Пятые Ходорковские чтения - 2
2
Вторая секция подробно рассматривала «Институциональные особенности режима» (модератор - ведущий исследователь Московского Центра Карнеги Лилия Шевцова). С импульсными докладами выступили Сергей Алексашенко, Алексей Титков и Мария Липман. Из-за болезни в сессии не смог участвовать президент Института национальнго проекта «Общественный договор» Александр Аузан с докладом «Функции права в сегодняшней экономической системе».
В докладе «Экономическая составляющая режима» директор по макроэкономическим исследованиям Высшей школы экономики, член научного совета Московского Центра Карнеги Сергей Алексашенко согласился с утверждением Льва Гудкова о том, что главной целью режима является удержание власти правящей группировки, «распиливающей» между собой громадную сырьевую ренту, и это определяет логику всех его действий, даже если со стороны они кажутся странными и нерациональными. Никакой идеологии у этой группировки нет. У государства есть соглашение с крупным бизнесом, состоящее в том, что олигархи не принимают участия в политике, а государство гарантирует им, что не будет перераспределять собственность, по крайней мере, в сырьевом секторе. Более того, во время кризиса государство поддержало ряд крупных компаний, чтобы сохранить структуру собственности в существующем виде. В то же время административный ресурс позволяет крупным чиновникам разными способами контролировать финансовые потоки, и постепенно государство вытесняет бизнес из разных сфер. Здесь сказывается и отсутствие экономического образования и экономического мышления даже у членов правительства, управляющих экономикой. Если вы член китайской компартии, то обязаны прочитать как минимум учебник экономики Самуэльсона, но в России даже не все министры с ним знакомы - люди, принимающие решения, не верят в экономические стимулы, а верят только в запретительные меры. Они не умеют строить отношения с малым бизнесом, пытаются его мелочно и бестолково контролировать, что закономерно увеличивает коррупцию. В результате по количеству предприятий на 10 тыс. человек Россия в 10 раз отстает от Польши. Естественно, частью ренты власть вынуждена делиться с населением: напуганная протестами против монетизации в 2005 году она теперь старается отслеживать, какой категории в какой момент нужно выделять деньги, чтобы погасить возможные очаги возмущения. Экономические угрозы для власти: утрата сырьевой ренты и несбалансированность бюджета. Пока особой угрозы, что значительно упадут цены на нефть, нет, но повлиять на рынок углеводородов лет через 6-7 лет может разработка так называемого сланцевого газа (газа, добываемого из твердых пород) в США и рост добычи газа в Канаде. Это повлечет значительные структурные изменения, но даже если США перейдет на свои и канадские источники, будет расти потребление углеводородов в Индии и Китае. Переход на альтернативные источники энергии - это перспектива 15-20 лет. А это говорит о том, что и актуальной потребности в модернизации у власти нет.
Доклад политолога, доцента Высшей школы экономики Алексея Титкова «Политический режим и регионы» отвечал на вопрос: зачем режиму нужны регионы? Как режим в значительной мере авторитарно-популистский, о чем говорила Татьяна Ворожейкина, путинизм нуждается в 3 механизмах: политическом, обеспечивающем народную поддержку; механизме перераспределения средств и механизме организации связи с обществом (обратная связь). Все они организованы по региональному признаку. Если говорить о раздаче денег, то при Путине и Медведеве сгладилось важное для 90-х годов различие между регионами-донорами и регионами-получателями помощи - практически все стали получателями крупных федеральных инвестиций в разной форме. Кризис поставил две проблемы: безработицу и выплату денег бюджетникам. На встречах с руководителями регионов Медведев обычно задает всем вопросы именно по этим двум пунктам. Путин обсуждает более широкий круг вопросов, что говорит о реальных возможностях и объеме власти каждого. Основным политическим механизмом с 2005 года стало назначение губернаторов - здесь накопились свои трудности, такие как кадровый голод, поскольку самые активные местные кандидаты часто отсекались от власти, но решением стал чисто партийный подбор кандидатов, а в некоторых случаях привлечение федеральных кадров. Обратная связь осуществляется через разнообразные экономические показатели и рейтинги, в частности рейтинги ставленников власти на выборах. Правда, последние дали возможность для фальсификации и показухи - возникло своего рода «соцсоревнование» между губернаторами, в каком регионе правящая партия наберет больше голосов.
Доклад главного редактора журнала «Pro et contra» Марии Липман "Свобода высказывания без свободы прессы" был посвящен отношениям режима и СМИ. На встречах с представителями прессы В. В. Путин минимум трижды сослался на некий итальянский фильм, в котором говорилось, что «настоящий мужчина всегда должен пытаться, а настоящая девушка всегда должна сопротивляться». Впечатляющую полюбовную победу власть одержала на телевидении, которое играет исключительную роль для достижения ее политических целей: оно формирует у населения представление о непогрешимости лидеров, укореняет клише о хаосе 90-х (ельцинизм - зло) + набор предубеждений и фобий позднесоветского общества. Новости на трех главных каналах почти не различаются (но телеканалы конкурируют между собой не в новостях, а в развлекательных программах). Телересурс распределяется в начале всех новостных программах между двумя лидерами, причем Медведев получает немного больше времени, чем Путин. Альтернативные источники политической информации образуют некоторое пространство свободы высказывания, но это нельзя назвать свободой прессы, поскольку пресса практически не взаимодействует с другими политическими институтами и никак на них не влияет. Относительно свободные СМИ - это своего рода гетто. Они полностью изолированы от федеральных телеканалов и разобщены между собой; разоблачительные публикации единичны и не подхватываются другими СМИ, информация не подтверждается, не уточняется и не критикуется. Для власти эти СМИ играют роль 1) «выпускания пара» в специально отведенных местах; 2) вывески или витрины, демонстрирующей наличие свободной прессы в стране; 3) стенгазеты для влиятельных игроков - «элита» может использовать публикации в таких СМИ для различных собственных целей, например, для подачи сигнала на самый верх (обычно публикацией компромата на других крупных игроков). Эта ситуация в целом фатально сказывается на развитии российской политической журналистики, хотя определенная масса профессиональных журналистов, умеющих работать с современными средствами массовой коммуникации, все же сформировалась. Возможно, она будет востребована, как только мнимая монолитность «элиты» рассыплется.
В последовавшей дискуссии выступили экономист, профессор МГУ Наталья Зубаревич, директор Института проблем глобализации Михаил Делягин, международный обозреватель газеты «Время новостей» Аркадий Дубнов, политолог, член федерального совета Объединенного гражданского фронта Марина Литвинович, профессор ИМЭМО Виктор Шейнис, заместитель генерального директора Центра политических технологий Алексей Макаркин.
3
Предметом третьей сессии были «Общество и режим: ресурсы и запасы прочности» (модератор - президент Института энергетической политики Владимир Милов). С импульсными докладами выступили Борис Дубин, Евгений Гонтмахер и Александр Кынев.
Открывая сессию, Владимир Милов заметил: «Совершенно очевидно, что за стеной поддержки лидеров происходит что-то не то... Я пытался баллотироваться в Мосгордуму и мы обошли больше десяти тысяч квартир на Юго-Западе Москвы и не встретили практически никого, кто бы поддерживал партию "Единая Россия". И наше собственное ощущение, что реальная поддержка партии власти равна нулю. Да, люди положительно оценивают некоторых индивидуальных персонажей из власти - Путина, Медведева, Лужкова, но, с другой стороны, видно, по тем же социологическим вопросам, что отношение к Лужкову меняется от очень позитивного к недовольно-удовлетворительному, а его негативный рейтинг вырос до максимума. На мой взгляд, это [недоверие к поддержке населения] стоит за той беспардонной и беспрецедентной фальсификацией на октябрьских региональных и местных выборах, на которую пошли власти, даже гораздо хуже, чем на выборах в Госдуму, состоявшихся два года назад…»
Ведущий научный сотрудник Левада-центра Борис Дубин в докладе «Характер поддержки режима» прокомментировал последние опросы Левада-центра, показывающие отсутствие единодушной поддержки режима. От 50 до 60% взрослого населения принимают режим, 20% - не принимают (хотя это внутренне очень разнородная группа), остальные колеблются. Режим одобряют 3 социально-демографические группы: молодые люди, жители села и женщины. Их общий признак - несамостоятельность. Медведев не воспринимается как отдельная фигура. Интерес к посланию президента к Федеральному собранию или к статье «Россия, вперед!» был невелик. Прямую линию с ним собиралось смотреть большее число, но и это лишь 38% опрошенных. Это не доверие и тем более не поддержка режима, а скорее «передоверение» инициативы - соглашение, по которому российское население отказывается от собственной политической активности при условии, что власть не будет его сильно допекать. Ответы разделились на три примерно равных части: Путин доказал, что может справляться с проблемами страны; еще докажет; доказал обратное. На опрос в конце этого года, какие главные чувства испытывают окружающие вас люди, на первое место вышли "усталость" и "безразличие". Значительно выросли за год "отчаяние" и "растерянность". 15-18% взрослого населения считает положение своей семьи хорошим материально и имеет небольшие, не стратегические сбережения. 70% чувствуют себя не защищенными законом. 80% - не могут влиять ни на что вне круга своей семьи. И последние признаки, вытекающие из предыдущих. Люди, поддерживающие режим - это а) люди, привыкшие к опеке, «государственники», как бы они ни выражали недовольство властью; б) привыкшие к своему положению, ориентированные на адаптацию. При этом 60% считают себя свободными людьми, а 55% полагают, что в стране существует демократический порядок. Принцип разделения властей, идея независимого суда не находят поддержки населения - большинство согласно, чтобы обе ветви подчинялись президенту и суд находился под контролем исполнительной власти. Если говорить об отношении к тому характеру власти, о котором говорил Лев Гудков, то в представлении населения власть должна быть тайной и непрозрачной. Но обратная сторона дела в том, что и население хочет быть невидимым и недостижимым для власти. Наверху - власть без ответственности, внизу - безучастный народ, который ни во что не хочет втягиваться. Если отвечать на вопрос: насколько долго это соглашение может длиться, удобно ввести понятие «плохие состояния». Все видят, в каком состоянии московские тротуары и мостовые, но воспринимать их можно по-разному: можно видеть в этом стимул, чтобы привести их в «хорошее состояние», а можно - повод ремонтировать их почаще, получая свои выгоды. «“Плохие состояния” - это состояния адаптирующихся обществ, ориентированных на приспособление, а не на улучшение качества жизни, качества власти, качества дорог и т. д. Знаковой является цепочка недавних событий, включая катастрофу “Невского экспресса”. Что произошло бы в Испании? Толпы народа на улицах, король Испании во главе. Что у нас? Было какое-то обсуждение? Кто-то взял на себя ответственность?» Никто не хочет ничего менять.
«Характер кадрового подбора: методы, стили и результаты» анализировал в своем докладе руководитель Центра социальной политики Института экономики РАН Евгений Гонтмахер. Кадровую базу режима составляют исполнительная власть, часть бизнеса и депутатский корпус. Эти три категории объединены финансовыми потоками, которые проходят мимо официальных каналов. Поскрести чиновника - можно увидеть, что он является предпринимателем, а нередко и криминальным авторитетом. В общей сложности это примерно 1 млн человек (не считая членов семей), распиливающих национальное богатство. Их главный лозунг: стабильность, то есть сохранение такого положения. Этот очень закрытый круг сформировался при Путине, но его основы были заложены при Ельцине, только тогда не было такой конъюнктуры и притока богатств. Сейчас попасть в круг можно в исключительных случаях, если приоткрываются отдельные ниши или появляются новые функции, нужные системе. Никакая модернизация этому кругу не нужна. Как только сырьевая конъюнктура немного улучшилась, появились заявления о выходе из кризиса. Одна из черт этого кадрового базиса - господство неформальных договоренностей, иногда предполагающее принесение своего рода клятв верности. Это напоминает обычаи криминального сообщества (а значительная часть «элиты» срослась с криминальным сообществом), где действуют неписанные, но жестко исполняемые правила в отношении отступников (примеры - Ходорковский, Гуцериев, Чичваркин и многие более мелкие). Если говорить о ресурсе прочности, то когорта достаточно сильна. Несмотря на кризис, она очень богата и может тратить большие деньги на подкуп, сделки. Силовые ведомства разделились - часть попадает в «элиту», часть нет, и многие из тех, кто не получил доступа к пирогу, демонстрирует свое неудовольствие. Что могло бы эту ситуацию взорвать? Экономическая ситуация - для России кризис только начинается; если мы сейчас не заменим нашу отсталую экономику на экономику нового типа, то останемся страной даже не третьего, а десятого уровня. Возможно, какая-то часть «элиты» это понимает и теоретически может начать действия, которые нарушат установившееся равновесие. Второе - возможное давление снизу, вызванное ухудшением экономической ситуации и тем, что даже элементарные блага, к которым люди привыкли, станут недоступны. Не случайно власть так нервно реагирует даже на мелкие намеки протестных выступлений.
Доклад руководителя региональных программ Фонда развития информационной политики Александра Кынева "Современные партии как институт" был посвящен так называемым российским политическим «партиям». Мы живем в стране тотального контрафакта, в том числе контрафакта институтов, и называем западными словами явления, которые никак им не соответствуют. Сегодняшние «партии» - это не объединения граждан для совместной защиты общих интересов, а скорее механизм государственного контроля над политической активностью граждан. Благодаря закону о выборах государственный чиновник контролирует партию, а партийный чиновник контролирует регион. Сейчас на плаву осталось семь партий, практически утративших логику и самоидентификацию, слабо отличимых друг от друга. Партии превратились в структуры, объединенные печатью и дающие человеку право баллотироваться. Лучшая марка - «Единая Россия», но туда хотят попасть все и там слишком большая внутренняя конкуренция за депутатские места. Возникает массовая миграция кандидатов, переходящих из одной партии в другую, что докладчик проиллюстрировал серией анекдотических примеров. Что сегодня? «Казалось бы, кризис, казалось бы, недовольство. Ситуация должна работать в регионах на политическую оппозицию. Но в подавляющем большинстве такое ощущение, что избирательных кампаний нет вообще. Партий стало меньше, они стали монополистами, а они вообще перестают что бы то ни было делать. Полностью атрофировалась потребность заниматься какой-либо агитацией. Они считают, что и так свое получат. Они уже сходили к губернатору, он обещал им 12% - можно ехать на дачу. Так сегодня, к сожалению, проходят выборы в подавляющем большинстве регионов. Процесс выборов сводится к составлению списка (это попытка соблюсти баланс между спонсорами и теми, кто может принести личные голоса) и хождению в региональную администрацию для согласования, чтобы в списке не оказалось запрещенных кандидатов. И еще третий элемент - успеть договориться с Москвой, в случае чего - поделиться, чтобы не зарубили весь список, как иногда случается (обиженные едут в Москву, встречаются с лидером партии, он отменяет выдвижение и предлагает новый список; у нас есть партии, которые практиковать такое очень любят)».
Резюмировал прозвучавшие выступления президент Фонда «ИНДЕМ» Георгий Сатаров. Принципиальное отличие путинизма от советского режима, по его словам, - стратегия «мелких шажков». Кроме отдельных величественных акций вроде внедрения 7 округов все остальные большие изменения проводились медленно и постепенно, «тихой сапой». Советскую эпоху, напротив, отличало «планов громадье». Но в целом ряде характеристик путинизм выступает преемником и наследником советского режима (для сравнения Г. Сатаров фиксировал процессы, происходившие в ельцинский период, пусть даже только в качестве тенденции): 1. Общая картина мира: «Жизнь на самом деле простая штука» (В. В. Путин) - это убеждение свойственно всем тоталитарным картинам мира (в ельцинский период власть исходила из представления о сложности жизни, в связи с чем к управлению был привлечен большой круг ученых гуманитарных профессий); 2. Базовые социальные отношения - вертикальные (в 90-е годы начинали развиваться горизонтальные отношения - конкуренция, кооперация и т. д.); 3. Расширение сфер контроля (при Ельцине происходило сужение); 4. Институты - централизация и монополизация (начиналась децентрализация и демонополизация); 5. Принятие решений - закрытость (появилась открытость, прозрачность); 6. Кадровая политика - закрытые механизмы и непубличные мотивы принятия решений (утверждалась открытость и соотнесенность назначений с общественным мнением); 7. Экономика - слияние власти и собственности (хоть и со скрипом, происходило разделение); 8. Внешние отношения - потребность во внешних врагах (при Ельцине искали новых партнеров). Каков общий результат? Происходящее сейчас имеет глубокое сходство с ситуацией последних лет власти Романовых и конца брежневизма. Это прежде всего тотальная коррупция как следствие неэффективности, растущей во всех сферах. У режима одна стратегическая цель - самосохранение, и масштаб принимаемых мер часто абсолютно неадекватен масштабу угроз. Каковы эти угрозы? В экономике два кризиса - внутренний и мировой, который случился как «подарок», на него можно списывать все проявления внутреннего. Устаревшие инфраструктуры и устаревшие производственные мощности. Человеческий фактор. Природа, которая приносит один неприятный сюрприз за другим. Главный враг режима - общество, абсолютно безобидное, но от него власть защищается сверхсильно.
Однако следует помнить: власть свергается не всем народом, а 3-4% совершенно особенного народа. Советская пропаганда десятилетиями формировала ровно такого массового человека: пассивного, аполитичного эскаписта. Но стоило измениться условиям, и миллионы людей вышли на улицы. Так что не все безнадежно.
В заключительной дискуссии выступили глава московского отделения партии «Великая Россия» Александр Краснов, исполнительный директор Объединенного Гражданского фронта Ольга Курносова, независимый эксперт Кирилл Великанов (см. "Тихая революция домоседов"), председатель Пермской Гражданской палаты Игорь Аверкиев, руководитель отдела информации Межрегиональной правозащитной ассоциации «Агора» Дмитрий Колбасин, эксперт Центра гражданского анализа и независимых исследований Константин Сулимов.
Итог одной из линий дискуссии, связанной с вопросом, поставленным Мариэттой Омаровной Чудаковой: «как поддержать одного лидера, чтобы не дать вернуться в президентское кресло другому?» - подвел Владимир Милов: «Я согласен, что у этого режима есть большой запас прочности, в том числе и в отношении общества к ситуации. Но я бы призвал всех не злоупотреблять инерционным сценарием - экстраполяцией того, что мы видим и знаем сегодня. Да, режим силен. Да, общество с ним не в конфронтации. Но я согласен с Е. Т. Гайдаром, который сказал в одном из недавних интервью: когда у нас происходили обвальные события, их буквально за месяц никто не ждал. Хочу вам напомнить, что мы с вами проспали становление вот этого самого режима. Лет 8 назад, когда дело шло уже полным ходом, мы еще думали: речь идет о некоторых косметических изменениях. Нам казалось, что выборы 2003 года - это досадная осечка, а в 2007-2008 годах будет какая-то относительно свободная конкурентная передача власти. Но режим, который у нас есть сегодня, мы проспали. Я думаю, очень важно говорить об альтернативах, которые есть, а не зацикливаться на пессимизме. И последнее, коснусь ремарок Мариэтты Омаровны относительно мистера Х и мистера Y. Знаете, есть подозрение, которое пока никто не смог опровергнуть, что на самом деле это один и тот же мужик. Хотя формально это разные люди, но тот, кого называют мистером Y, настолько связан неформальными, непубличными обязательствами перед мистером Х - как бы нам некоторые не пытались нарисовать с трибуны, что между ними есть трещина и надо в нее бить, на самом деле не факт, что эта трещина там есть. Когда мы ее увидим, я лично первый брошусь в нее долбить. Но пока, сколько ни наблюдаю, я ее не вижу. Так что вывод простой - гораздо больший КПД будет в том, чтобы предложить российскому обществу альтернативу. Да, мы сегодня очень ограничены в возможности ее донести, но это гораздо полезнее, чем искать черную кошку в комнате, где ее нет. А именно, различие между мистером Х и мистером Y. Пока - не доказано, что это разные люди».