(no subject)
Поскольку жж к моему глубокому сожалению, скорее мертв, чем жив, я запощу сюда этот пост из контакта просто на память себе, чтобы не потерялся в бездне.
Немного про наши учения напишу)
Тут конечно удивительно вообще все. Люди со всего мира, настоящая международная Сангха, человек наверное 300, за несколько дней уже многих узнаешь в лицо.
Есть чудесный, высокий и прямой сидх, весь в белом, с пиратской серьгой в ухе и в белой же чалме. В нем столько достоинства, что можно на всех поделить и еще останется.
Есть тибетский дедушка, который всегда почему-то оказывается рядом с нами. Он лысый, в какой-то мятой тибетской шапке, периодически издает громкие спонтанные мантры, которые немного пугают соседей. Больше никогда ничего не говорит. Иногда он засыпает, но приходит каждый день и сидит до конца.
Есть китайские девушки, в длинных одеждах, с длинными же черными волосами, белокожие, прекрасные как актрисы из китайских фильмов (где все летают и дерутся на крышах домов), они ходят медленно и грациозно, почти всегда в полупоклоне.
Есть китайские монахини, в обычных монашеских одеяниях, с бритыми головами, наушники с переводом на китайский они делят на двоих и выглядит это немного кибер-панковски.
Вообще китайцев очень много, они постоянно пьют чай из термосов, подносят этот чай монахам и собственному Падмасамбхаве, которого принесли с собой.
Есть особая вьетнамская (вроде бы) делегация, в сизых одеждах. У них старик с длинной тонкой бородкой, будто из фильма про Шаолинь.
Есть парень в клетчатом пиджаке, похожий на Драко Малфоя, он все время вертит молитвенный барабан, подобно тибетской бабушке.
Есть, конечно и они, тибетские бабушки. Нарядные и украшенные как на свадьбе. Согбенные, сморщенные как грибы, некоторым наверное лет сто. Но они шушукаются между собой, пародируют фарангов и блаженно улыбаются, когда на них шикают за слишком громкие разговоры.
Есть собака, которая всегда приходит на учения Пакчока Ринпоче. К Чоки Ниме не приходит, а к Пакчоку заходит каждый раз. Ее мягко выводят на улицу, иногда уносят на руках, но она очень крепка в своем намерении и уже получила наверное парочку передач.
Есть Женя, который три дня назад вернулся из одиночного девятилетнего (!) ритрита здесь в местных горах. Наверное я пока не видела человека, более свободного, чем он.
Есть сумасшедшая тибетская старуха, в длинной зеленой чупе, с цветами в волосах, она тоже всегда заходит к Пакчоку Ринпоче и он дарит ей каждый раз что-то новое: то цветы, то яблоки, то благовония. Она ходит очень медленно, широко улыбается и общается с фарангами на языке глухонемых (возможно, выдуманном ею самой).
Сегодня был последний день, и я вроде бы с облегчением выдыхаю, потому что устала невероятно, колени отваливаются, недосып, в голове постоянно гудят мантры и все такое.
Но уже скучаю по всему этому.
Немного про наши учения напишу)
Тут конечно удивительно вообще все. Люди со всего мира, настоящая международная Сангха, человек наверное 300, за несколько дней уже многих узнаешь в лицо.
Есть чудесный, высокий и прямой сидх, весь в белом, с пиратской серьгой в ухе и в белой же чалме. В нем столько достоинства, что можно на всех поделить и еще останется.
Есть тибетский дедушка, который всегда почему-то оказывается рядом с нами. Он лысый, в какой-то мятой тибетской шапке, периодически издает громкие спонтанные мантры, которые немного пугают соседей. Больше никогда ничего не говорит. Иногда он засыпает, но приходит каждый день и сидит до конца.
Есть китайские девушки, в длинных одеждах, с длинными же черными волосами, белокожие, прекрасные как актрисы из китайских фильмов (где все летают и дерутся на крышах домов), они ходят медленно и грациозно, почти всегда в полупоклоне.
Есть китайские монахини, в обычных монашеских одеяниях, с бритыми головами, наушники с переводом на китайский они делят на двоих и выглядит это немного кибер-панковски.
Вообще китайцев очень много, они постоянно пьют чай из термосов, подносят этот чай монахам и собственному Падмасамбхаве, которого принесли с собой.
Есть особая вьетнамская (вроде бы) делегация, в сизых одеждах. У них старик с длинной тонкой бородкой, будто из фильма про Шаолинь.
Есть парень в клетчатом пиджаке, похожий на Драко Малфоя, он все время вертит молитвенный барабан, подобно тибетской бабушке.
Есть, конечно и они, тибетские бабушки. Нарядные и украшенные как на свадьбе. Согбенные, сморщенные как грибы, некоторым наверное лет сто. Но они шушукаются между собой, пародируют фарангов и блаженно улыбаются, когда на них шикают за слишком громкие разговоры.
Есть собака, которая всегда приходит на учения Пакчока Ринпоче. К Чоки Ниме не приходит, а к Пакчоку заходит каждый раз. Ее мягко выводят на улицу, иногда уносят на руках, но она очень крепка в своем намерении и уже получила наверное парочку передач.
Есть Женя, который три дня назад вернулся из одиночного девятилетнего (!) ритрита здесь в местных горах. Наверное я пока не видела человека, более свободного, чем он.
Есть сумасшедшая тибетская старуха, в длинной зеленой чупе, с цветами в волосах, она тоже всегда заходит к Пакчоку Ринпоче и он дарит ей каждый раз что-то новое: то цветы, то яблоки, то благовония. Она ходит очень медленно, широко улыбается и общается с фарангами на языке глухонемых (возможно, выдуманном ею самой).
Сегодня был последний день, и я вроде бы с облегчением выдыхаю, потому что устала невероятно, колени отваливаются, недосып, в голове постоянно гудят мантры и все такое.
Но уже скучаю по всему этому.