства, которое узаконено в качестве обязательного средства расчетов в этом самом государстве, прошло не меньше девяти веков. С тех самых пор физическое представление такой валюты определялось лишь несовершенством информационных технологий. Которые и девять веков назад, и полтора века назад, когда собственно ЦБ и начали массово нарождаться; да и лет сорок назад ограничивали значительную часть оборота этими самыми бумажками и медяками. Однако долговые расписки ЦБ по своей сути не требуют обязательного физического представления. Долг - это отношения, которым достаточно информационного мира.
А информационный мир в последние десятилетия стал качественно иным. И денежная система, хоть и является, как всегда, инертной к нововведениям, неизбежно изменится вслед за ним. Единственное техническое - нет, даже не препятствие - неудобство для повсеместного внедрения безналичного расчета - это требование к обеспечению мест расчета связью. Тем временем, уже существующая инфраструктура позволяет говорить о полном покрытии территории некоторых стран дешевым и простым стандартом мобильной связи GSM:
Хорошо, на карте один из наиболее обжитых, урбанизированных и богатых регионов. Для тех же мест, где сотовая связь нерентабельна, уже более 10 лет прирастает в космосе пестрая группировка коммерческих спутников связи. Распространение технологии сдерживают высокие цены на оборудование, но рано или поздно должен найтись предприимчивый товарищ, который предложит удачную бизнес-модель и покажет всем действительный потенциал этого канала передачи данных.
Рано или поздно (два года? три? пять?) какой-либо ЦБ отменит «бумагу». Швеция и Голландия уже сейчас активно борются с наличными деньгами, постепенно вводя всё новые запретительные меры. Полный отказ, скорее всего, и произойдет в стране небольшой, непременно зажиточной, благополучной и насквозь пронизанной электронными средствами коммуникации. Это будет что-то вроде эксперимента. Эксперимента, который обречен на успех.
Успех - это знать, кому принадлежит каждый выпущенный тобой рубль (доллар, песо, юань и т.д.). Успех - это знать финансовое положение каждого. Все платежи. Прибыли и убытки. В режиме реального времени - и на любой момент времени в прошлом. Это совершенно новый, беспрецедентный уровень информированности о финансовой системе. И беспрецедентный уровень контроля над ней.
Над тем, что мы так привыкли считать своим богатством. Имеют ли деньги физическое представление или нет - для нас, простых смертных, это не так уж и важно, правда?
Всего лишь еще один шаг в глубину гравитационного колодца.
Ладно, никто тут не собирается демонизировать черные дыры. Это всего лишь законы гравитации. А они работают вне зависимости от того, как ты к ним относишься. Кстати, в гравитационном колодце даже шагать никуда не обязательно - на дно тебя утянет и без этого.
Отметим, что информационная революция работает и в другом направлении - глобализируя, точнее сказать, интегрируя наш мир в единое целое. Или, другими словами, «сжимая» финансовую вселенную. Роль наднациональных структур растет параллельно развитию коммуникаций. С одной стороны, наши возможности по хранению богатства на порядки увеличились по сравнению с доцифровой эпохой. Гравитационные барьеры национальной экономики благодаря современным информационным технологиям уже давно преодолеваются даже самым мелким капиталом, «планктоном» финансовой системы. Не нравятся денежные инструменты «чужих» черных дыр-ЦБ? К вашим услугам тысячи вариантов смешанных (акции) и однородных (REIT, например) активов в десятках стран.
В свою очередь, возможности контроля властями международных рынков капитала сейчас намного превосходят возможности национальных монетарных органов по контролю за оборотом своей национальной валюты. И степень этого контроля также будет расти. За счет вполне объективных факторов, со вполне благими намерениями и порой весьма опосредованным образом.
В 2005 году через три крупнейших карточных платежных системы проходило около 14% от мировых потребительских расходов. Через восемь лет эта доля выросла до 26%. И мы еще только в начале пути. Теперь и в распоряжении глобальных финансовых организаций оказываются впечатляющие объемы данных о платежах из всех концов земного шара. Да, пускай это обезличенные данные, очень непростые в обработке и вообще имеющие сомнительную полезность. Но, тем не менее, эти потоки данных могут рассматриваться как очередной инструмент. Именно так их и рассматривает Китай - чей UnionPay совсем недавно вошел в ту самую тройку крупнейших карточных систем. UnionPay - чисто государственный проект, в отличие от частных инициатив и (ныне) публичных компаний Visa и MasterCard. Действия Китая отчетливо демонстрируют понимание всё возрастающей угрозы, которую несет увеличение влияния неподконтрольных национальным властям структур. Если силы финансового притяжения ЦБ недостаточны - логично нарастить их мощь, одновременно ограничив продвижение опасных технологий на свою территорию. Интеграция мира в единое пространство будет встречать сопротивление - поскольку формат интеграции устраивает не всех.
Примеру Китая могут последовать многие. Это будет зависеть прежде всего от того, насколько «активно» глобальные игроки будут пользоваться имеющимся в их распоряжении инструментом. Впрочем, реактивные меры не всегда будут давать приемлемые результаты. Большинству противопоставить логике глобализации практически нечего. Эта логика в случае карточных платежей означает вектор на унификацию, универсальность использования и рост стоимости инфраструктуры. Одними только запретительными мерами здесь продвинуться не получится. Очевидно, что развитие в перспективе будет вести к становлению монопольного либо нескольких сверхкрупных игроков. Последний вариант мы наблюдаем уже сегодня, но еще на слаборазвитом и довольно фрагментированном рынке. UnionPay - это не столько «история успеха», сколько иллюстрация тернистого пути к созданию сильной платежной системы. Спустя девять лет после выпуска первой карты китайскую систему поддерживало втрое меньше пунктов продаж, чем у исторических лидеров карточного бизнеса.
Появление новых технологий не то что не меняет указанный тренд - они даже не могут пошатнуть положение лидеров. Напротив, лидеры упрочивают своё положение, являясь инициаторами и основными инвесторами инноваций. Возьмем технологию EMV - чипованные карты, идущие на смену старой доброй магнитной ленте, впервые появившейся на карточках в далеком 1960 году. EMV был разработан и внедрен ключевыми игроками тогдашнего рынка - Visa, Mastercard и Europay (к слову, третий был вскоре поглощен вторым). Китайцы бесславно плетутся в хвосте - UnionPay присоединился к стандарту только в мае 2013, спустя десять лет после запуска технологии, когда большая часть карт за пределами Поднебесной уже были чипированными.
Следующим технологическим этапом может стать интеграция средств платежа в мобильные устройства. Вычислительные возможности нынешних смартфонов на многие порядки превышают таковые для микрочипов в «пластике», а интерфейс даёт простор для весьма изобретательных способов верификации. И этот процесс возглавляют всё те же лица. MasterCard и Visa поставили на Apple Pay - и вскоре могут выиграть. Причем это не единственная их ставка. По большому счету, не так важно, будет ли Apple или Samsung главным производителем наших новых кошельков. Важно, что платформа, технологические решения, инфраструктура обработки платежей по-прежнему останутся в руках нынешних лидеров отрасли.
А в цепочку наших расчетов вклинятся еще некоторые транснациональные корпорации.
Возможно, лет через …дцать их удастся оттуда выкинуть. Ведь следующим этапом будет аутентификация расчетов по биометрическим характеристикам и имплантация в организм чипов, содержащих в том числе и финансовую информацию о носителе. К сожалению, о деперсонализации расчетных данных в таком случае можно будет забыть. Наверное, навсегда. Ведь самый удобный и надежный кошелек - это ты сам.
Да и контроль над таким кошельком получается особенно плотным.
Это как с силами притяжения. Чем вы ближе - тем они сильнее. А ближе, собственно, уже некуда.
Добро пожаловать на дно гравитационного колодца.
Ну и если это будет согревать вам душу - усилится контроль не только над нами - «простыми смертными», но и над разного рода небанковскими организациями, обильно усеявшими современное финансовое пространство. Они - дети бума информационных технологий, стремительно выросшие без всякой опеки неповоротливых и ограниченных национальными рамками центробанков. Консервативность в цифровую эпоху - верный способ потерять свои позиции. Именно благодаря традиционной инертности ЦБ небанковские организации получили возможность действовать словно «в ином измерении», не чувствуя гравитационной мощи центробанков. Да и внешние границы в информационном мире практически стерлись - чему иные ЦБ еще пытаются противиться. Но по мере того, как финансовый фронтир обживается, а его значение в расчетах растёт, пёстрая вольница новаторских компаний будет всё яснее ощущать давление со стороны регулирующих органов.
Вполне вероятно, что традиционную роль ЦБ здесь частично заменит некая глобальная организация. Однако национальные центробанки тоже добавят себе полномочий в рамках расчетов в нацвалюте. Поскольку прозрачность и инструменты контроля нужны всем - даже, как это ни парадоксально, новым финансовым организациям. Ибо только на таких условиях последние могут встроиться в глобальную систему и расширять свое влияние.
Впрочем, для меня прогнозы значительного усиления новых небанковских организаций, прежде всего в «электронной» сфере, кажутся чрезмерно оптимистичными. Вектор развития, указанный для карточного бизнеса, будет действовать и для интернет-сектора финансов. На сегодняшний день его структура кажется избыточной. Существующие конкурентные преимущества финансовых инноваторов будет защищать всё тяжелее. Их решения не предлагают качественного улучшения в безопасности, проигрывают в универсальности и несут принципиально большие издержки за счет большего числа посредников в расчетах и их дублирующих функций. Добавим сюда пресс со стороны регуляторов - и в итоге получим направление на концентрацию рынка и гораздо более тесные связи с оффлайн-игроками, вплоть до контроля значительной части электронных финансов последними.
Долговые расписки центробанков сшивают наш мир миллионами незримых связей. И чем сильнее притяжение ЦБ (а вскоре - и глобальных институтов), тем крепче связан наш мир в единое целое. Дно гравитационного колодца? Всё относительно. В то же время это и естественный результат социального развития. Более сложная и более устойчивая система.
И если в будущем миллионы людей решат пойти против такой системы, возможно, проявятся какие-то осязаемые достижения социального прогресса.
Например, артудары и бомбёжки уступят место финансовым репрессиям.
Война как средство активного прямого разрушения конкурирующего социального субъекта не обязательно означает уничтожение его материальной или биологической (да, нас с вами) составляющей. Это, как водится, издержки тёмного прошлого, примитивного уровня развития. Гораздо эффективнее направить усилия на собственно социальные отношения. Это и когнитивные войны. Это и отключение от инфраструктуры связи. И закрытие работающих социальных институтов. И, естественно, запрет на денежные расчеты в экономике.
А экономика без расчетов коллапсирует. Очень и очень быстро. И оставляет попавшим под репрессии немного вариантов. Бартер? Это и есть результат экономического коллапса, учитывая даже современный уровень специализации и кооперации, не говоря уже о тренде на их углубление. Это самая низкая точка экономического потенциала, возврат к неолиту, критическое замедление всех процессов до уровня, ограничивающего поддержание жизнеспособности. Если идеальная, пронизывающая все сферы общества, тотальная финансовая система - это дно гравитационного колодца, то бартер - это нахождение в далеком открытом космосе, в миллионах световых лет от ближайшей звезды. Всё, что у тебя есть - это 2,7 Кельвина реликтового излучения. Шансов в борьбе у такого социального субъекта нет.
Попытка создать альтернативные денежные расчеты сопряжена с целым рядом трудностей. Чем более развитыми являются финансовые отношения, чем более сложные технологии используются, чем больше связаны друг с другом хозяйствующие субъекты - тем сложнее будет предложить адекватную альтернативу отключенным деньгам. Более того, одновременно растет и скорость деградации экономики - а значит, сокращается время на разработку независимой платежной системы. Добавим, что этап слома существовавшей системы протекает быстро, ставя новый центр силы перед необходимостью принятия большого массива решений в сжатые сроки. Такие специфические и тщательно спланированные цели, как создание собственных финансов, как правило, не входят список приоритетных.
Таким образом, социальный прогресс по всем направлениям работает против контрсистемных действий. Чтобы эффективно достигать своих целей, контрсистема должна обладать впечатляющим уровнем сложности, позволяющим комплексно противодействовать организованным усилиям соперничающей системы, в том числе иметь потенциал для оперативного создания продвинутых институтов.
Финансовые репрессии, наряду с другими «жесткими» способами управления конфликтами, имеют ряд преимуществ. Среди них превосходная степень контроля, низкие прямые издержки по сравнению с традиционными, «силовыми» операциями, а также практически мгновенное восстановление в «обычный» режим после принятия соответствующего решения.
Гибкость этого инструмента в будущем будет только расти, а вслед за ней - и социальное признание. Не всегда эффективные, малооправданные и потому неоднозначные критерии репрессий вроде предложенной украинскими властями «прописки» - это лишь отправная точка. В скором времени можно будет отбирать «врагов народа» по самым разнообразным параметрам. Национальность. Возраст («война - дело молодых», говорите?). Уровень дохода и его источники. Факт материальной поддержки повстанческих структур. Или хотя бы подозрения на таковую. Просто структура расходов и отдельные покупки (покупали в интернет-магазине патроны? «разгрузку»? 10 ящиков тушенки? криптографический софт? зонтик?). Подписка на оппозиционные группы в соцсетях. Анализ вашего фида в них же (да, им действительно нужно знать место боя). Близость вашего смартфона к определенному месту в определенный момент времени в прошлом. Результаты распознавания лиц с камер наружного наблюдения. После достаточного развития биометрической индустрии - определенные гены (этнические характеристики, интеллектуальные, психо-эмоциональные. Всё это можно вытащить и из вашего фида, но раз уж мы тут рассуждаем о тотальном контроле…). В общем, возможности колоссальные. Аналогичную «тонкую настройку» можно провести и в отношении корпоративного сектора - по отраслям экономики, наличии «неугодных» в собственниках, доле «потенциально враждебных» клиентов-физлиц, степени опасности работающего предприятия при дальнейшей потере контроля и т.д.
Причем в такой ситуации выигрыш от интеграции централизованных усилий и сетевых мероприятий должен проявиться особенно хорошо. Разумеется, те косвенные указания на сетевое противодействие, которые указаны в начале поста, иллюстрируют лишь незначительную часть всего потенциала сетевой борьбы. По большому счету, тему сетевых механизмов в финансовой сфере не назовёшь теоретически проработанной (впрочем, и финансовые аспекты ведения войны тоже не отнесешь к мейнстриму). Поэтому можно только в общих чертах предположить, как будет организована в будущем сетевая поддержка.
Пусть вас не cбивает с толку весь «антитоталитарный» пафос поста - наряду с ростом возможностей и влияния центральных монетарных властей будет также происходить и процесс делегирования полномочий коммерческим банкам и иным финансовым структурам. Инициатива со стороны последних станет важным условием успеха данного механизма. Для начала финансовые организации станут активнее собирать, анализировать и выявлять информацию, представляющую интерес для сил государственной безопасности. В дальнейшем в банковскую практику войдет превентивная блокировка опасных элементов, вообще не предусматривающая вмешательства со стороны государства. При этом вырастет роль неформальных коммуникаций, как горизонтальных - между отдельными банками, так и вертикальных. Неформальные связи между банками и регуляторами существовали во все времена, но отношение к ним со стороны общества было, мягко говоря, неоднозначным. В будущем такая практика получит определенное признание.
Стоит учитывать и развитие наднациональных организаций, усложняющих традиционную модель «ЦБ - коммерческие банки» и, соответственно, схему отношений в финансовой сфере. В такой комплексной обстановке директивный способ управления будет уступать место коллегиальному, с ростом автономии отдельных участников.
Нельзя не признать, что увеличение самостоятельности финансовых организаций несет в себе обратный риск - ослабления контроля над ними в случае системного кризиса. Так что становится понятной важность единого, согласованного и ясного взгляда участников, как в профессиональной области, так и по отношению к социальным процессам.
Помимо организаций, в сетевую борьбу будут вовлечены и обычные граждане, причем чётко разграничить социальные роли в этом случае иногда будет сложно. Основной задачей для них может стать поиск и идентификация «противника», а также координационная активность. Если финансовая индустрия будет опираться на вычислительные технологии и алгоритмы, то рядовой участник сетевой войны будет полагаться на свои глаза, личные коммуникации и чутьё, дополняя машинный интеллект человеческим. Впрочем, независимое создание, распространение, модификацию и использование соответствующих программных комплексов, а также крауд-компьютинг тоже следует отнести к сетевым формам.
Раз уж мы спустились на уровень отдельных личностей, представим себе последствия отключения от денежной системы с точки зрения простого обывателя. Потому что «коллапс экономики», «черные дыры» и прочие высокие материи - это всё слишком абстрактно и далеко. Особенно далеко, если приоритеты задает твой собственный пустой желудок.
Кажутся захватывающими ТВ-шоу, в которых суровые мужики должны выживать один на один с дикой природой? Попробуйте выжить в мегаполисе, добровольно отказавшись от расчетов. Участь «хиппи» в каменных джунглях будет незавидной. Общественный транспорт сразу становится недоступным. Тем, у кого есть личный моторизованный транспорт, везёт больше. Полного бака на какое-то время хватит, а при наличии модуля зарядки в гараже владельцы электромобилей и вовсе не заметят неудобства. Правда, есть один нюанс: в будущем автомобили могут в массовом порядке оснащаться системами дистанционного контроля. И раз уж правительство стало распоряжаться твоим кошельком - почему бы ему не поуправлять твоим авто? Так что в худшем случае революционерам придется полагаться на свою мускульную силу и легкий электротранспорт (вело- и скутеры).
Отключение от связи из-за невозможности оплатить её стало бы весьма элегантным решением. Хорошо, что есть надежда на публичные сети. Другие виды услуг, увы, не предоставляют таких удобных альтернатив. Например, просрочка оплаты обучения в ВУЗе может стать поводом для отчисления. А невозможность оплатить детский сад сразу осложнит жизнь семьи, требуя отдавать гораздо больше времени ребенку, чем раньше.
Собственно, не стоит забывать, что подготовка и реализация революционных действий - весьма затратное занятие. Тысячи самых разнообразных вещей, казалось бы, иной раз мало относящихся к делу, в итоге должны обеспечить победу. И невозможность осуществить эти самые затраты очень серьезно снижает вероятность успеха. Это прямой эффект финансовых репрессий.
Но есть и более насущные вопросы, которые заставляют задуматься о всей тяжести последствий для репрессируемых. У человека с заблокированными деньгами могут случиться проблемы со здоровьем. И он не сможет ни купить необходимые лекарства, ни оплатить медицинскую помощь. Это может создать реальную угрозу для жизни - не меньшую, чем мины и снаряды.
А самым осязаемым лишением будет невозможность купить еду и воду. И каким бы ни казалось отвлеченным понятие «коллапс экономики», стоит вспомнить, с чего начиналась экономика, чтобы понимать, где она окажется после обрушения. А начиналась она с сельского хозяйства. Города (не говоря уже о мегаполисах) возникли позже - в ходе развития социальной структуры общества.
Той самой социальной структуры, которую конкурирующая система пытается уничтожить.
Мегаполисы в этой структуре являются самым слабым (и самым важным, кстати) звеном. Они критически зависимы от целого списка ресурсов. Если оглянуться на историю, взятие измором практиковалось с того момента, как появились сами города. Но такого легкого в применении, эффективного и универсального инструмента, как контроль над платежными средствами, история еще не знала.
Недостаток питьевой воды в уязвимых регионах чреват вспышками кишечных инфекций - что несет мало хорошего, но все же не является главной опасностью. Голод - это уже угроза другого уровня. Голод меняет людей. Как на физиологическом уровне, так и на социо-психологическом. Голод древнее человека; он формировал человеческое общество десятки тысяч лет. Мы, индивидуумы, быстро привыкаем к комфорту и изобилию, но в коллективной памяти голод всегда близко.
Настолько, что даже самые ничтожные поводы могут неожиданно создать ажиотаж в магазинах и опустошить полки с тушенкой, крупами и сахаром. А угрозу восстания никак не отнесешь к ничтожным поводам. Когда же вокруг начнутся отключения персональных счетов-кошельков (у друзей, соседей, коллег, у полузнакомых и вовсе незнакомых аккаунтов в соцсетях), желание обменять долговые расписки ЦБ на легкоусвояемые калории будет только расти. Даже если ты на все сто процентов лоялен прежней власти. Голод несколько меняет представления о рациональном и иррациональном.
Как правило, продавцы могут достаточно быстро восстановить товарные запасы - но не в ситуации, когда расчеты в экономике остановлены. Тем не менее, сама угроза голода окажет намного более существенный эффект, нежели собственно недоступность продуктов.
Опыт показывает, что на первых порах нехватки продовольствия общество помогает тем, кто испытывает нужду. Степень такой поддержки зависит от консолидации общества. Очевидно, что, во-первых, само возникновение конкурирующей социальной системы означает масштабный раскол прежде единого социума. Во-вторых, означенные события будут разворачиваться в рамках постиндустриального общества, которое считается более атомизированным, чем индустриальное и тем более традиционное. Успехи в решении проблемы нехватки продовольствия в новейшее время - в индустриальных обществах - во многом обусловлены централизацией в распределении. В будущем в таких условиях придется опираться на сетевые формы помощи, эффективность которых, по-видимому, будет существенно ниже.
В свою очередь, получение материальной поддержки предполагало, что нуждающиеся должны придерживаться норм базовых норм социального поведения. Насколько применим будет прошлый опыт к будущим ситуациям? В условиях роста эгоцентризма индивидуумов, в условиях раскола общества и устранения коммуникационных барьеров значительно растет вероятность возникновения групп, переступивших через моральные барьеры. Групп, которые будут воровать, отнимать и грабить. Продовольствие будет лишь одним из пунктов в их списке интересов, удобным оправданием; необходимость вкладывать значительные ресурсы в продвижение революции никто не отменял. Действия подобных групп, конечно, получат резко негативную оценку общества, формируя неприязнь к восстанию в целом. Это крайне невыгодно для революционеров - но представления о рациональном и иррациональном для сытых и голодных могут сильно отличаться. Даже если восставшие поддерживают в своих рядах стойкую дисциплину (что маловероятно для сетевых структур), перед ними остается мало альтернатив. Одной из них является использование личного имущества для обмена на различные блага, в том числе продовольствие. То есть, по сути, тот же бартер - на микроуровне. Думаю, не стоит пояснять все недостатки и ограничения этого пути.
Возвращаясь на макроуровень, можно отметить еще одно важное преимущество запрета на расчеты: беспрецедентно плотная изоляция мятежной области. Особенно если границы этой самой области размыты и имеют непростую конфигурацию. Физический контроль над поставками материальных ценностей в кризисные точки требует значительного количества ресурсов, и при этом оставляет возможности для разного рода «обходных путей». Всегда находятся те, для кого риск перевешивают возможности получить хорошую прибыль - ведь цены на дефицитный товар в зоне нестабильности сильно растут. Отключение платежей делает этот риск бессмысленным - или оставляет в деле лишь «идейных» граждан. Последние могут организовать подставные фирмы, которые на первый взгляд могут быть никак не связаны с кризисной областью. Однако они будут первоочередной мишенью для финансовых спецслужб. Сегодняшняя Украина вводит уголовную ответственность за попытки обхода финансовой блокады. Можно предположить, что мгновенная цепная блокировка таких фирм - без длительных судебных разбирательств, по одному лишь подозрению в ходе непрерывного мониторинга по сложным алгоритмам - будет не менее опасным средством. Такая мера подключит к алгоритмам центральных органов сетевые меры - контрагенты будут очень избирательно подходить к сделкам, сомневаясь в партнерах и сообщая в органы о малейших подозрениях. Ведь под цепочку блокировок могут попасть и они сами.
Но ровно то же самое мы увидим и в личных отношениях. Одним из самых неприглядных последствий введения выборочной блокировки расчетов будет разделение граждан на «обычных» и «отверженных». Последние не только лишаются доступа к материальным благам - они еще и получают клеймо «прокаженных». Любой контакт с ними - подписка в соцсетях, проявление симпатии, личное общение или, не дай Бог, прямая поддержка - может означать, что скоро заблокируют и твой кошелек. Эпидемия революции со стороны может выглядеть романтично - пока «чума» не окажется на пороге твоего дома. Страх - за себя, за будущее своих детей и семьи - способен пересилить любые отношения, в том числе и родственные. Страх - это и есть главное оружие репрессий, а черные дыры ЦБ - лишь живописный антураж.
Κυβέρνησος ἐσχατιαί / Горизонты управления
...
9. Уничтожая доверие
10. Силы финансового притяжения
11. "А зачем им деньги?.."
...
Потому что счета для сбора блокировались. Блокировались в западной системе PayPal. Блокировались в наших (формально, конечно, с участием голландского YANDEX N.V., но мы же понимаем…) Яндекс-Деньгах. Блокировались во вполне традиционном государственном Сбербанке.
Блокировались по какой-то своей, внутренней, скрытой от посторонних логике. Скорее всего, не было никаких предписаний от прокуратуры, ордеров от других официальных организаций и прочих спущенных сверху запретов. Решения принимались независимо от позиции государственных структур. Скорость реакции последних делала их малоэффективными для подобных мер. Нет, противодействие сетевой кампании фандрайзинга также носило сетевой характер.
Впрочем, было бы большой ошибкой считать государственный аппарат беспомощным в вопросах современной экономической борьбы. Вспомним одну из недавних инициатив украинской власти. В середине ноября прошлого года Совет национальной безопасности и обороны рекомендовал прекратить обслуживание банковских счетов организаций и населения на мятежных территориях. Последствия для существующей финансовой системы неподконтрольной части Донбасса были весьма тяжелыми. В отличие от похожих событий в Крыму, решение полностью отменяло безналичные расчеты. Мало того, что это означало принудительный откат системы к уровню полувековой давности, так еще и с учетом специфики положения лишило смысла существование банков как таковых на конфликтной территории.
Финансовые репрессии? Да, безусловно. Инструмент неизбирательный, «массового поражения», сопряженный со многими издержками, что не отменяет его серьезного потенциала. Опять же, сравнивая с аналогичным решением по Крыму, которое уже ни на что повлиять не могло и выглядело как очередной акт ухудшения двусторонних отношений, стоит признать, что в случае Донбасса потенциал воздействия был существенно выше. Время, время стало критическим фактором, определяющим эффект и результативность таких действий. Если бы подобные мероприятия с достаточной твердостью были бы инициированы весной прошлого года - политический расклад в напряженном регионе мог бы существенно отличаться от того, что мы увидели. Конечно, массовые финансовые репрессии слабо вписываются в концепцию «антитеррористической операции», но, думается, медлительность Киева вряд ли была продиктована идеологическими мотивами. И даже не столько политическими - неуверенностью в публичном эффекте такого шага, как со стороны жителей Донбасса, так и со стороны Запада. И, возможно, не столько бюрократической инерцией и некомпетентностью госвласти. Скорее всего, ключевую роль в принятии решения сыграли экономические интересы узкого круга лиц. А сама угроза финансовой блокады была лишь способом укрепить свои позиции, предметом торга в непубличных переговорах о больших деньгах. It’s all about money, в конце концов.
И хотя финансовые репрессии кажутся нам «неправильными» с идеологической точки зрения, они гораздо более гуманны, чем «традиционные» способы ведения конфликтов. Артудары и бомбардировки несут смерть. Неработающий мастеркард смотрится неплохой альтернативой.
Мы привыкли измерять богатство в долговых расписках своего центрального банка, нередко - ЦБ других государств. Но иной раз отношения между должником и кредитором могут серьезно ухудшиться. Иной раз кредитор выбирает путь действий, который очень и очень не нравится должнику. Откровенно враждебный путь действий. Порой - такой путь, который вообще ставит под вопрос жизнеспособность должника. И такие, казалось бы, привычные и простые валютно-кредитные отношения приобретают новые смыслы.
Ведь эти отношения - по сути тоже инструмент, только более сложный и масштабный. В твоей глиняной копилке, на твоей «карточке», в стальных сейфах и в базах данных на серверах - лишь инструмент, предназначение которого может быть гораздо более гибким, чем нам кажется. В самом общем смысле долг создаёт связь между субъектами, а долговые расписки ЦБ в макромасштабе сшивают воедино экономику страны миллионами незримых, но строго учтенных связей. Каждая связь - это взаимное влияние лиц друг на друга. Денежные отношения принято ассоциировать с властью; для меня же ближе универсальная метафора, сравнивающая их с силами гравитации. Чем больше в абсолютном выражении размер долгов (для обоих ролей - и должника, и кредитора), тем инертнее субъект, тем тяжелее воздействовать на него всякой «мелочи». Чем больше связей субъект накопил, будучи «равноудален» от своих партнеров, тем слабее влияние последних.
Центральный банк - это сверхмассивная черная дыра в центре отдельно взятой экономической галактики.
Возможности каждого из нас в отдельности относительно ЦБ неотличимы от нуля.
Но если нас миллионы - из равновесия можно вывести и такой масштабный объект. И тогда в силу вступают уже другие законы - социальные. Законы настолько гибкие, изменчивые и неопределенные, что сравнивать их с законами физики вряд ли имеет смысл. Ведь мы сами творим эти «законы», для себя и под свои нужды. Это лишь инструмент.
Поэтому не стоит удивляться, когда твои деньги, еще вчера казавшиеся такой базовой, простой, доступной и привычной ценностью, в одно мгновение эту ценность потеряют и превратятся в чей-то политический актив. И твой пассив.
И уж совсем не стоит удивляться метаморфозам долговых расписок ЦБ, если вдруг государство, которое этот центральный банк представляет, по тем или иным причинам перестало тебя устраивать, и ты решил отказаться от него. Государство - это совокупность институтов, и было бы странно отказаться от большинства из них, сохранив приверженность некоторым.
Долг - это связь, разрывать которую порой весьма болезненно. Это взаимное влияние, и у сверхмассивной черной дыры ЦБ порой имеются веские причины воспользоваться своим влиянием, далеко выходя за рамки обыденных финансовых отношений.
По крайней мере, у нас есть хоть какие-то альтернативы швырянию богатства в гравитационный колодец…
Пока. Потому что уже ясно, как будет развиваться ситуация в ближайшем будущем, да и во многом - на среднесрочную перспективу. Наличные деньги, эти симпатичные бумажки и железки, производящиеся под усиленной охраной на сложном дорогом оборудовании, через несколько десятков лет станут анахронизмом. Предметом коллекционирования, чем-то вроде почтовых марок. Они до̒роги и неудобны. Их невозможно контролировать.
Затраты на наличное денежное обращение, % ВВП
С момента появления валюты как обязательства монетарных властей государства, которое узаконено в качестве обязательного средства расчетов в этом самом государстве, прошло не меньше девяти веков. С тех самых пор физическое представление такой валюты определялось лишь несовершенством информационных технологий. Которые и девять веков назад, и полтора века назад, когда собственно ЦБ и начали массово нарождаться; да и лет сорок назад ограничивали значительную часть оборота этими самыми бумажками и медяками. Однако долговые расписки ЦБ по своей сути не требуют обязательного физического представления. Долг - это отношения, которым достаточно информационного мира.
А информационный мир в последние десятилетия стал качественно иным. И денежная система, хоть и является, как всегда, инертной к нововведениям, неизбежно изменится вслед за ним. Единственное техническое - нет, даже не препятствие - неудобство для повсеместного внедрения безналичного расчета - это требование к обеспечению мест расчета связью. Тем временем, уже существующая инфраструктура позволяет говорить о полном покрытии территории некоторых стран дешевым и простым стандартом мобильной связи GSM:
Хорошо, на карте один из наиболее обжитых, урбанизированных и богатых регионов. Для тех же мест, где сотовая связь нерентабельна, уже более 10 лет прирастает в космосе пестрая группировка коммерческих спутников связи. Распространение технологии сдерживают высокие цены на оборудование, но рано или поздно должен найтись предприимчивый товарищ, который предложит удачную бизнес-модель и покажет всем действительный потенциал этого канала передачи данных.
Рано или поздно (два года? три? пять?) какой-либо ЦБ отменит «бумагу». Швеция и Голландия уже сейчас активно борются с наличными деньгами, постепенно вводя всё новые запретительные меры. Полный отказ, скорее всего, и произойдет в стране небольшой, непременно зажиточной, благополучной и насквозь пронизанной электронными средствами коммуникации. Это будет что-то вроде эксперимента. Эксперимента, который обречен на успех.
Успех - это знать, кому принадлежит каждый выпущенный тобой рубль (доллар, песо, юань и т.д.). Успех - это знать финансовое положение каждого. Все платежи. Прибыли и убытки. В режиме реального времени - и на любой момент времени в прошлом. Это совершенно новый, беспрецедентный уровень информированности о финансовой системе. И беспрецедентный уровень контроля над ней.
Над тем, что мы так привыкли считать своим богатством. Имеют ли деньги физическое представление или нет - для нас, простых смертных, это не так уж и важно, правда?
Всего лишь еще один шаг в глубину гравитационного колодца.
Ладно, никто тут не собирается демонизировать черные дыры. Это всего лишь законы гравитации. А они работают вне зависимости от того, как ты к ним относишься. Кстати, в гравитационном колодце даже шагать никуда не обязательно - на дно тебя утянет и без этого.
Отметим, что информационная революция работает и в другом направлении - глобализируя, точнее сказать, интегрируя наш мир в единое целое. Или, другими словами, «сжимая» финансовую вселенную. Роль наднациональных структур растет параллельно развитию коммуникаций. С одной стороны, наши возможности по хранению богатства на порядки увеличились по сравнению с доцифровой эпохой. Гравитационные барьеры национальной экономики благодаря современным информационным технологиям уже давно преодолеваются даже самым мелким капиталом, «планктоном» финансовой системы. Не нравятся денежные инструменты «чужих» черных дыр-ЦБ? К вашим услугам тысячи вариантов смешанных (акции) и однородных (REIT, например) активов в десятках стран.
В свою очередь, возможности контроля властями международных рынков капитала сейчас намного превосходят возможности национальных монетарных органов по контролю за оборотом своей национальной валюты. И степень этого контроля также будет расти. За счет вполне объективных факторов, со вполне благими намерениями и порой весьма опосредованным образом.
В 2005 году через три крупнейших карточных платежных системы проходило около 14% от мировых потребительских расходов. Через восемь лет эта доля выросла до 26%. И мы еще только в начале пути. Теперь и в распоряжении глобальных финансовых организаций оказываются впечатляющие объемы данных о платежах из всех концов земного шара. Да, пускай это обезличенные данные, очень непростые в обработке и вообще имеющие сомнительную полезность. Но, тем не менее, эти потоки данных могут рассматриваться как очередной инструмент. Именно так их и рассматривает Китай - чей UnionPay совсем недавно вошел в ту самую тройку крупнейших карточных систем. UnionPay - чисто государственный проект, в отличие от частных инициатив и (ныне) публичных компаний Visa и MasterCard. Действия Китая отчетливо демонстрируют понимание всё возрастающей угрозы, которую несет увеличение влияния неподконтрольных национальным властям структур. Если силы финансового притяжения ЦБ недостаточны - логично нарастить их мощь, одновременно ограничив продвижение опасных технологий на свою территорию. Интеграция мира в единое пространство будет встречать сопротивление - поскольку формат интеграции устраивает не всех.
Примеру Китая могут последовать многие. Это будет зависеть прежде всего от того, насколько «активно» глобальные игроки будут пользоваться имеющимся в их распоряжении инструментом. Впрочем, реактивные меры не всегда будут давать приемлемые результаты. Большинству противопоставить логике глобализации практически нечего. Эта логика в случае карточных платежей означает вектор на унификацию, универсальность использования и рост стоимости инфраструктуры. Одними только запретительными мерами здесь продвинуться не получится. Очевидно, что развитие в перспективе будет вести к становлению монопольного либо нескольких сверхкрупных игроков. Последний вариант мы наблюдаем уже сегодня, но еще на слаборазвитом и довольно фрагментированном рынке. UnionPay - это не столько «история успеха», сколько иллюстрация тернистого пути к созданию сильной платежной системы. Спустя девять лет после выпуска первой карты китайскую систему поддерживало втрое меньше пунктов продаж, чем у исторических лидеров карточного бизнеса.
Появление новых технологий не то что не меняет указанный тренд - они даже не могут пошатнуть положение лидеров. Напротив, лидеры упрочивают своё положение, являясь инициаторами и основными инвесторами инноваций. Возьмем технологию EMV - чипованные карты, идущие на смену старой доброй магнитной ленте, впервые появившейся на карточках в далеком 1960 году. EMV был разработан и внедрен ключевыми игроками тогдашнего рынка - Visa, Mastercard и Europay (к слову, третий был вскоре поглощен вторым). Китайцы бесславно плетутся в хвосте - UnionPay присоединился к стандарту только в мае 2013, спустя десять лет после запуска технологии, когда большая часть карт за пределами Поднебесной уже были чипированными.
Следующим технологическим этапом может стать интеграция средств платежа в мобильные устройства. Вычислительные возможности нынешних смартфонов на многие порядки превышают таковые для микрочипов в «пластике», а интерфейс даёт простор для весьма изобретательных способов верификации. И этот процесс возглавляют всё те же лица. MasterCard и Visa поставили на Apple Pay - и вскоре могут выиграть. Причем это не единственная их ставка. По большому счету, не так важно, будет ли Apple или Samsung главным производителем наших новых кошельков. Важно, что платформа, технологические решения, инфраструктура обработки платежей по-прежнему останутся в руках нынешних лидеров отрасли.
А в цепочку наших расчетов вклинятся еще некоторые транснациональные корпорации.
Возможно, лет через …дцать их удастся оттуда выкинуть. Ведь следующим этапом будет аутентификация расчетов по биометрическим характеристикам и имплантация в организм чипов, содержащих в том числе и финансовую информацию о носителе. К сожалению, о деперсонализации расчетных данных в таком случае можно будет забыть. Наверное, навсегда. Ведь самый удобный и надежный кошелек - это ты сам.
Да и контроль над таким кошельком получается особенно плотным.
Это как с силами притяжения. Чем вы ближе - тем они сильнее. А ближе, собственно, уже некуда.
Добро пожаловать на дно гравитационного колодца.
Ну и если это будет согревать вам душу - усилится контроль не только над нами - «простыми смертными», но и над разного рода небанковскими организациями, обильно усеявшими современное финансовое пространство. Они - дети бума информационных технологий, стремительно выросшие без всякой опеки неповоротливых и ограниченных национальными рамками центробанков. Консервативность в цифровую эпоху - верный способ потерять свои позиции. Именно благодаря традиционной инертности ЦБ небанковские организации получили возможность действовать словно «в ином измерении», не чувствуя гравитационной мощи центробанков. Да и внешние границы в информационном мире практически стерлись - чему иные ЦБ еще пытаются противиться. Но по мере того, как финансовый фронтир обживается, а его значение в расчетах растёт, пёстрая вольница новаторских компаний будет всё яснее ощущать давление со стороны регулирующих органов.
Вполне вероятно, что традиционную роль ЦБ здесь частично заменит некая глобальная организация. Однако национальные центробанки тоже добавят себе полномочий в рамках расчетов в нацвалюте. Поскольку прозрачность и инструменты контроля нужны всем - даже, как это ни парадоксально, новым финансовым организациям. Ибо только на таких условиях последние могут встроиться в глобальную систему и расширять свое влияние.
Впрочем, для меня прогнозы значительного усиления новых небанковских организаций, прежде всего в «электронной» сфере, кажутся чрезмерно оптимистичными. Вектор развития, указанный для карточного бизнеса, будет действовать и для интернет-сектора финансов. На сегодняшний день его структура кажется избыточной. Существующие конкурентные преимущества финансовых инноваторов будет защищать всё тяжелее. Их решения не предлагают качественного улучшения в безопасности, проигрывают в универсальности и несут принципиально большие издержки за счет большего числа посредников в расчетах и их дублирующих функций. Добавим сюда пресс со стороны регуляторов - и в итоге получим направление на концентрацию рынка и гораздо более тесные связи с оффлайн-игроками, вплоть до контроля значительной части электронных финансов последними.
Долговые расписки центробанков сшивают наш мир миллионами незримых связей. И чем сильнее притяжение ЦБ (а вскоре - и глобальных институтов), тем крепче связан наш мир в единое целое. Дно гравитационного колодца? Всё относительно. В то же время это и естественный результат социального развития. Более сложная и более устойчивая система.
И если в будущем миллионы людей решат пойти против такой системы, возможно, проявятся какие-то осязаемые достижения социального прогресса.
Например, артудары и бомбёжки уступят место финансовым репрессиям.
Война как средство активного прямого разрушения конкурирующего социального субъекта не обязательно означает уничтожение его материальной или биологической (да, нас с вами) составляющей. Это, как водится, издержки тёмного прошлого, примитивного уровня развития. Гораздо эффективнее направить усилия на собственно социальные отношения. Это и когнитивные войны. Это и отключение от инфраструктуры связи. И закрытие работающих социальных институтов. И, естественно, запрет на денежные расчеты в экономике.
А экономика без расчетов коллапсирует. Очень и очень быстро. И оставляет попавшим под репрессии немного вариантов. Бартер? Это и есть результат экономического коллапса, учитывая даже современный уровень специализации и кооперации, не говоря уже о тренде на их углубление. Это самая низкая точка экономического потенциала, возврат к неолиту, критическое замедление всех процессов до уровня, ограничивающего поддержание жизнеспособности. Если идеальная, пронизывающая все сферы общества, тотальная финансовая система - это дно гравитационного колодца, то бартер - это нахождение в далеком открытом космосе, в миллионах световых лет от ближайшей звезды. Всё, что у тебя есть - это 2,7 Кельвина реликтового излучения. Шансов в борьбе у такого социального субъекта нет.
Попытка создать альтернативные денежные расчеты сопряжена с целым рядом трудностей. Чем более развитыми являются финансовые отношения, чем более сложные технологии используются, чем больше связаны друг с другом хозяйствующие субъекты - тем сложнее будет предложить адекватную альтернативу отключенным деньгам. Более того, одновременно растет и скорость деградации экономики - а значит, сокращается время на разработку независимой платежной системы. Добавим, что этап слома существовавшей системы протекает быстро, ставя новый центр силы перед необходимостью принятия большого массива решений в сжатые сроки. Такие специфические и тщательно спланированные цели, как создание собственных финансов, как правило, не входят список приоритетных.
Таким образом, социальный прогресс по всем направлениям работает против контрсистемных действий. Чтобы эффективно достигать своих целей, контрсистема должна обладать впечатляющим уровнем сложности, позволяющим комплексно противодействовать организованным усилиям соперничающей системы, в том числе иметь потенциал для оперативного создания продвинутых институтов.
Финансовые репрессии, наряду с другими «жесткими» способами управления конфликтами, имеют ряд преимуществ. Среди них превосходная степень контроля, низкие прямые издержки по сравнению с традиционными, «силовыми» операциями, а также практически мгновенное восстановление в «обычный» режим после принятия соответствующего решения.
Гибкость этого инструмента в будущем будет только расти, а вслед за ней - и социальное признание. Не всегда эффективные, малооправданные и потому неоднозначные критерии репрессий вроде предложенной украинскими властями «прописки» - это лишь отправная точка. В скором времени можно будет отбирать «врагов народа» по самым разнообразным параметрам. Национальность. Возраст («война - дело молодых», говорите?). Уровень дохода и его источники. Факт материальной поддержки повстанческих структур. Или хотя бы подозрения на таковую. Просто структура расходов и отдельные покупки (покупали в интернет-магазине патроны? «разгрузку»? 10 ящиков тушенки? криптографический софт? зонтик?). Подписка на оппозиционные группы в соцсетях. Анализ вашего фида в них же (да, им действительно нужно знать место боя). Близость вашего смартфона к определенному месту в определенный момент времени в прошлом. Результаты распознавания лиц с камер наружного наблюдения. После достаточного развития биометрической индустрии - определенные гены (этнические характеристики, интеллектуальные, психо-эмоциональные. Всё это можно вытащить и из вашего фида, но раз уж мы тут рассуждаем о тотальном контроле…). В общем, возможности колоссальные. Аналогичную «тонкую настройку» можно провести и в отношении корпоративного сектора - по отраслям экономики, наличии «неугодных» в собственниках, доле «потенциально враждебных» клиентов-физлиц, степени опасности работающего предприятия при дальнейшей потере контроля и т.д.
Причем в такой ситуации выигрыш от интеграции централизованных усилий и сетевых мероприятий должен проявиться особенно хорошо. Разумеется, те косвенные указания на сетевое противодействие, которые указаны в начале поста, иллюстрируют лишь незначительную часть всего потенциала сетевой борьбы. По большому счету, тему сетевых механизмов в финансовой сфере не назовёшь теоретически проработанной (впрочем, и финансовые аспекты ведения войны тоже не отнесешь к мейнстриму). Поэтому можно только в общих чертах предположить, как будет организована в будущем сетевая поддержка.
Пусть вас не cбивает с толку весь «антитоталитарный» пафос поста - наряду с ростом возможностей и влияния центральных монетарных властей будет также происходить и процесс делегирования полномочий коммерческим банкам и иным финансовым структурам. Инициатива со стороны последних станет важным условием успеха данного механизма. Для начала финансовые организации станут активнее собирать, анализировать и выявлять информацию, представляющую интерес для сил государственной безопасности. В дальнейшем в банковскую практику войдет превентивная блокировка опасных элементов, вообще не предусматривающая вмешательства со стороны государства. При этом вырастет роль неформальных коммуникаций, как горизонтальных - между отдельными банками, так и вертикальных. Неформальные связи между банками и регуляторами существовали во все времена, но отношение к ним со стороны общества было, мягко говоря, неоднозначным. В будущем такая практика получит определенное признание.
Стоит учитывать и развитие наднациональных организаций, усложняющих традиционную модель «ЦБ - коммерческие банки» и, соответственно, схему отношений в финансовой сфере. В такой комплексной обстановке директивный способ управления будет уступать место коллегиальному, с ростом автономии отдельных участников.
Нельзя не признать, что увеличение самостоятельности финансовых организаций несет в себе обратный риск - ослабления контроля над ними в случае системного кризиса. Так что становится понятной важность единого, согласованного и ясного взгляда участников, как в профессиональной области, так и по отношению к социальным процессам.
Помимо организаций, в сетевую борьбу будут вовлечены и обычные граждане, причем чётко разграничить социальные роли в этом случае иногда будет сложно. Основной задачей для них может стать поиск и идентификация «противника», а также координационная активность. Если финансовая индустрия будет опираться на вычислительные технологии и алгоритмы, то рядовой участник сетевой войны будет полагаться на свои глаза, личные коммуникации и чутьё, дополняя машинный интеллект человеческим. Впрочем, независимое создание, распространение, модификацию и использование соответствующих программных комплексов, а также крауд-компьютинг тоже следует отнести к сетевым формам.
Раз уж мы спустились на уровень отдельных личностей, представим себе последствия отключения от денежной системы с точки зрения простого обывателя. Потому что «коллапс экономики», «черные дыры» и прочие высокие материи - это всё слишком абстрактно и далеко. Особенно далеко, если приоритеты задает твой собственный пустой желудок.
Кажутся захватывающими ТВ-шоу, в которых суровые мужики должны выживать один на один с дикой природой? Попробуйте выжить в мегаполисе, добровольно отказавшись от расчетов. Участь «хиппи» в каменных джунглях будет незавидной. Общественный транспорт сразу становится недоступным. Тем, у кого есть личный моторизованный транспорт, везёт больше. Полного бака на какое-то время хватит, а при наличии модуля зарядки в гараже владельцы электромобилей и вовсе не заметят неудобства. Правда, есть один нюанс: в будущем автомобили могут в массовом порядке оснащаться системами дистанционного контроля. И раз уж правительство стало распоряжаться твоим кошельком - почему бы ему не поуправлять твоим авто? Так что в худшем случае революционерам придется полагаться на свою мускульную силу и легкий электротранспорт (вело- и скутеры).
Отключение от связи из-за невозможности оплатить её стало бы весьма элегантным решением. Хорошо, что есть надежда на публичные сети. Другие виды услуг, увы, не предоставляют таких удобных альтернатив. Например, просрочка оплаты обучения в ВУЗе может стать поводом для отчисления. А невозможность оплатить детский сад сразу осложнит жизнь семьи, требуя отдавать гораздо больше времени ребенку, чем раньше.
Собственно, не стоит забывать, что подготовка и реализация революционных действий - весьма затратное занятие. Тысячи самых разнообразных вещей, казалось бы, иной раз мало относящихся к делу, в итоге должны обеспечить победу. И невозможность осуществить эти самые затраты очень серьезно снижает вероятность успеха. Это прямой эффект финансовых репрессий.
Но есть и более насущные вопросы, которые заставляют задуматься о всей тяжести последствий для репрессируемых. У человека с заблокированными деньгами могут случиться проблемы со здоровьем. И он не сможет ни купить необходимые лекарства, ни оплатить медицинскую помощь. Это может создать реальную угрозу для жизни - не меньшую, чем мины и снаряды.
А самым осязаемым лишением будет невозможность купить еду и воду. И каким бы ни казалось отвлеченным понятие «коллапс экономики», стоит вспомнить, с чего начиналась экономика, чтобы понимать, где она окажется после обрушения. А начиналась она с сельского хозяйства. Города (не говоря уже о мегаполисах) возникли позже - в ходе развития социальной структуры общества.
Той самой социальной структуры, которую конкурирующая система пытается уничтожить.
Мегаполисы в этой структуре являются самым слабым (и самым важным, кстати) звеном. Они критически зависимы от целого списка ресурсов. Если оглянуться на историю, взятие измором практиковалось с того момента, как появились сами города. Но такого легкого в применении, эффективного и универсального инструмента, как контроль над платежными средствами, история еще не знала.
Недостаток питьевой воды в уязвимых регионах чреват вспышками кишечных инфекций - что несет мало хорошего, но все же не является главной опасностью. Голод - это уже угроза другого уровня. Голод меняет людей. Как на физиологическом уровне, так и на социо-психологическом. Голод древнее человека; он формировал человеческое общество десятки тысяч лет. Мы, индивидуумы, быстро привыкаем к комфорту и изобилию, но в коллективной памяти голод всегда близко.
Настолько, что даже самые ничтожные поводы могут неожиданно создать ажиотаж в магазинах и опустошить полки с тушенкой, крупами и сахаром. А угрозу восстания никак не отнесешь к ничтожным поводам. Когда же вокруг начнутся отключения персональных счетов-кошельков (у друзей, соседей, коллег, у полузнакомых и вовсе незнакомых аккаунтов в соцсетях), желание обменять долговые расписки ЦБ на легкоусвояемые калории будет только расти. Даже если ты на все сто процентов лоялен прежней власти. Голод несколько меняет представления о рациональном и иррациональном.
Как правило, продавцы могут достаточно быстро восстановить товарные запасы - но не в ситуации, когда расчеты в экономике остановлены. Тем не менее, сама угроза голода окажет намного более существенный эффект, нежели собственно недоступность продуктов.
Опыт показывает, что на первых порах нехватки продовольствия общество помогает тем, кто испытывает нужду. Степень такой поддержки зависит от консолидации общества. Очевидно, что, во-первых, само возникновение конкурирующей социальной системы означает масштабный раскол прежде единого социума. Во-вторых, означенные события будут разворачиваться в рамках постиндустриального общества, которое считается более атомизированным, чем индустриальное и тем более традиционное. Успехи в решении проблемы нехватки продовольствия в новейшее время - в индустриальных обществах - во многом обусловлены централизацией в распределении. В будущем в таких условиях придется опираться на сетевые формы помощи, эффективность которых, по-видимому, будет существенно ниже.
В свою очередь, получение материальной поддержки предполагало, что нуждающиеся должны придерживаться норм базовых норм социального поведения. Насколько применим будет прошлый опыт к будущим ситуациям? В условиях роста эгоцентризма индивидуумов, в условиях раскола общества и устранения коммуникационных барьеров значительно растет вероятность возникновения групп, переступивших через моральные барьеры. Групп, которые будут воровать, отнимать и грабить. Продовольствие будет лишь одним из пунктов в их списке интересов, удобным оправданием; необходимость вкладывать значительные ресурсы в продвижение революции никто не отменял. Действия подобных групп, конечно, получат резко негативную оценку общества, формируя неприязнь к восстанию в целом. Это крайне невыгодно для революционеров - но представления о рациональном и иррациональном для сытых и голодных могут сильно отличаться. Даже если восставшие поддерживают в своих рядах стойкую дисциплину (что маловероятно для сетевых структур), перед ними остается мало альтернатив. Одной из них является использование личного имущества для обмена на различные блага, в том числе продовольствие. То есть, по сути, тот же бартер - на микроуровне. Думаю, не стоит пояснять все недостатки и ограничения этого пути.
Возвращаясь на макроуровень, можно отметить еще одно важное преимущество запрета на расчеты: беспрецедентно плотная изоляция мятежной области. Особенно если границы этой самой области размыты и имеют непростую конфигурацию. Физический контроль над поставками материальных ценностей в кризисные точки требует значительного количества ресурсов, и при этом оставляет возможности для разного рода «обходных путей». Всегда находятся те, для кого риск перевешивают возможности получить хорошую прибыль - ведь цены на дефицитный товар в зоне нестабильности сильно растут. Отключение платежей делает этот риск бессмысленным - или оставляет в деле лишь «идейных» граждан. Последние могут организовать подставные фирмы, которые на первый взгляд могут быть никак не связаны с кризисной областью. Однако они будут первоочередной мишенью для финансовых спецслужб. Сегодняшняя Украина вводит уголовную ответственность за попытки обхода финансовой блокады. Можно предположить, что мгновенная цепная блокировка таких фирм - без длительных судебных разбирательств, по одному лишь подозрению в ходе непрерывного мониторинга по сложным алгоритмам - будет не менее опасным средством. Такая мера подключит к алгоритмам центральных органов сетевые меры - контрагенты будут очень избирательно подходить к сделкам, сомневаясь в партнерах и сообщая в органы о малейших подозрениях. Ведь под цепочку блокировок могут попасть и они сами.
Но ровно то же самое мы увидим и в личных отношениях. Одним из самых неприглядных последствий введения выборочной блокировки расчетов будет разделение граждан на «обычных» и «отверженных». Последние не только лишаются доступа к материальным благам - они еще и получают клеймо «прокаженных». Любой контакт с ними - подписка в соцсетях, проявление симпатии, личное общение или, не дай Бог, прямая поддержка - может означать, что скоро заблокируют и твой кошелек. Эпидемия революции со стороны может выглядеть романтично - пока «чума» не окажется на пороге твоего дома. Страх - за себя, за будущее своих детей и семьи - способен пересилить любые отношения, в том числе и родственные. Страх - это и есть главное оружие репрессий, а черные дыры ЦБ - лишь живописный антураж.
Κυβέρνησος ἐσχατιαί / Горизонты управления
...
9. Уничтожая доверие
10. Силы финансового притяжения
11. "А зачем им деньги?.."
...