Виктор ДОРОШЕНКО: Интеллигенция в щели между Россией и Европой
Виктор ДОРОШЕНКО - новосибирский историк, философ и культуролог. В конце шестидесятых закончил гумфак НГУ. Два последующих десятилетия находился в интеллектуальном подполье, писал в стол. В годы перестройки напечатал цикл статей в газете "Наука в Сибири" и большую работу "Ленин против Сталина" в журнале "Звезда". Читает лекции в НГУ и физматшколе при НГУ.
- Дискуссии на тему "интеллигенция и Россия" периодически обостряются. Так было в моменты выхода сборников "Вехи" и "Смена вех", так происходит сейчас. Многие представители интеллигенции скорбят об утрате своей общественно-исторической роли и очень не хотят переквалифицироваться в простых интеллектуалов…
- Прежде чем говорить об участии интеллигенции в судьбе России, нужно четко объяснить, что же такое интеллигенция. Словарное определение гласит, что это "социальная группа, в которую входят люди, профессионально занимающиеся умственным трудом и обладающие необходимым для него специальным образованием". Эта общепринятая дефиниция не показывает различия между русскими интеллигентами и западными интеллектуалами, а в нем-то все и дело.
Интеллигенция - следствие реформ Петра I, когда Россия переделала свое образование на европейский лад и европеизировала сам русский язык, переведя на него европейские учебники и внеся в него массу калькированных слов, поскольку на русском равнозначных им просто не было.
- Французский говор российских верхов часто объясняется поверхностно - стремлением высших классов отделить себя от низших. Однако причина была и в том, что на тогдашнем русском нельзя было выразить того, что они хотели передать друг другу, а по-французски можно…
- В XVIII веке появляется огромное количество лексиконов. Татищев, к примеру, составил "Лексикон российской, исторической, политической и гражданской". И в школах стали учить не тот русский, который они осваивали в семье, и не тот, которому учили церковники, а европеизированный. Если учить "буки-аз-буки-аз: будет баба", выучишь дьячка, но не инженера. Требовалось изучать тот язык, на который можно перевести флотские, инженерные, физические, философские знания. Это настоящая культурная революция, хотя новым русским языком овладевает сначала ничтожная часть населения.
- Хомяков, помнится, утверждал, будто петровские преобразования насадили в России культуру, собранную с западных образцов и воспринятую высшими слоями общества, что и сделало их "страшно далекими", по более позднему выражению Ильича, от народа, который не находил в этой культуре никакого прока для своих нужд.
- Об этой сущности русской интеллигенции говорит также Василий Ключевский в своей великолепной лекции о предках Онегина, затем Георгий Федотов. С десятилетиями количество европеизированных русских растет, и с середины XIX века они осознают сами себя как некую общность. Происходит самоосознание интеллигенции, В чем разница между нею и остальным народом? Не в том, что она - "образованное сословие". Образование получали и в церковных школах. Но священники - не интеллигенты. Вопрос не просто в грамотности, а в том, что в голове интеллигента находится новая система понятий и ценностей. Что это за система? Легче всего сказать - европейская. Но ведь образование получал человек, воспитывавшийся в русской среде. Семилетний ребенок - не чистая доска. При этом он еще открыт для дальнейшей экспозиции. В результате получается русско-европейский гибрид. В том и состоит коренное различие российской интеллигентской элиты от интеллектуальной европейской: одна образовывалась на системе понятий языка собственной культуры, а другая - на чужой культуре.
- Значит ли это, что в любой неевропейской стране всякая образованная по-европейски группа является интеллигенцией?
- В Китае и в Африке интеллигенции, в моем понимании, нет. Китаец или негр, получив образование в Европе, не чувствуют себя европейцами. Им достаточно посмотреть в зеркало и вокруг себя, чтобы увидеть, кто они. Интеллигенция есть в России и во всех балканских странах. Наша же интеллигенция идентифицирует себя с той системой понятий, в которую включилась. Русский интеллигент, глядя на свое отражение, видит европейские черты лица и считает себя европейцем. Интеллигенция характеризуется ложной самоидентификацией. Первичная культура никуда не исчезает, она остается внутри, и эта культура принципиально отлична от той, которую он впоследствии получает.
- В чем вы видите неадекватность?
- Процессы, которые происходят в стране, не описываются теми понятиями, которые имеются в сознании интеллигента. Например, закон на Западе - это признанная норма человеческих отношений, закон в России - это распоряжение власти. Наше государство - государь, господин над обществом, тогда как европейские Staat, state и etat - слуги общества. И еще надо разобрать, какого общества! В России в известном смысле вообще нет общества, поскольку нет гражданского общества. Поэтому скажу так: западноевропейские общества почти всегда контролировали свои государства, тогда как в России общество, как правило, не имело возможности контролировать государство. Парламентаризма у нас не было, нет и еще не скоро будет, если будет вообще. Хотя, конечно, на гамадрила можно нацепить галстук и объявить его английским парламентарием. Имеется множество таких понятий-фикций, которые можно перевести из одной книжки в другую, но нельзя перевести в жизнь, потому что навыки российской жизни иные. Человек оказывается совершенно невооруженным, бессмысленным перед действительностью, для которой никаких понятий нет. Это раскол - воли, психики, интеллекта. Орудие мышления, которым мы обладаем, не применимо к тому, к чему мы должны его применить. А историческое развитие страны идет вне категорий и понятий.
Сознание и действительность не стыкуются: для европейских понятий в русской культуре попросту нет обозначаемых ими предметов, а для русских сущностей в европеизированном языке нет имен. Вот что такое "беспочвенность" российской интеллигенции, о которой так много говорили веховцы и сменовеховцы.
- Ваши рассуждения напомнили мне статью Бориса Гройса, где он определил Россию как подсознание Запада. По его мнению, русский интеллигент расколот на "европейское сознание" и "русское иное". Такому невротику необходим психоаналитик, но, как замечает Гройс, "пациент по имени Россия не согласился на психоанализ". Как же получилось, что русские, жившие в Европе и говорящие на индоевропейском языке, оказались вне европейской цивилизации? И неужели наши цивилизации настолько различны, что об адекватном понимании друг друга не может быть и речи?
- Если кратко, то европейским был древнерусский этнос. Но он был дезорганизован византийской христианизацией, распался под монгольским игом, а когда сформировался великорусский, это уже был другой, евроазиатский этнос. Коренное отличие - в системе ценностей. Высшей ценностью западноевропейской цивилизации является право, российской - власть.
В этом смысле уникальна не российская цивилизация, как утверждают почвенники, а европейская. Далее, некоторые цивилизации - те, что создали свой философский язык, - отрефлектировали свои культуры и выстроили свои системы понятий, а некоторые - нет. Другие в процессе осознания себя пользовались понятиями других. Средневековые исламские философы, например, использовали язык древнегреческой философии. Россия также не создала своей философии и не осмыслила своей культуры. Первые русские философы появились в прошлом веке, но что такое полтора столетия русской философии сравнительно с двумя с половиной тысячами лет философии индийской, китайской, европейской? Несколько оригинальных мыслителей такой гигантской работы просто не могли проделать. У нас по-прежнему нет адекватных понятий о большинстве наших социальных и политических явлений.
Все наши социально-политические науки переняли понятийный аппарат западной науки и стали его применять к "обществу", в котором нет предметов, к которым относятся эти понятия.
- Пушкин заметил, что "в России нет общественного мнения". Что же тогда изучают "опросы общественного мнения"?
- А что такое "общественное мнение" в "обществе", где нет понятий для его выражения? В "обществе", которое не сформировало и не осознает своих социальных интересов? В "обществе", где главное отношение - это отношение между начальником и подчиненным?! Что изучают люди, которые подсчитывают мнения "рабочих", не зная, есть ли вообще у этой группы общее мнение?
Слова перевести нетрудно. Но еще есть смыслы. Можно ли на европейские языки точно перевести такие русские слова, как "смута", "воля"? Западные переводчики сетуют на то, что в русском языке много непереводимых слов. Недавно была издана история Андрея Лызлова, старшего современника Петра - "Скифская история". Это русская история. Прочесть эту книгу современный русский человек просто не сможет. А если прочтёт несколько страниц, вряд ли доберется до смысла. Потому что написана она на неевропеизированном допетровском русском. Сопоставляя ее с историей, например, Татищева, можно увидеть колоссальную культурную разницу в описании этой же самой страны, этой же самой жизни. Все русские истории - Карамзина, Соловьева, Ключевского - европеизированные, а не собственно российские. Это истории, написанные в европейских понятиях о русских событиях. Собственной истории России мы до сих пор не имеем.
- И наша история движется в буквальном смысле слова неописуемым образом?
- Вы это сказали. Добавлю, что и классическая русская литература - это описание жизни европеизированной России.
- А Платонов?
- Исключения, безусловно, есть. Их не может не быть, потому что переводилась главным образом терминология, но остается неотрефлектированный народный язык. В русской философии было два направления - одно занималось европейской проблематикой, шло за Кантом, Гегелем, вплоть до Ницше, а другое пыталось поставить собственные проблемы. Его основоположник - Вл. Соловьёв. Но философская проблематика Соловьёва - вне проблем европейской философии. Интеллектуальная культура не решала ни задач России, ни задач Европы, а обслуживала интеллигенцию.
- Ваша концепция молчаливо не различает власть и интеллигенцию, хотя их противопоставление - излюбленная тема интеллигентских дискуссий. Интеллигенция традиционно рассматривает себя как прослойку между "властью" и "народом", посредника, выражающего "нардные чаяния, но, я бы добавил, и властные интенции".
- Последние два века Россией управляет интеллигенция. Противопоставление власти и интеллигенции во многом надуманно: это следствие все того же ложного сознания самой интеллигенции. Интеллигенция правит Россией через государство, через "общественное", через все каналы массовой информации, поскольку эти каналы контролируются ею же.
С XIX века даже среди русских царей через одного встречаются интеллигенты - Александр I, Александр II, Николай II. Николай 1 и Александр III были солдафонами, образованцами по военной специальности. Ленин - образованец, как и Троцкий. Сталин - даже не образованец, а политизированный бандит. Хрущева называть жалко. Брежнев - образованец. Горбачев - интеллигент. О ныне властвующих умолчим. Чисто внешним признаком, отличающим интеллигента от образованца, является интерес к философской литературе. Парадокс состоит в том, что образованцы оказываются людьми наиболее целостными, с единством психики и юли. Именно эти интеллектуальные посредственности наиболее действенны в нашей истории. Это видно и по революциям, и по мирным временам. Почему наиболее умные, рефлектирующие люди оказываются недостаточно волевыми, недостаточно целостными для действенной жизни? Именно потому, что несут в себе раскол. Этот раскол, как отметил А. Ахиезер, может быть, основная трагедия русской истории.
- Вы ничего пока не сказали о неизбежном расколе самой интеллигенции на почвенническую и западническую, который, как я понимаю, является следствием вашей концепции.
- Противоречие между сознанием и действительностью может быть разрешено только двумя способами. Русофилы берутся привести сознание в соответствие с действительностью, западники - привести действительность в соответствие с сознанием. Третьего не дано. Разделение на западническую и славянофильскую интеллигенциюпроисходит постоянно. Преобладание того или другого крыла зависит от ситуации.
- Альтернатива - почвенничество или западничество - стоит и перед Россией в целом. Чаадаев склонялся к мысли, что надо принять католичество, но это очевидная утопия. Почвенники - к тому, что надо упразднить европеизированное образование и все блага европейской цивилизации…
- Да, таким представлялся российский выбор. Поэтому говорить о судьбе России - значит говорить о судьбе интеллигенции. Но окончательно решить свою задачу интеллигенция ни тем, ни другим способом не может, поскольку даже самый крайний почвенник имеет европеизированное сознание. Решительного поворота в судьбе России я пока не вижу, а те, кто видит, на мой взгляд, принимают желаемое за действительное. В Европу мы не попали, и движемся ли туда - большой вопрос. История оставила России лишь две возможности: либо вхождение в Европу, либо крах. Третий путь, по которому мы под водительством КПСС шли семьдесят с лишним лет, завел нас в тупик и не может быть продолжен. Что касается европеизации неевропейской цивилизации, то она, как показывает пример Японии, принципиально возможна, причём японцы вовсе не утратили своей национальной идентичности. Наша беда по-прежнему в том, что мы не можем найти адекватных способов европеизации. Поэтому я и говорю, что нам необходимо осознать собственную неадекватность.
Беседовал Виктор МАТИЗЕН
Опубликовано:
Общая газета. - 2005. - № 9 (55).
Перепечатано:
Матизен В. Э. Кино и жизнь: 12 дюжин интервью самого скептического кинокритика. - Т. 1. - [Винница:] Глобус-Пресс, 2013. - С. 589-606.
- Дискуссии на тему "интеллигенция и Россия" периодически обостряются. Так было в моменты выхода сборников "Вехи" и "Смена вех", так происходит сейчас. Многие представители интеллигенции скорбят об утрате своей общественно-исторической роли и очень не хотят переквалифицироваться в простых интеллектуалов…
- Прежде чем говорить об участии интеллигенции в судьбе России, нужно четко объяснить, что же такое интеллигенция. Словарное определение гласит, что это "социальная группа, в которую входят люди, профессионально занимающиеся умственным трудом и обладающие необходимым для него специальным образованием". Эта общепринятая дефиниция не показывает различия между русскими интеллигентами и западными интеллектуалами, а в нем-то все и дело.
Интеллигенция - следствие реформ Петра I, когда Россия переделала свое образование на европейский лад и европеизировала сам русский язык, переведя на него европейские учебники и внеся в него массу калькированных слов, поскольку на русском равнозначных им просто не было.
- Французский говор российских верхов часто объясняется поверхностно - стремлением высших классов отделить себя от низших. Однако причина была и в том, что на тогдашнем русском нельзя было выразить того, что они хотели передать друг другу, а по-французски можно…
- В XVIII веке появляется огромное количество лексиконов. Татищев, к примеру, составил "Лексикон российской, исторической, политической и гражданской". И в школах стали учить не тот русский, который они осваивали в семье, и не тот, которому учили церковники, а европеизированный. Если учить "буки-аз-буки-аз: будет баба", выучишь дьячка, но не инженера. Требовалось изучать тот язык, на который можно перевести флотские, инженерные, физические, философские знания. Это настоящая культурная революция, хотя новым русским языком овладевает сначала ничтожная часть населения.
- Хомяков, помнится, утверждал, будто петровские преобразования насадили в России культуру, собранную с западных образцов и воспринятую высшими слоями общества, что и сделало их "страшно далекими", по более позднему выражению Ильича, от народа, который не находил в этой культуре никакого прока для своих нужд.
- Об этой сущности русской интеллигенции говорит также Василий Ключевский в своей великолепной лекции о предках Онегина, затем Георгий Федотов. С десятилетиями количество европеизированных русских растет, и с середины XIX века они осознают сами себя как некую общность. Происходит самоосознание интеллигенции, В чем разница между нею и остальным народом? Не в том, что она - "образованное сословие". Образование получали и в церковных школах. Но священники - не интеллигенты. Вопрос не просто в грамотности, а в том, что в голове интеллигента находится новая система понятий и ценностей. Что это за система? Легче всего сказать - европейская. Но ведь образование получал человек, воспитывавшийся в русской среде. Семилетний ребенок - не чистая доска. При этом он еще открыт для дальнейшей экспозиции. В результате получается русско-европейский гибрид. В том и состоит коренное различие российской интеллигентской элиты от интеллектуальной европейской: одна образовывалась на системе понятий языка собственной культуры, а другая - на чужой культуре.
- Значит ли это, что в любой неевропейской стране всякая образованная по-европейски группа является интеллигенцией?
- В Китае и в Африке интеллигенции, в моем понимании, нет. Китаец или негр, получив образование в Европе, не чувствуют себя европейцами. Им достаточно посмотреть в зеркало и вокруг себя, чтобы увидеть, кто они. Интеллигенция есть в России и во всех балканских странах. Наша же интеллигенция идентифицирует себя с той системой понятий, в которую включилась. Русский интеллигент, глядя на свое отражение, видит европейские черты лица и считает себя европейцем. Интеллигенция характеризуется ложной самоидентификацией. Первичная культура никуда не исчезает, она остается внутри, и эта культура принципиально отлична от той, которую он впоследствии получает.
- В чем вы видите неадекватность?
- Процессы, которые происходят в стране, не описываются теми понятиями, которые имеются в сознании интеллигента. Например, закон на Западе - это признанная норма человеческих отношений, закон в России - это распоряжение власти. Наше государство - государь, господин над обществом, тогда как европейские Staat, state и etat - слуги общества. И еще надо разобрать, какого общества! В России в известном смысле вообще нет общества, поскольку нет гражданского общества. Поэтому скажу так: западноевропейские общества почти всегда контролировали свои государства, тогда как в России общество, как правило, не имело возможности контролировать государство. Парламентаризма у нас не было, нет и еще не скоро будет, если будет вообще. Хотя, конечно, на гамадрила можно нацепить галстук и объявить его английским парламентарием. Имеется множество таких понятий-фикций, которые можно перевести из одной книжки в другую, но нельзя перевести в жизнь, потому что навыки российской жизни иные. Человек оказывается совершенно невооруженным, бессмысленным перед действительностью, для которой никаких понятий нет. Это раскол - воли, психики, интеллекта. Орудие мышления, которым мы обладаем, не применимо к тому, к чему мы должны его применить. А историческое развитие страны идет вне категорий и понятий.
Сознание и действительность не стыкуются: для европейских понятий в русской культуре попросту нет обозначаемых ими предметов, а для русских сущностей в европеизированном языке нет имен. Вот что такое "беспочвенность" российской интеллигенции, о которой так много говорили веховцы и сменовеховцы.
- Ваши рассуждения напомнили мне статью Бориса Гройса, где он определил Россию как подсознание Запада. По его мнению, русский интеллигент расколот на "европейское сознание" и "русское иное". Такому невротику необходим психоаналитик, но, как замечает Гройс, "пациент по имени Россия не согласился на психоанализ". Как же получилось, что русские, жившие в Европе и говорящие на индоевропейском языке, оказались вне европейской цивилизации? И неужели наши цивилизации настолько различны, что об адекватном понимании друг друга не может быть и речи?
- Если кратко, то европейским был древнерусский этнос. Но он был дезорганизован византийской христианизацией, распался под монгольским игом, а когда сформировался великорусский, это уже был другой, евроазиатский этнос. Коренное отличие - в системе ценностей. Высшей ценностью западноевропейской цивилизации является право, российской - власть.
В этом смысле уникальна не российская цивилизация, как утверждают почвенники, а европейская. Далее, некоторые цивилизации - те, что создали свой философский язык, - отрефлектировали свои культуры и выстроили свои системы понятий, а некоторые - нет. Другие в процессе осознания себя пользовались понятиями других. Средневековые исламские философы, например, использовали язык древнегреческой философии. Россия также не создала своей философии и не осмыслила своей культуры. Первые русские философы появились в прошлом веке, но что такое полтора столетия русской философии сравнительно с двумя с половиной тысячами лет философии индийской, китайской, европейской? Несколько оригинальных мыслителей такой гигантской работы просто не могли проделать. У нас по-прежнему нет адекватных понятий о большинстве наших социальных и политических явлений.
Все наши социально-политические науки переняли понятийный аппарат западной науки и стали его применять к "обществу", в котором нет предметов, к которым относятся эти понятия.
- Пушкин заметил, что "в России нет общественного мнения". Что же тогда изучают "опросы общественного мнения"?
- А что такое "общественное мнение" в "обществе", где нет понятий для его выражения? В "обществе", которое не сформировало и не осознает своих социальных интересов? В "обществе", где главное отношение - это отношение между начальником и подчиненным?! Что изучают люди, которые подсчитывают мнения "рабочих", не зная, есть ли вообще у этой группы общее мнение?
Слова перевести нетрудно. Но еще есть смыслы. Можно ли на европейские языки точно перевести такие русские слова, как "смута", "воля"? Западные переводчики сетуют на то, что в русском языке много непереводимых слов. Недавно была издана история Андрея Лызлова, старшего современника Петра - "Скифская история". Это русская история. Прочесть эту книгу современный русский человек просто не сможет. А если прочтёт несколько страниц, вряд ли доберется до смысла. Потому что написана она на неевропеизированном допетровском русском. Сопоставляя ее с историей, например, Татищева, можно увидеть колоссальную культурную разницу в описании этой же самой страны, этой же самой жизни. Все русские истории - Карамзина, Соловьева, Ключевского - европеизированные, а не собственно российские. Это истории, написанные в европейских понятиях о русских событиях. Собственной истории России мы до сих пор не имеем.
- И наша история движется в буквальном смысле слова неописуемым образом?
- Вы это сказали. Добавлю, что и классическая русская литература - это описание жизни европеизированной России.
- А Платонов?
- Исключения, безусловно, есть. Их не может не быть, потому что переводилась главным образом терминология, но остается неотрефлектированный народный язык. В русской философии было два направления - одно занималось европейской проблематикой, шло за Кантом, Гегелем, вплоть до Ницше, а другое пыталось поставить собственные проблемы. Его основоположник - Вл. Соловьёв. Но философская проблематика Соловьёва - вне проблем европейской философии. Интеллектуальная культура не решала ни задач России, ни задач Европы, а обслуживала интеллигенцию.
- Ваша концепция молчаливо не различает власть и интеллигенцию, хотя их противопоставление - излюбленная тема интеллигентских дискуссий. Интеллигенция традиционно рассматривает себя как прослойку между "властью" и "народом", посредника, выражающего "нардные чаяния, но, я бы добавил, и властные интенции".
- Последние два века Россией управляет интеллигенция. Противопоставление власти и интеллигенции во многом надуманно: это следствие все того же ложного сознания самой интеллигенции. Интеллигенция правит Россией через государство, через "общественное", через все каналы массовой информации, поскольку эти каналы контролируются ею же.
С XIX века даже среди русских царей через одного встречаются интеллигенты - Александр I, Александр II, Николай II. Николай 1 и Александр III были солдафонами, образованцами по военной специальности. Ленин - образованец, как и Троцкий. Сталин - даже не образованец, а политизированный бандит. Хрущева называть жалко. Брежнев - образованец. Горбачев - интеллигент. О ныне властвующих умолчим. Чисто внешним признаком, отличающим интеллигента от образованца, является интерес к философской литературе. Парадокс состоит в том, что образованцы оказываются людьми наиболее целостными, с единством психики и юли. Именно эти интеллектуальные посредственности наиболее действенны в нашей истории. Это видно и по революциям, и по мирным временам. Почему наиболее умные, рефлектирующие люди оказываются недостаточно волевыми, недостаточно целостными для действенной жизни? Именно потому, что несут в себе раскол. Этот раскол, как отметил А. Ахиезер, может быть, основная трагедия русской истории.
- Вы ничего пока не сказали о неизбежном расколе самой интеллигенции на почвенническую и западническую, который, как я понимаю, является следствием вашей концепции.
- Противоречие между сознанием и действительностью может быть разрешено только двумя способами. Русофилы берутся привести сознание в соответствие с действительностью, западники - привести действительность в соответствие с сознанием. Третьего не дано. Разделение на западническую и славянофильскую интеллигенциюпроисходит постоянно. Преобладание того или другого крыла зависит от ситуации.
- Альтернатива - почвенничество или западничество - стоит и перед Россией в целом. Чаадаев склонялся к мысли, что надо принять католичество, но это очевидная утопия. Почвенники - к тому, что надо упразднить европеизированное образование и все блага европейской цивилизации…
- Да, таким представлялся российский выбор. Поэтому говорить о судьбе России - значит говорить о судьбе интеллигенции. Но окончательно решить свою задачу интеллигенция ни тем, ни другим способом не может, поскольку даже самый крайний почвенник имеет европеизированное сознание. Решительного поворота в судьбе России я пока не вижу, а те, кто видит, на мой взгляд, принимают желаемое за действительное. В Европу мы не попали, и движемся ли туда - большой вопрос. История оставила России лишь две возможности: либо вхождение в Европу, либо крах. Третий путь, по которому мы под водительством КПСС шли семьдесят с лишним лет, завел нас в тупик и не может быть продолжен. Что касается европеизации неевропейской цивилизации, то она, как показывает пример Японии, принципиально возможна, причём японцы вовсе не утратили своей национальной идентичности. Наша беда по-прежнему в том, что мы не можем найти адекватных способов европеизации. Поэтому я и говорю, что нам необходимо осознать собственную неадекватность.
Беседовал Виктор МАТИЗЕН
Опубликовано:
Общая газета. - 2005. - № 9 (55).
Перепечатано:
Матизен В. Э. Кино и жизнь: 12 дюжин интервью самого скептического кинокритика. - Т. 1. - [Винница:] Глобус-Пресс, 2013. - С. 589-606.