Ходорковские чтения. Сессия 1: "Закон и справедливость"
Оооочень много букв. Кому утомительно читать все, рекомендую в первой части прочитать Аузана, во второй - Рыжкова и Смолина, в третьей - Пионтковского, Загорского и Лилию Шевцову.
Можно ограничиться только Пионтковским (там забойные прогнозики) и Шевцовой, у которой суммирована вся дискуссия по отношениям России и Запада.
10 июня в гостинице "Редиссон-Славянская" в Москве прошли первые Ходорковские чтения "Российские альтернативы", организованные Международным историко-просветительским, правозащитным и благотворительным обществом "Мемориал", Институтом национального проекта "Общественный договор" и Фондом "Информатика для демократии" (ИНДЕМ). В мероприятии участвовало около 180 человек - ученые, общественные деятели, политики, более 30 представителей российских и зарубежных СМИ. В дискуссиях и прениях выступило 50 человек. Можно уверенно сказать, что чтения стали ярким событием общественной жизни России и произвели неизгладимое впечатление на всех участников трезвостью и широтой анализа современных российских проблем и перспектив. Материалы чтений будут опубликованы; мы познакомим читателей с некоторыми фрагментами прозвучавших выступлений.
Открывая чтения, председатель правления Международного общества "Мемориал" Арсений Рогинский объяснил, почему организаторы обозначили их как "Ходорковские": "Мы собираемся говорить не о личной биографии Михаила Борисовича Ходорковского. Нам кажется, что этот человек и своими выступлениями в начале 2000-х годов, и своими статьями, написанными тогда и в самые последние годы, и самое главное - своей судьбой - поставил перед российским обществом целый ряд важнейших вопросов. Ответы на них мы пока не нашли. Эти вопросы отражены в названиях наших сессий".
Чтения включали три панельных дискуссии с участием экспертов. После каждой из них в обсуждение поставленных тем включался зал.
1
Первую дискуссию "Закон и справедливость: традиции и современность" вел Александр Даниэль ("Мемориал"). Он сформулировал основные вопросы этой сессии: в России традиционно примату права противопоставляется суд по справедливости - можно ли сегодня говорить о "несправедливом праве" или "неправовой справедливости" в нашей стране? можно ли говорить об избирательном применении закона (как в деле Ходорковского) как частном применении принципа справедливости или избирательность права всегда означает несправедливость? каковы перспективы гармонизации этих понятий в российском общественном сознании?
Импульс-доклады сделали Евгений Ясин (Фонд "Либеральная миссия") и Александр Аузан (Институт национального проекта "Общественный договор"), диалог продолжили Алексей Левинсон (Левада-центр), Илья Пономарев (Центр новой политики Институт проблем глобализации), Тамара Морщакова (в прошлом - судья Конституционного суда РФ), Ольга Крыштановская (Центр изучения элиты Института социологии РАН), Татьяна Ворожейкина (Московская Высшая школа социально-экономических наук). С полемическими репликами выступили литературовед и писатель Мариэтта Чудакова, директор Левада-центра Лев Гудков, депутат Государственной Думы Юрий Иванов и другие.
Евгений Ясин привел пример с прусским королем Фридрихом Великим, который ввел в своей стране институт независимого суда и когда один из крестьян подал иск к нему самому за беззаконные действия королевских чиновников, признал решение суда, вынесенное в пользу крестьянина. Подобных примеров никогда не знала Россия - суд всегда был инструментом власти за исключением короткого периода судебной реформы Александра II. Надежда на появление независимого суда в России была и в период реформ. Но в 1997 году началась схватка между властью и крупным бизнесом ("издательское дело"), продолжавшаяся в 2000-х годах. "Я глубоко убежден, что ‘дело М. Б. Ходорковского’ означало поражение В. В. Путина в той миссии, для исполнения которой он был призван на президентский пост. В достижениях экономики, связанных с ростом цен на нефть и другими факторами, нет его личной заслуги, кроме установления политической стабильности в начале срока. Но потом его задача состояла в том, чтобы добиваться установления правового государства, чтобы появился независимый суд и началось нормальное развитие демократии. Вместо этого была предпринята совсем другая акция - и до сих пор многие видят его заслугу в том, что этот человек ’укротил олигархов’. Но дело ЮКОСа показало всему народу и всему миру, что право, закон, суд не имеют никакого отношения к деятельности власти. Нашему движению от аграрного общества, где суд только прислуживает власти, к постиндустриальному и информационному обществу, которое невозможно без права, был нанесен серьезный удар. Вопрос в том, насколько быстро мы сумеем от него оправиться и вернуться на нормальную дорогу".
Александр Аузан назвал свой импульс-доклад "Ходорковский как национальная проблема". Корнем проблемы, по его словам, явилось возникновение крупной частной собственности в России. Реагируя на эту проблему и проблемы, вытекающие из нее, власть предложила триединое решение: 1) принесение искупительной жертвы за приватизацию; 2) санкции за политическую активность крупного капитала - наказание за стремление к власти; 3) развитие крупного капитала с 2003-2004 гг. в формах государственного капитала, государственной монополии, что вроде бы не вызывает отторжения у населения. "Я думаю, - сказал докладчик, - это решение можно квалифицировать словами Талейрана: это хуже, чем преступление, это - ошибка".
Во-первых, искупительная жертва привела к тому, что, не имея легитимности собственности, мы получили явное для всех доказательство нелегитимности судебной системы.
Во-вторых, санкция за амбиции крупного бизнеса была воспринята всеми как запрет политической активности; это был очевидный шаг к делегитимизации демократических институтов государства.
В-третьих, развитие в формах государственных монополий оказывается квазинационализацией. Посмотрев, как устроены эти монополии, мы видим два непременных признака: это публичные корпорации с либерализацией обращения акций, то есть широким привлечением частного капитала, но рядом с каждой из этих монополий обнаруживается некое анонимное общество, сидящее на крупном финансовом потоке. Понятно, что происходит дальше: средства этого финансового потока позволяют где-нибудь на Лондонской бирже покупать акции этой публичной компании, то есть происходит никакая не национализация, а реприватизация - образование новых олигархических капиталов. Но у этих новых олигархических капиталов возникает проблема, связанная с нелегальностью или не открытой легальностью - и нелегитимностью. Нахождение Ходорковского в тюрьме представляет проблему как для всего общества, так и для этих новых элит, это пробка, заткнувшая их капиталам путь к легальности и легитимности. Нелигитимность прогрессирует - она ведет к нелигитимности государства, которая началась с разрушения судебной системы и закрепления "басманного правосудия".
Проблема легитимизации собственности, отметил А. Аузан, не нова, она решалась во множестве стран - с помощью компенсационных налогов, антимонопольных мер и т. д., но ее решение невозможно без демократизации рынка и капиталов, не дающей крупному капиталу монополизировать собственность и власть.
Если же говорить об угрозе крупных денег демократической власти, с одной стороны, она преувеличена: крупные капиталы конкурируют между собой, один не может купить всю государственную систему, потому что есть и другие претенденты. Мы видели это в конце 90-х годов. С другой стороны, проблема реальна. Американская власть смогла решить ее в начале ХХ века путем введения сильного антимонопольного законодательства и введением этического запрета на участие сверхбогатых людей в высшей исполнительной власти. Французская нация, где 60 семейств управляли всей страной, ее не решила, и мы помним, как в кратчайшие сроки пала Третья республика и сама страна в 1940 году.
Алексей Левинсон вернулся к проблеме отношения справедливости и права и привел данные социологических опросов Левада-центра, показывающие, что российские граждане не видят здесь серьезной дилеммы. Большинство хотело бы, чтобы было реализовано и то, и другое, но уверено, что на практике ни того, ни другого нет. Более 60% респондентов убеждены, что справедливого суда в стране нет. Новым стало убеждение, что сегодняшняя судебная власть цинична - решения принимаются в соответствии с указаниями сверху или личной выгодой, но не в соответствии с буквой закона и не справедливостью.
Вместе с тем, появилось активное меньшинство, которое обращается в суд по разным вопросам и добивается положительного решения своих дел, не прибегая к взяткам.
На провокационный вопрос Ильи Пономарева, как реагировал бы народ, если бы Ходорковского судили по закону, социолог привел данные прошлогоднего опроса: Чем объясняется банкротство ЮКОСа? - Тем, что компания убыточна - 9%; хотели распродать акции ЮКОСа по заниженным ценам компаниям, связанным с кремлевскими чиновниками - 43%. Правильно ли поступают представители власти, преследуя людей из организации, поддерживающих М. Ходорковского? - Правильно - 19%; нет - 42%. Ходорковский сидит в тюрьме, потому что не платил налоги - 19%, потому что не договорился с кремлевскими чиновниками - 48%.
По словам Татьяны Ворожейкиной, закон всегда оформлял произвол власти, что выразилось в словах А. Х. Бенкендорфа: "В России законы пишутся не для начальства, а для подчиненных". В 1990-х годах не произошло реформы государства, поэтому не последовало и реформы суда. Но есть уже много примеров успешных инициатив снизу, таких как движения московских жильцов, выступающих против незаконной застройки территорий рядом с их домами. Практически все такие застройки ведутся с нарушением экологической экспертизы и других норм. Люди апеллируют к законам и выигрывают суды. Если говорить о справедливости судебной системы, то она должна предполагать не только наказание нарушителей закона, но и адекватные, не фиктивные материальные компенсации несправедливо осужденным.
В России до сих пор нет разделения властей, потому что не было буржуазной революции, отметила Ольга Крыштановская. Буржуазия в Европе боролась за свои права и завоевала их своей кровью. Новоявленный российский бизнес труслив: его лидеры или промолчали во время суда над Ходорковским, или выбрали эмиграцию (около 40 крупных российских бизнесменов сейчас строит свою деятельность за рубежом). В результате проиграли все, потому что больше всего в защите закона нуждается именно частная собственность.
Фото Эдуарда Байкова, ИА «Фактвидео»
Можно ограничиться только Пионтковским (там забойные прогнозики) и Шевцовой, у которой суммирована вся дискуссия по отношениям России и Запада.
10 июня в гостинице "Редиссон-Славянская" в Москве прошли первые Ходорковские чтения "Российские альтернативы", организованные Международным историко-просветительским, правозащитным и благотворительным обществом "Мемориал", Институтом национального проекта "Общественный договор" и Фондом "Информатика для демократии" (ИНДЕМ). В мероприятии участвовало около 180 человек - ученые, общественные деятели, политики, более 30 представителей российских и зарубежных СМИ. В дискуссиях и прениях выступило 50 человек. Можно уверенно сказать, что чтения стали ярким событием общественной жизни России и произвели неизгладимое впечатление на всех участников трезвостью и широтой анализа современных российских проблем и перспектив. Материалы чтений будут опубликованы; мы познакомим читателей с некоторыми фрагментами прозвучавших выступлений.
Открывая чтения, председатель правления Международного общества "Мемориал" Арсений Рогинский объяснил, почему организаторы обозначили их как "Ходорковские": "Мы собираемся говорить не о личной биографии Михаила Борисовича Ходорковского. Нам кажется, что этот человек и своими выступлениями в начале 2000-х годов, и своими статьями, написанными тогда и в самые последние годы, и самое главное - своей судьбой - поставил перед российским обществом целый ряд важнейших вопросов. Ответы на них мы пока не нашли. Эти вопросы отражены в названиях наших сессий".
Чтения включали три панельных дискуссии с участием экспертов. После каждой из них в обсуждение поставленных тем включался зал.
1
Первую дискуссию "Закон и справедливость: традиции и современность" вел Александр Даниэль ("Мемориал"). Он сформулировал основные вопросы этой сессии: в России традиционно примату права противопоставляется суд по справедливости - можно ли сегодня говорить о "несправедливом праве" или "неправовой справедливости" в нашей стране? можно ли говорить об избирательном применении закона (как в деле Ходорковского) как частном применении принципа справедливости или избирательность права всегда означает несправедливость? каковы перспективы гармонизации этих понятий в российском общественном сознании?
Импульс-доклады сделали Евгений Ясин (Фонд "Либеральная миссия") и Александр Аузан (Институт национального проекта "Общественный договор"), диалог продолжили Алексей Левинсон (Левада-центр), Илья Пономарев (Центр новой политики Институт проблем глобализации), Тамара Морщакова (в прошлом - судья Конституционного суда РФ), Ольга Крыштановская (Центр изучения элиты Института социологии РАН), Татьяна Ворожейкина (Московская Высшая школа социально-экономических наук). С полемическими репликами выступили литературовед и писатель Мариэтта Чудакова, директор Левада-центра Лев Гудков, депутат Государственной Думы Юрий Иванов и другие.
Евгений Ясин привел пример с прусским королем Фридрихом Великим, который ввел в своей стране институт независимого суда и когда один из крестьян подал иск к нему самому за беззаконные действия королевских чиновников, признал решение суда, вынесенное в пользу крестьянина. Подобных примеров никогда не знала Россия - суд всегда был инструментом власти за исключением короткого периода судебной реформы Александра II. Надежда на появление независимого суда в России была и в период реформ. Но в 1997 году началась схватка между властью и крупным бизнесом ("издательское дело"), продолжавшаяся в 2000-х годах. "Я глубоко убежден, что ‘дело М. Б. Ходорковского’ означало поражение В. В. Путина в той миссии, для исполнения которой он был призван на президентский пост. В достижениях экономики, связанных с ростом цен на нефть и другими факторами, нет его личной заслуги, кроме установления политической стабильности в начале срока. Но потом его задача состояла в том, чтобы добиваться установления правового государства, чтобы появился независимый суд и началось нормальное развитие демократии. Вместо этого была предпринята совсем другая акция - и до сих пор многие видят его заслугу в том, что этот человек ’укротил олигархов’. Но дело ЮКОСа показало всему народу и всему миру, что право, закон, суд не имеют никакого отношения к деятельности власти. Нашему движению от аграрного общества, где суд только прислуживает власти, к постиндустриальному и информационному обществу, которое невозможно без права, был нанесен серьезный удар. Вопрос в том, насколько быстро мы сумеем от него оправиться и вернуться на нормальную дорогу".
Александр Аузан назвал свой импульс-доклад "Ходорковский как национальная проблема". Корнем проблемы, по его словам, явилось возникновение крупной частной собственности в России. Реагируя на эту проблему и проблемы, вытекающие из нее, власть предложила триединое решение: 1) принесение искупительной жертвы за приватизацию; 2) санкции за политическую активность крупного капитала - наказание за стремление к власти; 3) развитие крупного капитала с 2003-2004 гг. в формах государственного капитала, государственной монополии, что вроде бы не вызывает отторжения у населения. "Я думаю, - сказал докладчик, - это решение можно квалифицировать словами Талейрана: это хуже, чем преступление, это - ошибка".
Во-первых, искупительная жертва привела к тому, что, не имея легитимности собственности, мы получили явное для всех доказательство нелегитимности судебной системы.
Во-вторых, санкция за амбиции крупного бизнеса была воспринята всеми как запрет политической активности; это был очевидный шаг к делегитимизации демократических институтов государства.
В-третьих, развитие в формах государственных монополий оказывается квазинационализацией. Посмотрев, как устроены эти монополии, мы видим два непременных признака: это публичные корпорации с либерализацией обращения акций, то есть широким привлечением частного капитала, но рядом с каждой из этих монополий обнаруживается некое анонимное общество, сидящее на крупном финансовом потоке. Понятно, что происходит дальше: средства этого финансового потока позволяют где-нибудь на Лондонской бирже покупать акции этой публичной компании, то есть происходит никакая не национализация, а реприватизация - образование новых олигархических капиталов. Но у этих новых олигархических капиталов возникает проблема, связанная с нелегальностью или не открытой легальностью - и нелегитимностью. Нахождение Ходорковского в тюрьме представляет проблему как для всего общества, так и для этих новых элит, это пробка, заткнувшая их капиталам путь к легальности и легитимности. Нелигитимность прогрессирует - она ведет к нелигитимности государства, которая началась с разрушения судебной системы и закрепления "басманного правосудия".
Проблема легитимизации собственности, отметил А. Аузан, не нова, она решалась во множестве стран - с помощью компенсационных налогов, антимонопольных мер и т. д., но ее решение невозможно без демократизации рынка и капиталов, не дающей крупному капиталу монополизировать собственность и власть.
Если же говорить об угрозе крупных денег демократической власти, с одной стороны, она преувеличена: крупные капиталы конкурируют между собой, один не может купить всю государственную систему, потому что есть и другие претенденты. Мы видели это в конце 90-х годов. С другой стороны, проблема реальна. Американская власть смогла решить ее в начале ХХ века путем введения сильного антимонопольного законодательства и введением этического запрета на участие сверхбогатых людей в высшей исполнительной власти. Французская нация, где 60 семейств управляли всей страной, ее не решила, и мы помним, как в кратчайшие сроки пала Третья республика и сама страна в 1940 году.
Алексей Левинсон вернулся к проблеме отношения справедливости и права и привел данные социологических опросов Левада-центра, показывающие, что российские граждане не видят здесь серьезной дилеммы. Большинство хотело бы, чтобы было реализовано и то, и другое, но уверено, что на практике ни того, ни другого нет. Более 60% респондентов убеждены, что справедливого суда в стране нет. Новым стало убеждение, что сегодняшняя судебная власть цинична - решения принимаются в соответствии с указаниями сверху или личной выгодой, но не в соответствии с буквой закона и не справедливостью.
Вместе с тем, появилось активное меньшинство, которое обращается в суд по разным вопросам и добивается положительного решения своих дел, не прибегая к взяткам.
На провокационный вопрос Ильи Пономарева, как реагировал бы народ, если бы Ходорковского судили по закону, социолог привел данные прошлогоднего опроса: Чем объясняется банкротство ЮКОСа? - Тем, что компания убыточна - 9%; хотели распродать акции ЮКОСа по заниженным ценам компаниям, связанным с кремлевскими чиновниками - 43%. Правильно ли поступают представители власти, преследуя людей из организации, поддерживающих М. Ходорковского? - Правильно - 19%; нет - 42%. Ходорковский сидит в тюрьме, потому что не платил налоги - 19%, потому что не договорился с кремлевскими чиновниками - 48%.
По словам Татьяны Ворожейкиной, закон всегда оформлял произвол власти, что выразилось в словах А. Х. Бенкендорфа: "В России законы пишутся не для начальства, а для подчиненных". В 1990-х годах не произошло реформы государства, поэтому не последовало и реформы суда. Но есть уже много примеров успешных инициатив снизу, таких как движения московских жильцов, выступающих против незаконной застройки территорий рядом с их домами. Практически все такие застройки ведутся с нарушением экологической экспертизы и других норм. Люди апеллируют к законам и выигрывают суды. Если говорить о справедливости судебной системы, то она должна предполагать не только наказание нарушителей закона, но и адекватные, не фиктивные материальные компенсации несправедливо осужденным.
В России до сих пор нет разделения властей, потому что не было буржуазной революции, отметила Ольга Крыштановская. Буржуазия в Европе боролась за свои права и завоевала их своей кровью. Новоявленный российский бизнес труслив: его лидеры или промолчали во время суда над Ходорковским, или выбрали эмиграцию (около 40 крупных российских бизнесменов сейчас строит свою деятельность за рубежом). В результате проиграли все, потому что больше всего в защите закона нуждается именно частная собственность.
Фото Эдуарда Байкова, ИА «Фактвидео»