Елена ЗЕЛЕНЦОВА, Николай ГЛАДКИХ. Творчество меняет мир
Введение к книге авторов «Творческие индустрии. Теории и практики» (М.: Классика-XXI, 2010)
Как человеку пережить кризис? Как выйти из кризиса большой стране? Как всему миру и человечеству победить кризисы, приобретающие глобальный характер?
На эти вопросы нет простого ответа. Кризис - это вызов, который заставляет каждого человека и большие сообщества людей искать, обосновывать и воплощать новые, нестандартные решения. А откуда они берутся?
В свое время российский философ, профессор Лондонского университета Александр Пятигорский заметил: есть три неправильных реакции на внешние обстоятельства - приспосабливаться к ним, бороться с ними или игнорировать их. Какая же реакция правильная? Философ ответил:
«Времени, как и обстоятельствам, нельзя противопоставлять их противоположность.… На самом деле, чтобы победить в самом себе что-то очень важное и мешающее, то, что ты хочешь разбить и в окружающем, ты должен применить неизвестное никому, и даже самому себе, оружие. Ты должен вводить в свое мышление и в свой язык какие-то вещи, которых просто во времени нет. Употреблять какие-то странные обходные методы, которые действуют, потому что тот, кто их использует, их сам до конца не может понять. Ибо если бы он смог их понять, то у него бы ничего не вышло» (Пятигорский, 1990).
Другими словами, эффективное решение - всегда творческое. Чтобы изменить ситуацию и самого себя, нужно создать то, чего раньше не было, то, что не следует только из знания и расчета. Потом, задним числом, мы будем стараться понять, что и как было сделано, но момент озарения, связанный с интуитивным пониманием ситуации в целом и дающий внезапную подсказку, что делать, - необходимо присутствует в этом процессе.
Творчество, как высшая форма созидания, всегда было окружено ореолом таинственности. Иногда мы можем понять, что сотворено, но почти никогда не можем понять - как. Озарения снисходят свыше и не поддаются объяснениям. Пушкин сказал: «Не продается вдохновенье» - не продается, а следовательно, не покупается. Можно продать продукт - «рукопись», но процесс не подвластен рынку.
Однако на рубеже тысячелетий человек придумал нечто более разумное: если творчество не подчиняется рынку, можно подчинить рынок творчеству, и это дает результат. То, чем не удается управлять, можно стимулировать. Целые города становятся не только территориями жизни, производства и торговли, но и площадками творчества. Многочисленные компании, занятые творческими технологиями, например, всем знакомый «Google», создают офисы нового типа, похожие скорее на молодежный клуб или уютный дом, поскольку именно эти пространства рождают новые идеи. А некоторые эксперты, например, швед Лейф Эдвинссон, автор книжки «Корпоративная долгота» (Эдвинссон, 2005), предлагают учитывать творческий капитал сотрудников и творческую составляющую компании в финансовых и бухгалтерских расчетах. Как ни трудно повелевать стихиями воды, ветра и огня, их удалось хотя бы отчасти приручить. Не пора ли поставить на баланс еще одну стихию?
Мы привыкли связывать творчество с искусством. Действительно, искусство с древнейших времен было и остается заповедной сферой творчества и творческих людей. Забегая вперед, скажем, что в нашей книге будут не раз упомянуты и музыка, и литература, и кино и другие области художественного творчества, но в довольно неожиданном обличье - в обличье культурных и творческих индустрий. Главной же темой нашей книги является творческая экономика, и необходимо сопутствующая ей творческая политика, а в широком смысле - творчество как стихия жизни современного человека.
В середине прошлого века французский антрополог Клод Леви-Стросс разделил культуры на «холодные» и «горячие». «Холодные» культуры - это те, в которых изменения происходят медленно и главной заботой является поддержание существующего порядка, неукоснительное, «правильное» исполнение ритуалов и традиций; «горячие» - те, в которых ценятся новизна и развитие (Charbonnier, 1961) Вряд ли можно оспаривать то, что именно творчество во всех его видах и питает «горячие» культуры, а свершившаяся глобализация, как бы мы к ней ни относились, фактически не оставляет места «холодным» культурам. Но творчество осмысляется сегодня не только как культурный, но и как экономический фактор.
В 1970-х годах американский социолог Дэниел Белл выделил три уровня развития цивилизации: доиндустриальный (аграрный), индустриальный и постиндустриальный. Главной движущей силой первого периода выступал ручной труд по обработке земли, второго - применение технических средств производства; последний уровень Белл назвал «информационным обществом», поскольку его основной движущей силой стала информация и конкуренция специальных знаний (Белл, 2004).
Что же мы увидели в конце ХХ века? Мир стал постинформационным. Это значит, что монополия на информацию, даже самую сверхзасекреченную, в том числе военную и коммерческую, может удерживаться только предельно короткое время. Владение информацией остается конкурентным преимуществом, но уже не стратегическим, а тактическим. С одной стороны, технологический уровень таков, что между разработкой изобретения, его внедрением и рыночным освоением почти нет зазора. Скорость обновлений такова, что на глазах одного поколения происходит несколько впечатляющих технологических революций. С другой стороны, всеобщая компьютеризация и развитие интернета сделали распространение информации мгновенным и общедоступным.
Что в этих условиях оказывается стратегическим конкурентным преимуществом? Ответ уже дан: способность постоянно порождать новое. То есть творческая способность, или креативность. Информация и знания - по-прежнему важнейший, но уже вспомогательный ресурс.
Практики и теоретики творческой экономики
Нужно сразу сказать, что ставка на творческие ресурсы в экономически развитых странах была сделана не совсем от хорошей жизни. В последние десятилетия прошлого века Европа и Северная Америка пережили неприятные последствия перехода от индустриальной экономики к постиндустриальной, проявившиеся в перемещении промышленных предприятий из индустриальных центров Запада в страны с более дешевой рабочей силой, с более выгодными климатическими и экономическими условиями. Предприятия остановились, здания опустели, регионы и города не могли обеспечить занятость населения.
«Спасательный круг» увидели в культуре. Великобритания - первая страна, где забота о культуре была сделана приоритетом государственной политики. Уже с конца 1960-х годов британцы начали разрабатывать проекты, которые в 90-х легли в основу технологий выявления, стимулирования и поддержки творческих и культурных ресурсов. Были созданы программы развития творческих индустрий, которые обеспечили новый приток капитала, новую структуру занятости и сформировали новые источники доходов. На заброшенных территориях и в оставленных помещениях стали формироваться творческие кластеры - содружества независимых компаний, связанных общностью места и отношениями взаимного сотрудничества и конкуренции.
Началом века творческой экономики как теоретически осмысляемого явления можно считать ноябрь 1998 года, когда в документе Департамента культуры, медиа и спорта Правительства Великобритании было сформулировано понятие творческих индустрий (creative industries):
«Творческие индустрии - это деятельность, в основе которой лежит индивидуальное творческое начало, навык или талант и которое несет в себе потенциал создания добавленной стоимости и рабочих мест путем производства и эксплуатации интеллектуальной собственности» (Creative Industries Mapping Document, 1988).
В этом документе, инициированном руководителем Департамента Крисом Смитом, речь шла только о развитии определенного сектора экономики.
Но уже скоро определение «творческий» вышло за рамки сектора. В 2000 году в Англии появилась книга специалиста по городскому развитию Чарлза Лэндри «Творческий город» («The Creative City»), пропагандирующая объединение творческих ресурсов людей и сообществ для формирования экономически и социально благополучной городской среды.
В этом же году в американском журнале «Business Week» впервые было введено в оборот понятие «творческая экономика». А уже в 2001 году выходит книга британца Джона Хокинса «Творческая экономика» («The Creative Economy»), в которой экономический успех связывается с предложением новых идей. Совпадение этих дат с началом миллениума можно считать случайностью, но очень соблазнительно увидеть в этом и символический смысл.
Бестселлером 2002 года стала книга американского социолога Ричарда Флориды «Подъем творческого класса» («The Rise of the Creative Class»), где основной производительной силой современного общества был назван класс людей, создающих экономические ценности в процессе творческой деятельности.
На протяжении 2000-х годов количество работ по творческой экономике росло как снежный ком. Сегодня оно исчисляется сотнями. Не отставала и практика. По данным Департамента культуры, медиа и спорта Правительства Великобритании продукция предприятий творческих индустрий в 2007 году составила 6.4% ВВП. Рост этого сектора составляет 4% в год. Это 16 млрд фунтов стерлингов и 2 млн рабочих мест в 157 000 компаний. Например, в 2008 году в области визуальных и исполнительских искусств было зарегистрировано и работало 32 000 компаний.
Вслед за Британией - пионером и лидером продвижения творческих индустрий, оригинальные программы и проекты появились в странах Европы, Юго-Восточной Азии, Северной и Латинской Америки, Восточной Европы.
У процесса есть свои проблемы. Обратной стороной информационной открытости современного рынка является незащищенность творческого продукта от пиратского использования и тиражирования. Естественно, творцам - разработчикам и производителям - приходится защищать свой продукт. Инструментом такой защиты является авторское право. Исследования показывают, что, начиная с 1996 года, товары, основанные на авторском праве, являлись более выгодным экспортным сектором США, чем производство автомобилей, сельское хозяйство и аэрокосмическая безопасность. Но оценить реальный ущерб от пиратства практически невозможно. По оценкам экспертов, в отдельных отраслях он достигает 35% (производство программного обеспечения), а в ряде стран значительно превышает эту цифру. И все же автор упомянутой нами книги «Творческая экономика» Джон Хокинс взял эпиграфом к одной из ее глав слова копирайтера Эда Маккейба: «Творчество - это последнее средство победить в недобросовестной конкурентной борьбе» (Hawkins, 2001).
Для кого написана эта книга?
Эта книга написана для наших соотечественников. Как это не раз бывало в другие эпохи, многие из нас продолжают жить в счастливом неведении и равнодушии относительно того, что происходит в окружающем мире. Российская культура в значительной мере остается «холодной» (по Леви-Строссу) и убежденной в своей самодостаточности. Курс на сырьевой экспорт, принятый руководством страны, не особо нуждается в том, чтобы поддерживать и развивать культуру, науки и творческий потенциал.
В предисловии к русскому изданию книги «Креативный класс» Ричард Флорида привел свою оценку численности творческого класса в России - 13 млн человек, то есть меньше половины от численности рабочего класса в стране (29 млн человек). По абсолютному числу работников, занятых в креативных профессиях, России принадлежит второе место после США (38 млн человек), но по мировому индексу креативности - комбинации разного рода показателей, учитывающих технологии, талант и креативность, она попадает, по расчетам Флориды, только на 25-е место (Флорида, 2005).
Мы думаем, что эта низкая оценка связана не только и не столько с интеллектуальным потенциалом российского творческого класса, сколько с его неадекватной востребованностью в сегодняшней политической и экономической системе России.
Зададимся вопросом: какое творчество сегодня востребовано? Даже не проводя раздела между такими разными сферами, как культура, наука и технологии, мы можем дать общий ответ: такое, которое поддерживает символическое господство государственной власти.
В частности, нашу массовую культуру совершенно напрасно обвиняют в том, будто бы она воспроизводит западные образцы - она имитационна только по форме, потому что сама не может породить современных жизне- и конкурентоспособных форм. По своему содержанию она вполне идеологична и выражает, с одной стороны, ценности и страхи феодального абсолютистского государства: патернализм, культ твердой руки, геополитическую агрессивность, призывы к сплочению в кольце внешних угроз, подавлению фронды, поиску и искоренению внутренних врагов; с другой - специфические ценности местного капитализма: возможность быстро обогатиться и начать вести красивую жизнь, в экстренных случаях - готовность силой отстоять свое кровно нажитое.
Наука и технологии также служат символическому выражению государственных амбиций, а не удовлетворению общественных потребностей. Как высокотехнологичные отрасли, так и мелкий и средний бизнес - основная питательная среда творческого класса - развиваются очень слабо.
Не удивительно, что в отличие от природного сырья, продукты такого творчества не имеют и никогда не будут иметь общечеловеческой, а значит и экспортной ценности. Закономерный результат этого - то, что и в интеллектуальной сфере мы экспортируем только «сырье» - умные головы и умелые руки, навсегда покидающих страну.
И все-таки, пусть и без государственной заботы, Россия естественным путем, инициативами «снизу» входит в творческую экономику. Существуют крупные бизнесмены и муниципальные власти, которые вкладывают средства в региональные программы и творческие проекты. Часто в этом тоже есть элемент символической демонстрации своей власти в феодальной вотчине (что возможно только в сфере культуры, которой федеральная власть не придает серьезного значения), но в этом есть и понимание долгосрочных перспектив.
В Москве, Санкт-Петербурге, а постепенно и в других крупных городах создаются творческие кластеры. Активно работают несколько организаций и агентств, сотрудничающих с зарубежными экспертами и муниципальными властями. На русский язык переведены несколько важных книг Чарлза Лэндри, Ричарда Флориды и других адептов креативности. В вузах появились первые образовательные курсы по творческим индустриям.
Но главное, возможно, не в этом.
На наших глазах совершается креативная революция, затрагивающая миллионы обычных людей. Доступность технических средств не только дает возможность любому - от школьника до домохозяйки - творчески выражать себя. Она втягивает и провоцирует на это. Создать свою страницу на «Одноклассниках» или «В контакте», блог, персональный сайт - очень просто. Казалось бы, эпистолярный жанр был обречен на медленное умирание с изобретением телефона. Но электронная почта привела к его поистине чудесному возрождению. Человек, не умеющий рисовать, сочинять стихи и музыку, легко может создать авторский плейкаст - электронную открытку, соединяющую чужую картинку, чужой текст и чужой трек в нечто новое, свое. Мы уже не говорим о том, какой громадный инструментарий получает человек, имеющий творческие способности выше средних.
Возможности далеко не исчерпываются интернетом. Даже если у вас нет совершенно ничего, у вас есть свое тело, которое можно оформить разными способами - макияж, боди-арт, тату, пирсинг. Имея известный достаток, вы начинаете экспериментировать с гардеробом. Затем - с машиной, и не только улучшая ее технические характеристики и комфортабельность: к примеру, в последнее время все более популярной становится аэрография - роспись личных автомобилей.
Вот что говорит один из ведущих британских исследователей Дэвид Хесмондхалф в предисловии ко второму изданию книги «Культурные индустрии»:
«"Новые творческие технологии". Именно так можно назвать большое количество интерактивных сервисов, которые не просто помогают человеку в его повседневной жизни, но и включают его творческий потенциал, призывают сделать что-то самостоятельно. К концу прошлого века обозначился любопытный феномен. Он связан с появлением огромного количества технологических новшеств, не связанных напрямую с умножением физических удобств или с улучшением собственно устройства жизни (таких как автомобиль или лифт, стиральная машина, кухонный комбайн и т. п.). Эти нововведения призваны стимулировать и развивать творческие способности человека, или служить его досугу, или содействовать образованию и самообразованию. Самые яркие примеры - разного рода мультимедиа и компьютерные игры, интернет. Даже такое чисто практическое устройство как телефон оборудуется сейчас огромным количеством творческих сервисов - возможностью микшировать музыкальные мелодии, создавать альбомы фотографий, снимать видеосюжеты и т. д. Все эти явления привлекают внимание исследователей. Количественное распространение "новых творческих технологий" вызвало и вызывает качественные изменения в культуре и социуме» (Hesmondhalgh, 2007).
Значение происходящей революции еще далеко не осмыслено. Но авторы этой книги позволят себе высказать одну, конечно, небесспорную, мысль: креативная революция - это конец эпохи потребления. Индустриализация наводнила мир готовыми товарами, и вся активность покупателя сводилась к тому, чтобы при возможности купить товар лучшего качества. В сегодняшнем мире самым востребованным товаром становятся средства творчества. Даже апробированным культурным продуктам мы начинаем предпочитать user generated content - содержание, созданное пользователем. Не случайно, некоторые странички пользователей ЖЖ, сведущих в литературе и музыке, стали более популярны, чем традиционные литературные и музыкальные обозрения. Туристы и путешественники не доверяют более буклетам и путеводителям, для них гораздо более важно то, что пишут живые люди в интернете, анализируя ту или иную достопримечательность, страну или гостиницу.
Творчество выступает в двух ролях: как средство (создание инструментов) и цель (самореализация человека). Эту вторую сторону творческой экономики мы уже вполне вкусили. Но пока вкусили как потребители. Мы не вошли в мировую творческую экономику как творцы средств, как генераторы идей, как открыватели новых возможностей человека - несмотря на бесспорный творческий потенциал нашей страны.
Авторы рассчитывают, что их книга будет полезна как людям творческих профессий, студентам и преподавателям, так и тем, от кого зависит принятие стратегических решений - представителям власти, политикам, консультантам, которые размышляют над будущим России и над тем, как перейти от сырьевой парадигмы к модернизационной.
Задачи и структура книги
Книга, которую вы держите в руках, - это первая попытка решить сразу несколько масштабных задач. Они и определили ее структуру.
Первая задача - познакомить российского читателя с историческими и экономическими основаниями становления и развития творческих индустрий (1 и частично 2 главы). Сегодня можно признать, что теория творческой экономики представляет собой вполне целостную и стройную концепцию и обладает собственным видением своей генеалогии. Авторы постарались компактно отреферировать зарубежные источники по этой теме, значительная часть которых не известна русскоязычному читателю.
Вторая задача - дать читателю представление о существующих практиках и программах развития творческих индустрий за рубежом (2 глава) и в России (3 глава). Творческая экономика - не просто концепция, а в первую очередь новый тип деятельности, тесно вплетающийся в программы городского развития. Естественно, творческие индустрии требуют описания и анализа конкретных примеров, конкретных практик.
И, наконец, третьей задачей является привнесение нового комплекса источников и новой терминологии, что сделало необходимым включение не только библиографического списка, но и таких разделов как Персоналии и Глоссарий.
В книгу включен ряд примеров - кратких историй о деятельности конкретных компаний и творческих площадок, которые показались нам важными для иллюстрации к теоретическим и практическим положениям, которые излагаются в основном тексте. Эти примеры не претендуют и не могут претендовать на полноту картины - не с точки зрения географической (в книге нет кейсов, посвященных многим странам, которые могли бы быть читателю интересными - Индии, Сингапуру, Новой Зеландии, Бразилии или Литве…) В интернете легко найти информацию по конкретным регионам. Что касается отечественных примеров, то их список также не может претендовать на полноту, поскольку ситуация в российских городах меняется стремительно, да и объем книги не позволил нам упомянуть многое достойное внимания. Авторы имеют основания предполагать, что пока эта книжка будет в печати, в Москве и Санкт-Петербурге, в таких городах, как Владивосток, Красноярск, Екатеринбург, Петрозаводск и множестве других точек, появятся новые творческие инициативы.
Проблемы терминологии и трудности перевода
Исторически термин «творческие индустрии» явился модификацией термина «культурные индустрии». Уже это сочетание звучит для русского уха как оксюморон - сочетание противоположных по смыслу слов, примерно как «белая чернота».
В нашем общественном сознании творчество, с одной стороны, стихийно и неуправляемо, с другой, связано с высшими, духовными ценностями, а индустрии - это поточное производство материальных благ, которое ассоциируется с управлением, конвейером и расчетом. Такое представление было характерно и для западных интеллектуалов индустриальной эпохи. Мы попытаемся показать, как антагонизм этих понятий постепенно исчезал. Для западного сознания противопоставление культуры и бизнеса, художника и рынка осталось в прошлом, самое позднее - в 60-х годах прошлого века. В России же до сих пор практически ни одна дискуссия на тему «вхождения культуры в рынок» не обходится без этих антитез, идущих еще от романтизма XIX века и сильно подкрепленных советской идеологией, считавшей буржуазию по определению бездуховной, а всех сколько-нибудь выдающихся художников - жертвами эксплуатации и критиками капиталистического строя. Вероятно, и кому-то из наших читателей будет не просто перешагнуть через прочно закрепивший стереотип.
Определенную проблему представляет и перевод ключевого понятия нашей книги. Слово creative имеет точный перевод с английского - «творческий, созидательный»; в то же время в русском языке уже прижилось и вошло в моду слово «креативный». Хотя «творческий» и «креативный» означают одно и то же, эти два слова заметно различаются по семантическим нюансам.
Определение «творческий» тесно связано с культурой. Творческие профессии - это художник, актер, музыкант, возможно - ученый или изобретатель, но никак не бизнесмен и не управленец. Есть в слове и некоторый элемент иронии: наши «творческие личности» - это странноватые, необязательные, непредсказуемые персоны «не от мира сего», которых, тем не менее, оправдывает наличие таланта и занятие свободными профессиями.
«Креативный человек» - именно носитель творческой способности, тот, кто может генерировать новое, и пока никаких дополнительных оттенков в это словосочетание не вкладывается. Креативные профессии - это что-то современное: дизайнер, менеджер, политтехнолог, имиджмейкер, копирайтер…
Это более современное звучание, не отягощенное давлением отечественных ассоциаций, подталкивает российских издателей и переводчиков книг Ч. Лэндри, Р. Флориды и их единомышленников к тому, чтобы сохранять иностранное слово: «креативные индустрии», «креативный город», «креативный класс». В то же время использование варваризма* тормозит усвоение этой группы понятий в современной России.
* Варваризм - заимствованное слово или выражение, частично освоенное национальным языком, но еще воспринимаемое как чужеродное.
После долгих раздумий авторы приняли решение в большинстве случаев использовать русское понятие, оставляя слово «креативный» как синоним для обеспечения лексического и стилистического разнообразия.
Наконец, нужно сказать и о сложности самого понятия творчество.
В зарубежной литературе (например, Pratt, 2005) говорится, что английское понятие creativity широко и многозначно, оно не фиксирует важных различий между теорией и практикой, открытием и изобретением, наукой, культурой и социальной практикой и т. д., и эта широта играет на руку идеологам творческой экономики. Это во многом так. Но никто не отрицает того, что творчество творчеству рознь, и с этим связаны дискуссии, аналитические исследования, классификации и дополнительные дефиниции, которых вовсе не чуждаются эксперты-креативисты.
И в английском определении понятия creativity - «мыслительный и социальный процесс, состоящий в порождении новых идей или концепций, или новых связей между существующими идеями или концепциями» (Creativity in Wikipedia, n. d.) и в определении, которое дает творчеству наш философский словарь: «деятельность, порождающая нечто качественно новое, никогда прежде не бывшее» (Ярошевский, 1989) центральный момент - порождение нового. В то же время есть указание на некую социальную важность и качественность этого нового.
Когда мы заговорили о том, что творчество становится стихией жизни современного человека, иной испуганный читатель мог представить себе картинку, как каждый, в меру своих способностей, принимается творить Бог знает что, и мир погружается в полный хаос стремлений каждого человека поярче самовыразиться.
Пугаться не стоит. В мире творчества действует свой собственный естественный отбор. Творение хорошо тогда, когда оно жизнеспособно. Творение жизнеспособно тогда, когда оно хорошо. Чтобы обрести жизнь в мире людей, оно должно иметь смысл и выражать те или иные ценности - этические (Добро), познавательные (Истина), эстетические (Красота или сила производимого впечатления), практические (Польза). Сами эти ценности, как мы хорошо знаем, нередко находятся в конфликтных и конкурентных отношениях друг с другом. Тем не менее, эти ценности выражаются в критериях, которые позволяют нам судить, почему одно творение более жизнеспособно, чем другое. Что касается бесчисленного количества неудачных продуктов творчества, ничего плохого и страшного в них нет - все они создают «питательную среду» для появления удачных и общезначимых.
Творчество - процесс сложный, многообразный и еще очень мало нами познанный**. Но благодаря ему человек вновь и вновь находит и применяет «неизвестное никому, и даже самому себе, оружие» (А. М. Пятигорский), которое не борется с временем, не покоряется ему и не игнорирует его. Оно его меняет.
** Содержательный анализ проблематики творчества и креативности см. Карлова, Черкашина, Карлов, 2009 и Буренко, Черкашина, Шубский, Бедова, Кудашов, Ноздренко, 2009.
Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество: Опыт социального прогнозирования / Пер. с англ. - М.: Academia, 2004. - 788 с.
Буренко Е. В., Черкашина Е. Ю., Шубский М. П., Бедова Н. С., Кудашов В. И., Ноздренко Е. А. Формирование креативности и креативной среды // Креативная лаборатория: диалог творческих практик: Монография / Ред.-сост. О. А. Карлова. - М.: Академический проект, 2009. - С. 89-198. - (Технологии культуры)
Карлова О. А., Черкашина Е. Ю., Карлов И. А. Методологические проблемы креатива и творчества // Креативная лаборатория: диалог творческих практик: Монография / Ред.-сост. О. А. Карлова. - М.: Академический проект, 2009. - С. 7-88. - (Технологии культуры)
Лэндри Ч. Креативный город / Пер. с англ. - М.: Классика-ХХI, 2005. - 399 с.
Пятигорский А. М. Индивид и культура / Беседу вел Ю. П. Сенокосов // Вопросы философии. - 1990. - № 5. - С. 104.
Флорида Р. Креативный класс: Люди, которые меняют будущее / Пер. с англ. - М.: Классика-ХХI, 2005. - 430 с.
Ярошевский М. Г. Творчество // Философский энциклопедический словарь. - М.: Сов. Энциклопедия, 1989. - С. 642-643.
Charbonnier G. Entretiens avec Claude Levi-Strauss. - Paris: Plon et Julliard, 1961. - 188 р.
Creative Industries Mapping Document. November 1998 // http://www.culture.gov.uk/reference_library/publications/4740.aspx
Hesmondhalgh D. The Cultural Industries. 2nd ed. - London: Sage Publications Ltd, 2007. - 346 р.
Howkins J. The Creative Economy: How People Make Money from Ideas. - New York: Penguin Books, 2001. - 352 p.
Pratt А. Cultural Industries and public policy. An oxymoron? // International Journal of Cultural Policy. - 2005. - No 11 (1). - Рр. 31-44.
Как человеку пережить кризис? Как выйти из кризиса большой стране? Как всему миру и человечеству победить кризисы, приобретающие глобальный характер?
На эти вопросы нет простого ответа. Кризис - это вызов, который заставляет каждого человека и большие сообщества людей искать, обосновывать и воплощать новые, нестандартные решения. А откуда они берутся?
В свое время российский философ, профессор Лондонского университета Александр Пятигорский заметил: есть три неправильных реакции на внешние обстоятельства - приспосабливаться к ним, бороться с ними или игнорировать их. Какая же реакция правильная? Философ ответил:
«Времени, как и обстоятельствам, нельзя противопоставлять их противоположность.… На самом деле, чтобы победить в самом себе что-то очень важное и мешающее, то, что ты хочешь разбить и в окружающем, ты должен применить неизвестное никому, и даже самому себе, оружие. Ты должен вводить в свое мышление и в свой язык какие-то вещи, которых просто во времени нет. Употреблять какие-то странные обходные методы, которые действуют, потому что тот, кто их использует, их сам до конца не может понять. Ибо если бы он смог их понять, то у него бы ничего не вышло» (Пятигорский, 1990).
Другими словами, эффективное решение - всегда творческое. Чтобы изменить ситуацию и самого себя, нужно создать то, чего раньше не было, то, что не следует только из знания и расчета. Потом, задним числом, мы будем стараться понять, что и как было сделано, но момент озарения, связанный с интуитивным пониманием ситуации в целом и дающий внезапную подсказку, что делать, - необходимо присутствует в этом процессе.
Творчество, как высшая форма созидания, всегда было окружено ореолом таинственности. Иногда мы можем понять, что сотворено, но почти никогда не можем понять - как. Озарения снисходят свыше и не поддаются объяснениям. Пушкин сказал: «Не продается вдохновенье» - не продается, а следовательно, не покупается. Можно продать продукт - «рукопись», но процесс не подвластен рынку.
Однако на рубеже тысячелетий человек придумал нечто более разумное: если творчество не подчиняется рынку, можно подчинить рынок творчеству, и это дает результат. То, чем не удается управлять, можно стимулировать. Целые города становятся не только территориями жизни, производства и торговли, но и площадками творчества. Многочисленные компании, занятые творческими технологиями, например, всем знакомый «Google», создают офисы нового типа, похожие скорее на молодежный клуб или уютный дом, поскольку именно эти пространства рождают новые идеи. А некоторые эксперты, например, швед Лейф Эдвинссон, автор книжки «Корпоративная долгота» (Эдвинссон, 2005), предлагают учитывать творческий капитал сотрудников и творческую составляющую компании в финансовых и бухгалтерских расчетах. Как ни трудно повелевать стихиями воды, ветра и огня, их удалось хотя бы отчасти приручить. Не пора ли поставить на баланс еще одну стихию?
Мы привыкли связывать творчество с искусством. Действительно, искусство с древнейших времен было и остается заповедной сферой творчества и творческих людей. Забегая вперед, скажем, что в нашей книге будут не раз упомянуты и музыка, и литература, и кино и другие области художественного творчества, но в довольно неожиданном обличье - в обличье культурных и творческих индустрий. Главной же темой нашей книги является творческая экономика, и необходимо сопутствующая ей творческая политика, а в широком смысле - творчество как стихия жизни современного человека.
В середине прошлого века французский антрополог Клод Леви-Стросс разделил культуры на «холодные» и «горячие». «Холодные» культуры - это те, в которых изменения происходят медленно и главной заботой является поддержание существующего порядка, неукоснительное, «правильное» исполнение ритуалов и традиций; «горячие» - те, в которых ценятся новизна и развитие (Charbonnier, 1961) Вряд ли можно оспаривать то, что именно творчество во всех его видах и питает «горячие» культуры, а свершившаяся глобализация, как бы мы к ней ни относились, фактически не оставляет места «холодным» культурам. Но творчество осмысляется сегодня не только как культурный, но и как экономический фактор.
В 1970-х годах американский социолог Дэниел Белл выделил три уровня развития цивилизации: доиндустриальный (аграрный), индустриальный и постиндустриальный. Главной движущей силой первого периода выступал ручной труд по обработке земли, второго - применение технических средств производства; последний уровень Белл назвал «информационным обществом», поскольку его основной движущей силой стала информация и конкуренция специальных знаний (Белл, 2004).
Что же мы увидели в конце ХХ века? Мир стал постинформационным. Это значит, что монополия на информацию, даже самую сверхзасекреченную, в том числе военную и коммерческую, может удерживаться только предельно короткое время. Владение информацией остается конкурентным преимуществом, но уже не стратегическим, а тактическим. С одной стороны, технологический уровень таков, что между разработкой изобретения, его внедрением и рыночным освоением почти нет зазора. Скорость обновлений такова, что на глазах одного поколения происходит несколько впечатляющих технологических революций. С другой стороны, всеобщая компьютеризация и развитие интернета сделали распространение информации мгновенным и общедоступным.
Что в этих условиях оказывается стратегическим конкурентным преимуществом? Ответ уже дан: способность постоянно порождать новое. То есть творческая способность, или креативность. Информация и знания - по-прежнему важнейший, но уже вспомогательный ресурс.
Практики и теоретики творческой экономики
Нужно сразу сказать, что ставка на творческие ресурсы в экономически развитых странах была сделана не совсем от хорошей жизни. В последние десятилетия прошлого века Европа и Северная Америка пережили неприятные последствия перехода от индустриальной экономики к постиндустриальной, проявившиеся в перемещении промышленных предприятий из индустриальных центров Запада в страны с более дешевой рабочей силой, с более выгодными климатическими и экономическими условиями. Предприятия остановились, здания опустели, регионы и города не могли обеспечить занятость населения.
«Спасательный круг» увидели в культуре. Великобритания - первая страна, где забота о культуре была сделана приоритетом государственной политики. Уже с конца 1960-х годов британцы начали разрабатывать проекты, которые в 90-х легли в основу технологий выявления, стимулирования и поддержки творческих и культурных ресурсов. Были созданы программы развития творческих индустрий, которые обеспечили новый приток капитала, новую структуру занятости и сформировали новые источники доходов. На заброшенных территориях и в оставленных помещениях стали формироваться творческие кластеры - содружества независимых компаний, связанных общностью места и отношениями взаимного сотрудничества и конкуренции.
Началом века творческой экономики как теоретически осмысляемого явления можно считать ноябрь 1998 года, когда в документе Департамента культуры, медиа и спорта Правительства Великобритании было сформулировано понятие творческих индустрий (creative industries):
«Творческие индустрии - это деятельность, в основе которой лежит индивидуальное творческое начало, навык или талант и которое несет в себе потенциал создания добавленной стоимости и рабочих мест путем производства и эксплуатации интеллектуальной собственности» (Creative Industries Mapping Document, 1988).
В этом документе, инициированном руководителем Департамента Крисом Смитом, речь шла только о развитии определенного сектора экономики.
Но уже скоро определение «творческий» вышло за рамки сектора. В 2000 году в Англии появилась книга специалиста по городскому развитию Чарлза Лэндри «Творческий город» («The Creative City»), пропагандирующая объединение творческих ресурсов людей и сообществ для формирования экономически и социально благополучной городской среды.
В этом же году в американском журнале «Business Week» впервые было введено в оборот понятие «творческая экономика». А уже в 2001 году выходит книга британца Джона Хокинса «Творческая экономика» («The Creative Economy»), в которой экономический успех связывается с предложением новых идей. Совпадение этих дат с началом миллениума можно считать случайностью, но очень соблазнительно увидеть в этом и символический смысл.
Бестселлером 2002 года стала книга американского социолога Ричарда Флориды «Подъем творческого класса» («The Rise of the Creative Class»), где основной производительной силой современного общества был назван класс людей, создающих экономические ценности в процессе творческой деятельности.
На протяжении 2000-х годов количество работ по творческой экономике росло как снежный ком. Сегодня оно исчисляется сотнями. Не отставала и практика. По данным Департамента культуры, медиа и спорта Правительства Великобритании продукция предприятий творческих индустрий в 2007 году составила 6.4% ВВП. Рост этого сектора составляет 4% в год. Это 16 млрд фунтов стерлингов и 2 млн рабочих мест в 157 000 компаний. Например, в 2008 году в области визуальных и исполнительских искусств было зарегистрировано и работало 32 000 компаний.
Вслед за Британией - пионером и лидером продвижения творческих индустрий, оригинальные программы и проекты появились в странах Европы, Юго-Восточной Азии, Северной и Латинской Америки, Восточной Европы.
У процесса есть свои проблемы. Обратной стороной информационной открытости современного рынка является незащищенность творческого продукта от пиратского использования и тиражирования. Естественно, творцам - разработчикам и производителям - приходится защищать свой продукт. Инструментом такой защиты является авторское право. Исследования показывают, что, начиная с 1996 года, товары, основанные на авторском праве, являлись более выгодным экспортным сектором США, чем производство автомобилей, сельское хозяйство и аэрокосмическая безопасность. Но оценить реальный ущерб от пиратства практически невозможно. По оценкам экспертов, в отдельных отраслях он достигает 35% (производство программного обеспечения), а в ряде стран значительно превышает эту цифру. И все же автор упомянутой нами книги «Творческая экономика» Джон Хокинс взял эпиграфом к одной из ее глав слова копирайтера Эда Маккейба: «Творчество - это последнее средство победить в недобросовестной конкурентной борьбе» (Hawkins, 2001).
Для кого написана эта книга?
Эта книга написана для наших соотечественников. Как это не раз бывало в другие эпохи, многие из нас продолжают жить в счастливом неведении и равнодушии относительно того, что происходит в окружающем мире. Российская культура в значительной мере остается «холодной» (по Леви-Строссу) и убежденной в своей самодостаточности. Курс на сырьевой экспорт, принятый руководством страны, не особо нуждается в том, чтобы поддерживать и развивать культуру, науки и творческий потенциал.
В предисловии к русскому изданию книги «Креативный класс» Ричард Флорида привел свою оценку численности творческого класса в России - 13 млн человек, то есть меньше половины от численности рабочего класса в стране (29 млн человек). По абсолютному числу работников, занятых в креативных профессиях, России принадлежит второе место после США (38 млн человек), но по мировому индексу креативности - комбинации разного рода показателей, учитывающих технологии, талант и креативность, она попадает, по расчетам Флориды, только на 25-е место (Флорида, 2005).
Мы думаем, что эта низкая оценка связана не только и не столько с интеллектуальным потенциалом российского творческого класса, сколько с его неадекватной востребованностью в сегодняшней политической и экономической системе России.
Зададимся вопросом: какое творчество сегодня востребовано? Даже не проводя раздела между такими разными сферами, как культура, наука и технологии, мы можем дать общий ответ: такое, которое поддерживает символическое господство государственной власти.
В частности, нашу массовую культуру совершенно напрасно обвиняют в том, будто бы она воспроизводит западные образцы - она имитационна только по форме, потому что сама не может породить современных жизне- и конкурентоспособных форм. По своему содержанию она вполне идеологична и выражает, с одной стороны, ценности и страхи феодального абсолютистского государства: патернализм, культ твердой руки, геополитическую агрессивность, призывы к сплочению в кольце внешних угроз, подавлению фронды, поиску и искоренению внутренних врагов; с другой - специфические ценности местного капитализма: возможность быстро обогатиться и начать вести красивую жизнь, в экстренных случаях - готовность силой отстоять свое кровно нажитое.
Наука и технологии также служат символическому выражению государственных амбиций, а не удовлетворению общественных потребностей. Как высокотехнологичные отрасли, так и мелкий и средний бизнес - основная питательная среда творческого класса - развиваются очень слабо.
Не удивительно, что в отличие от природного сырья, продукты такого творчества не имеют и никогда не будут иметь общечеловеческой, а значит и экспортной ценности. Закономерный результат этого - то, что и в интеллектуальной сфере мы экспортируем только «сырье» - умные головы и умелые руки, навсегда покидающих страну.
И все-таки, пусть и без государственной заботы, Россия естественным путем, инициативами «снизу» входит в творческую экономику. Существуют крупные бизнесмены и муниципальные власти, которые вкладывают средства в региональные программы и творческие проекты. Часто в этом тоже есть элемент символической демонстрации своей власти в феодальной вотчине (что возможно только в сфере культуры, которой федеральная власть не придает серьезного значения), но в этом есть и понимание долгосрочных перспектив.
В Москве, Санкт-Петербурге, а постепенно и в других крупных городах создаются творческие кластеры. Активно работают несколько организаций и агентств, сотрудничающих с зарубежными экспертами и муниципальными властями. На русский язык переведены несколько важных книг Чарлза Лэндри, Ричарда Флориды и других адептов креативности. В вузах появились первые образовательные курсы по творческим индустриям.
Но главное, возможно, не в этом.
На наших глазах совершается креативная революция, затрагивающая миллионы обычных людей. Доступность технических средств не только дает возможность любому - от школьника до домохозяйки - творчески выражать себя. Она втягивает и провоцирует на это. Создать свою страницу на «Одноклассниках» или «В контакте», блог, персональный сайт - очень просто. Казалось бы, эпистолярный жанр был обречен на медленное умирание с изобретением телефона. Но электронная почта привела к его поистине чудесному возрождению. Человек, не умеющий рисовать, сочинять стихи и музыку, легко может создать авторский плейкаст - электронную открытку, соединяющую чужую картинку, чужой текст и чужой трек в нечто новое, свое. Мы уже не говорим о том, какой громадный инструментарий получает человек, имеющий творческие способности выше средних.
Возможности далеко не исчерпываются интернетом. Даже если у вас нет совершенно ничего, у вас есть свое тело, которое можно оформить разными способами - макияж, боди-арт, тату, пирсинг. Имея известный достаток, вы начинаете экспериментировать с гардеробом. Затем - с машиной, и не только улучшая ее технические характеристики и комфортабельность: к примеру, в последнее время все более популярной становится аэрография - роспись личных автомобилей.
Вот что говорит один из ведущих британских исследователей Дэвид Хесмондхалф в предисловии ко второму изданию книги «Культурные индустрии»:
«"Новые творческие технологии". Именно так можно назвать большое количество интерактивных сервисов, которые не просто помогают человеку в его повседневной жизни, но и включают его творческий потенциал, призывают сделать что-то самостоятельно. К концу прошлого века обозначился любопытный феномен. Он связан с появлением огромного количества технологических новшеств, не связанных напрямую с умножением физических удобств или с улучшением собственно устройства жизни (таких как автомобиль или лифт, стиральная машина, кухонный комбайн и т. п.). Эти нововведения призваны стимулировать и развивать творческие способности человека, или служить его досугу, или содействовать образованию и самообразованию. Самые яркие примеры - разного рода мультимедиа и компьютерные игры, интернет. Даже такое чисто практическое устройство как телефон оборудуется сейчас огромным количеством творческих сервисов - возможностью микшировать музыкальные мелодии, создавать альбомы фотографий, снимать видеосюжеты и т. д. Все эти явления привлекают внимание исследователей. Количественное распространение "новых творческих технологий" вызвало и вызывает качественные изменения в культуре и социуме» (Hesmondhalgh, 2007).
Значение происходящей революции еще далеко не осмыслено. Но авторы этой книги позволят себе высказать одну, конечно, небесспорную, мысль: креативная революция - это конец эпохи потребления. Индустриализация наводнила мир готовыми товарами, и вся активность покупателя сводилась к тому, чтобы при возможности купить товар лучшего качества. В сегодняшнем мире самым востребованным товаром становятся средства творчества. Даже апробированным культурным продуктам мы начинаем предпочитать user generated content - содержание, созданное пользователем. Не случайно, некоторые странички пользователей ЖЖ, сведущих в литературе и музыке, стали более популярны, чем традиционные литературные и музыкальные обозрения. Туристы и путешественники не доверяют более буклетам и путеводителям, для них гораздо более важно то, что пишут живые люди в интернете, анализируя ту или иную достопримечательность, страну или гостиницу.
Творчество выступает в двух ролях: как средство (создание инструментов) и цель (самореализация человека). Эту вторую сторону творческой экономики мы уже вполне вкусили. Но пока вкусили как потребители. Мы не вошли в мировую творческую экономику как творцы средств, как генераторы идей, как открыватели новых возможностей человека - несмотря на бесспорный творческий потенциал нашей страны.
Авторы рассчитывают, что их книга будет полезна как людям творческих профессий, студентам и преподавателям, так и тем, от кого зависит принятие стратегических решений - представителям власти, политикам, консультантам, которые размышляют над будущим России и над тем, как перейти от сырьевой парадигмы к модернизационной.
Задачи и структура книги
Книга, которую вы держите в руках, - это первая попытка решить сразу несколько масштабных задач. Они и определили ее структуру.
Первая задача - познакомить российского читателя с историческими и экономическими основаниями становления и развития творческих индустрий (1 и частично 2 главы). Сегодня можно признать, что теория творческой экономики представляет собой вполне целостную и стройную концепцию и обладает собственным видением своей генеалогии. Авторы постарались компактно отреферировать зарубежные источники по этой теме, значительная часть которых не известна русскоязычному читателю.
Вторая задача - дать читателю представление о существующих практиках и программах развития творческих индустрий за рубежом (2 глава) и в России (3 глава). Творческая экономика - не просто концепция, а в первую очередь новый тип деятельности, тесно вплетающийся в программы городского развития. Естественно, творческие индустрии требуют описания и анализа конкретных примеров, конкретных практик.
И, наконец, третьей задачей является привнесение нового комплекса источников и новой терминологии, что сделало необходимым включение не только библиографического списка, но и таких разделов как Персоналии и Глоссарий.
В книгу включен ряд примеров - кратких историй о деятельности конкретных компаний и творческих площадок, которые показались нам важными для иллюстрации к теоретическим и практическим положениям, которые излагаются в основном тексте. Эти примеры не претендуют и не могут претендовать на полноту картины - не с точки зрения географической (в книге нет кейсов, посвященных многим странам, которые могли бы быть читателю интересными - Индии, Сингапуру, Новой Зеландии, Бразилии или Литве…) В интернете легко найти информацию по конкретным регионам. Что касается отечественных примеров, то их список также не может претендовать на полноту, поскольку ситуация в российских городах меняется стремительно, да и объем книги не позволил нам упомянуть многое достойное внимания. Авторы имеют основания предполагать, что пока эта книжка будет в печати, в Москве и Санкт-Петербурге, в таких городах, как Владивосток, Красноярск, Екатеринбург, Петрозаводск и множестве других точек, появятся новые творческие инициативы.
Проблемы терминологии и трудности перевода
Исторически термин «творческие индустрии» явился модификацией термина «культурные индустрии». Уже это сочетание звучит для русского уха как оксюморон - сочетание противоположных по смыслу слов, примерно как «белая чернота».
В нашем общественном сознании творчество, с одной стороны, стихийно и неуправляемо, с другой, связано с высшими, духовными ценностями, а индустрии - это поточное производство материальных благ, которое ассоциируется с управлением, конвейером и расчетом. Такое представление было характерно и для западных интеллектуалов индустриальной эпохи. Мы попытаемся показать, как антагонизм этих понятий постепенно исчезал. Для западного сознания противопоставление культуры и бизнеса, художника и рынка осталось в прошлом, самое позднее - в 60-х годах прошлого века. В России же до сих пор практически ни одна дискуссия на тему «вхождения культуры в рынок» не обходится без этих антитез, идущих еще от романтизма XIX века и сильно подкрепленных советской идеологией, считавшей буржуазию по определению бездуховной, а всех сколько-нибудь выдающихся художников - жертвами эксплуатации и критиками капиталистического строя. Вероятно, и кому-то из наших читателей будет не просто перешагнуть через прочно закрепивший стереотип.
Определенную проблему представляет и перевод ключевого понятия нашей книги. Слово creative имеет точный перевод с английского - «творческий, созидательный»; в то же время в русском языке уже прижилось и вошло в моду слово «креативный». Хотя «творческий» и «креативный» означают одно и то же, эти два слова заметно различаются по семантическим нюансам.
Определение «творческий» тесно связано с культурой. Творческие профессии - это художник, актер, музыкант, возможно - ученый или изобретатель, но никак не бизнесмен и не управленец. Есть в слове и некоторый элемент иронии: наши «творческие личности» - это странноватые, необязательные, непредсказуемые персоны «не от мира сего», которых, тем не менее, оправдывает наличие таланта и занятие свободными профессиями.
«Креативный человек» - именно носитель творческой способности, тот, кто может генерировать новое, и пока никаких дополнительных оттенков в это словосочетание не вкладывается. Креативные профессии - это что-то современное: дизайнер, менеджер, политтехнолог, имиджмейкер, копирайтер…
Это более современное звучание, не отягощенное давлением отечественных ассоциаций, подталкивает российских издателей и переводчиков книг Ч. Лэндри, Р. Флориды и их единомышленников к тому, чтобы сохранять иностранное слово: «креативные индустрии», «креативный город», «креативный класс». В то же время использование варваризма* тормозит усвоение этой группы понятий в современной России.
* Варваризм - заимствованное слово или выражение, частично освоенное национальным языком, но еще воспринимаемое как чужеродное.
После долгих раздумий авторы приняли решение в большинстве случаев использовать русское понятие, оставляя слово «креативный» как синоним для обеспечения лексического и стилистического разнообразия.
Наконец, нужно сказать и о сложности самого понятия творчество.
В зарубежной литературе (например, Pratt, 2005) говорится, что английское понятие creativity широко и многозначно, оно не фиксирует важных различий между теорией и практикой, открытием и изобретением, наукой, культурой и социальной практикой и т. д., и эта широта играет на руку идеологам творческой экономики. Это во многом так. Но никто не отрицает того, что творчество творчеству рознь, и с этим связаны дискуссии, аналитические исследования, классификации и дополнительные дефиниции, которых вовсе не чуждаются эксперты-креативисты.
И в английском определении понятия creativity - «мыслительный и социальный процесс, состоящий в порождении новых идей или концепций, или новых связей между существующими идеями или концепциями» (Creativity in Wikipedia, n. d.) и в определении, которое дает творчеству наш философский словарь: «деятельность, порождающая нечто качественно новое, никогда прежде не бывшее» (Ярошевский, 1989) центральный момент - порождение нового. В то же время есть указание на некую социальную важность и качественность этого нового.
Когда мы заговорили о том, что творчество становится стихией жизни современного человека, иной испуганный читатель мог представить себе картинку, как каждый, в меру своих способностей, принимается творить Бог знает что, и мир погружается в полный хаос стремлений каждого человека поярче самовыразиться.
Пугаться не стоит. В мире творчества действует свой собственный естественный отбор. Творение хорошо тогда, когда оно жизнеспособно. Творение жизнеспособно тогда, когда оно хорошо. Чтобы обрести жизнь в мире людей, оно должно иметь смысл и выражать те или иные ценности - этические (Добро), познавательные (Истина), эстетические (Красота или сила производимого впечатления), практические (Польза). Сами эти ценности, как мы хорошо знаем, нередко находятся в конфликтных и конкурентных отношениях друг с другом. Тем не менее, эти ценности выражаются в критериях, которые позволяют нам судить, почему одно творение более жизнеспособно, чем другое. Что касается бесчисленного количества неудачных продуктов творчества, ничего плохого и страшного в них нет - все они создают «питательную среду» для появления удачных и общезначимых.
Творчество - процесс сложный, многообразный и еще очень мало нами познанный**. Но благодаря ему человек вновь и вновь находит и применяет «неизвестное никому, и даже самому себе, оружие» (А. М. Пятигорский), которое не борется с временем, не покоряется ему и не игнорирует его. Оно его меняет.
** Содержательный анализ проблематики творчества и креативности см. Карлова, Черкашина, Карлов, 2009 и Буренко, Черкашина, Шубский, Бедова, Кудашов, Ноздренко, 2009.
Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество: Опыт социального прогнозирования / Пер. с англ. - М.: Academia, 2004. - 788 с.
Буренко Е. В., Черкашина Е. Ю., Шубский М. П., Бедова Н. С., Кудашов В. И., Ноздренко Е. А. Формирование креативности и креативной среды // Креативная лаборатория: диалог творческих практик: Монография / Ред.-сост. О. А. Карлова. - М.: Академический проект, 2009. - С. 89-198. - (Технологии культуры)
Карлова О. А., Черкашина Е. Ю., Карлов И. А. Методологические проблемы креатива и творчества // Креативная лаборатория: диалог творческих практик: Монография / Ред.-сост. О. А. Карлова. - М.: Академический проект, 2009. - С. 7-88. - (Технологии культуры)
Лэндри Ч. Креативный город / Пер. с англ. - М.: Классика-ХХI, 2005. - 399 с.
Пятигорский А. М. Индивид и культура / Беседу вел Ю. П. Сенокосов // Вопросы философии. - 1990. - № 5. - С. 104.
Флорида Р. Креативный класс: Люди, которые меняют будущее / Пер. с англ. - М.: Классика-ХХI, 2005. - 430 с.
Ярошевский М. Г. Творчество // Философский энциклопедический словарь. - М.: Сов. Энциклопедия, 1989. - С. 642-643.
Charbonnier G. Entretiens avec Claude Levi-Strauss. - Paris: Plon et Julliard, 1961. - 188 р.
Creative Industries Mapping Document. November 1998 // http://www.culture.gov.uk/reference_library/publications/4740.aspx
Hesmondhalgh D. The Cultural Industries. 2nd ed. - London: Sage Publications Ltd, 2007. - 346 р.
Howkins J. The Creative Economy: How People Make Money from Ideas. - New York: Penguin Books, 2001. - 352 p.
Pratt А. Cultural Industries and public policy. An oxymoron? // International Journal of Cultural Policy. - 2005. - No 11 (1). - Рр. 31-44.