Марианна Колосова - голос русского сопротивления
Одной из наиболее ярких звезд на литературном небосклоне Русского Зарубежья XX века была поэтесса Марианна Колосова, родившаяся на Алтае 19 (26) мая 1903 г. в Бийске в семье священника, происходившего из кубанских казаков. Ее настоящее имя - Римма Виноградова. До начала гражданской войны юная Римма жила в Барнауле. Отец ее был убит воинствующими безбожниками, а жених - белогвардейский офицер - расстрелян красными чуть ли не на ее глазах. Сама Римма также участвовала в партизанской борьбе против установившегося в Западной Сибири большевистского режима. Весь 1919 г. и начало 1920 г. она находилась в районе Семиречья - последнем оплоте белых сил на юго-востоке страны. Эту территорию удерживали остатки 2-го Степного сибирского корпуса под командованием генерал-майора Анненкова. После поражения белых, Римма Виноградова навсегда покинула Россию, перебравшись вместе с анненковцами в Китай.
М. Колосова и генерал Косьмин
Она осела в Харбине и там окончила юридический факультет Харбинского университета. В те годы она начала публиковать свои стихи под псевдонимом Марианна Колосова, которые были очень популярны в эмигрантской среде. Современники называли ее «харбинской Мариной Цветаевой». В тридцатых годах прошлого века один за другим в Харбине и в Шанхае вышли в свет шесть ее поэтических сборников: «Армия песен», «Господи, спаси Россию!», «Не покорюсь!», «На звон мечей», «На боевом посту» и «Медный гул», множество ее стихотворений публиковались в русских эмигрантских изданиях. В Китае Римма Ивановна вышла замуж за бывшего белого офицера А.Н.Покровского, с которым после окончания Второй мировой войны из ставшего коммунистическим Китая перебралась в Латинскую Америку. В конце 1950-х гг. чета Покровских осела в столице Чили. Скончалась Марианна Колосова 6 октября 1964 г. и была похоронена на кладбище в Пуэнте-Альто, пригороде Сантьяго-де-Чили.
В ПУСТЫНЕ
Россия? Ты еще жива?
В цвету черемуховом ты ли?..
Зимой, наверно, на дрова
Мою черемуху срубили…
Мужчины будут по-мужски
Решать мудреную задачу.
А я в цепях немой тоски
Молюсь и жалуюсь, и плачу.
Россия? Ты еще жива?
Ты новой ждешь войны и крови?
На помощь звать? Но где слова?
И есть ли нынче сила в слове?..
Неправда! Ты не умерла,
Хоть и подрублена под корень,
С душой Двуглавого Орла,
Который грозам непокорен!
Ты - вся в огне и вся в цвету,
И ты ни в чем не виновата.
Лелеешь новую мечту -
И громового ждешь раската.
Детьми замученная мать!
И мы обречены судьбою
Тебя любить и понимать,
И плакать горько над тобою.
Какое счастье русским быть!
Какая тяжесть быть им ныне…
В России горько стало жить,
А без России мы… в пустыне.
КАЗАЧАТ РАССТРЕЛЯЛИ
Видно, ты уснула, жалость человечья?!
Почему молчишь ты, не пойму никак.
Знаю, не была ты в эти дни в Трехречье.
Там была жестокость - твой извечный враг.
Ах, беды не чаял беззащитный хутор...
Люди, не молчите - камни закричат!
Там из пулемета расстреляли утром
Милых, круглолицых, бойких казачат...
У Престола Бога, чье подножье свято,
Праведникам - милость, грешникам - гроза,
С жалобой безмолвной встанут казачата...
И Господь заглянет в детские глаза.
Скажет самый младший: "Нас из пулемета
Расстреляли нынче утром на заре".
И всплеснет руками горестными кто-то
На высокой белой облачной горе.
Выйдет бледный мальчик и тихонько спросит:
"Братья-казачата, кто обидел вас?"
Человечья жалость прозвенит в вопросе,
Светом заструится из тоскливых глаз.
Подойдут поближе, в очи ему взглянут -
И узнают сразу. Как же не узнать?!
"Был казачьих войск ты светлым Атаманом
В дни, когда в детей нельзя было стрелять".
И заплачут горько-горько казачата
У Престола Бога, чье подножье свято.
Господи, Ты видишь, вместе с нами плачет
Мученик-Царевич, Атаман Казачий!
БЕГЛЕЦ
Голубели амурские воды
В этот тихий вечерний час.
Он бежал из "страны свободы",
Чтоб свободно вздохнуть хоть раз!
Не убил, не виновен в краже,
И душа чиста у него.
Но страшней пограничной стражи
Во всем мире нет никого.
Черный лес обрисован четко,
Не шелохнется даже лист.
Где-то близко ждет его лодка,
Перевозчик-контрабандист.
Вот уж близко, но бьется сердце...
До свиданья, советский рай!
Ведь не просто лодка, а дверца
Из "страны свободы" в Китай...
Но в кустах запрятанный ловко,
Притаившись кто-то сидел.
И чьей-то угрюмой винтовкой
Был взят беглец на прицел.
И вот здесь... На пороге воли
Обожгло нежданное "стой!"
Захлебнулось сердце от боли
Кровяною волной густой.
Зазвенело в ушах: "Успею!"
Перевел дыханье... Прыжок!
Грянул выстрел! Второй! Скорее!
И упал он лицом в песок...
Не успел. И больше не встанет...
Значит, весело дома жил?
Кто же душу твою изранил?
А потом у границы... добил?
Рассказали амурские воды
Думу мертвых открытых глаз:
- Он бежал из "страны свободы",
Чтоб свободно вздохнуть хоть раз!
БУСЫ
Нанизываю бусы прошлых дней
На черную нитку памяти…
Вспоминать как будто бы и не о чем,
Только, видно, час такой настал…
Молодость моя была не девичья,
По-мужски сурова и проста.
Прошлого кусты чуть-чуть раздвину я,
Вспомню все без жалоб и без слез.
Правда, были ночи соловьиные -
Соловья-то слушать не пришлось.
Не пошутишь шалыми изменами,
В дни, когда кругом тоска и кровь…
Эх, ты, жизнь не девичья, военная!
Фронтовая горькая любовь!
Над страной зарделось знамя алое.
Злоба факел яростный зажгла.
И в глазах любимых увидала я
Гордость полоненного орла.
Коротка расправа с офицерами:
Пуля из ружейного ствола.
Труп его, прикрыв шинелью серою,
Мертвеца вождем я назвала…
С той поры и вспоминать-то не о чем…
Месть зажгла мне очи и уста!
Стала жизнь не женская, не девичья -
По-мужски сурова и проста.
Рассыпьтесь бусы прошлых дней
С разорванной нитки памяти…
ЧЕКИСТ
По ступеням, плесенью покрытым,
Он спускается куда-то вниз.
И в глазах его полузакрытых
Кокаин с безумием сплелись…
Как «помощник смерти», ежедневно
Он от крови человечьей пьян,
И в руке сверкает блеском гневным
Друг его единственный - наган.
По ступеням, плесенью покрытым,
Он идёт, не торопясь, в подвал.
(Кто-то там остался недобитым,
Кто-то смерти жуткой ожидал…)
Заскрипели ржавые засовы!
Дверь молчаньем кованным молчит…
О, по ком-то панихиду снова
Пропоют тюремные ключи!
Он вошёл. В руке клочок бумажки,
Смерть там начертала имена;
Миг предсмертный, роковой и тяжкий…
В камере и жуть… и тишина…
Вызывает смертников по списку.
Голос хриплый режет тишину.
(Кто-то шепчет: «Гибель моя близко,
Наконец от пыток отдохну!»)
И выходят смертники как тени…
Переводят их в другой подвал.
(Кто-то в страхе падал на колени
И чекисту… руки целовал!)
Он стреляет медленно в затылок…
Ночью ему некуда спешить.
Батарею пёструю бутылок
Он и днём сумеет осушить.
Сосчитал. «Сегодня восемнадцать!»
Залит кровью щёгольский сапог,
Будет он над мёртвым издеваться,
Вынимая шелковый платок.
И платком душистым вытрет руки
И сверкая золотом зубов,
Он зевнёт от злобы и от скуки,
Выкрикнет десяток скверных слов.
По ступеням плесенью покрытым
Он наверх по лестнице идёт.
. . . . . . . . . . . . . . .
Если кто остался недобитым,
Завтра ночью он его добьёт!..
ПОНУЖАЙ
Погасла даль. Вечерний крепнущий мороз
Дыханьем смерти овевал сибирский край.
Тянулся лентой безконечною обоз,
И повторялся крик протяжный - «понужай-ай!»
И ехали они… в шинелях, в башлыках…
Смятенье сильных душ! Сплетенье многих воль…
Как передать в моих коротеньких строка́х
Изгнанников тоску и побеждённых боль?
Обида глубока, и в каждом сердце стон,
И в каждом сердце страх кричит: не отставай!
Похолодел наган, и потускнел погон,
И повторялся крик протяжный - «понужай-ай!»
О, страшный путь! Мороз. Байкал. Леса.
А лошади совсем повыбились из сил…
Так трудно доставать им сена и овса:
Военный вихрь сердца крестьян ожесточил.
Без лошади - конец. Без лошади - пропал:
Узлы, домашний скарб, всё из саней бросай!
Идёт за ними враг. И это каждый знал.
И повторялся крик протяжный - «понужай-ай!»
Вот на один момент разрознился обоз:
Упала… Не встаёт… Ну, поднимись, Гнедко́!
Молчит в санях жена. В душе не стало слёз,
И прошлое, как сон, маячит далеко…
Упала… Не встаёт… Смерть глянула в лицо.
И бледный офицер не смотрит на жену.
Когда умру, на небесах перед Творцом
За этот миг врагов я прокляну!!
И он с мольбой смотрел на проезжавших мимо…
И плакали в санях испуганные дети…
На что надеялся? Затравленный… гонимый…
О чём он думал? Бог тому свидетель!
И проезжали все, поспешно отвернувшись…
В степи чуть-чуть завихрился буран.
И бледный офицер, в молчаньи, задохнувшись,
Застывшею рукою выхватил наган!
Два выстрела! Замолкли плачущие дети…
Один в жену… и крик короткий - «ай!»
Себе в висок… Был Бог тому свидетель,
Да страшный крик протяжный - «понужай-ай!»
Марианна Колосова
"Вспомнить, нельзя забыть" макет неизданной книги, с самым полным собранием стихов, любезно предоставленный В.А.Суманосовым скачать
М. Колосова и генерал Косьмин
Она осела в Харбине и там окончила юридический факультет Харбинского университета. В те годы она начала публиковать свои стихи под псевдонимом Марианна Колосова, которые были очень популярны в эмигрантской среде. Современники называли ее «харбинской Мариной Цветаевой». В тридцатых годах прошлого века один за другим в Харбине и в Шанхае вышли в свет шесть ее поэтических сборников: «Армия песен», «Господи, спаси Россию!», «Не покорюсь!», «На звон мечей», «На боевом посту» и «Медный гул», множество ее стихотворений публиковались в русских эмигрантских изданиях. В Китае Римма Ивановна вышла замуж за бывшего белого офицера А.Н.Покровского, с которым после окончания Второй мировой войны из ставшего коммунистическим Китая перебралась в Латинскую Америку. В конце 1950-х гг. чета Покровских осела в столице Чили. Скончалась Марианна Колосова 6 октября 1964 г. и была похоронена на кладбище в Пуэнте-Альто, пригороде Сантьяго-де-Чили.
В ПУСТЫНЕ
Россия? Ты еще жива?
В цвету черемуховом ты ли?..
Зимой, наверно, на дрова
Мою черемуху срубили…
Мужчины будут по-мужски
Решать мудреную задачу.
А я в цепях немой тоски
Молюсь и жалуюсь, и плачу.
Россия? Ты еще жива?
Ты новой ждешь войны и крови?
На помощь звать? Но где слова?
И есть ли нынче сила в слове?..
Неправда! Ты не умерла,
Хоть и подрублена под корень,
С душой Двуглавого Орла,
Который грозам непокорен!
Ты - вся в огне и вся в цвету,
И ты ни в чем не виновата.
Лелеешь новую мечту -
И громового ждешь раската.
Детьми замученная мать!
И мы обречены судьбою
Тебя любить и понимать,
И плакать горько над тобою.
Какое счастье русским быть!
Какая тяжесть быть им ныне…
В России горько стало жить,
А без России мы… в пустыне.
КАЗАЧАТ РАССТРЕЛЯЛИ
Видно, ты уснула, жалость человечья?!
Почему молчишь ты, не пойму никак.
Знаю, не была ты в эти дни в Трехречье.
Там была жестокость - твой извечный враг.
Ах, беды не чаял беззащитный хутор...
Люди, не молчите - камни закричат!
Там из пулемета расстреляли утром
Милых, круглолицых, бойких казачат...
У Престола Бога, чье подножье свято,
Праведникам - милость, грешникам - гроза,
С жалобой безмолвной встанут казачата...
И Господь заглянет в детские глаза.
Скажет самый младший: "Нас из пулемета
Расстреляли нынче утром на заре".
И всплеснет руками горестными кто-то
На высокой белой облачной горе.
Выйдет бледный мальчик и тихонько спросит:
"Братья-казачата, кто обидел вас?"
Человечья жалость прозвенит в вопросе,
Светом заструится из тоскливых глаз.
Подойдут поближе, в очи ему взглянут -
И узнают сразу. Как же не узнать?!
"Был казачьих войск ты светлым Атаманом
В дни, когда в детей нельзя было стрелять".
И заплачут горько-горько казачата
У Престола Бога, чье подножье свято.
Господи, Ты видишь, вместе с нами плачет
Мученик-Царевич, Атаман Казачий!
БЕГЛЕЦ
Голубели амурские воды
В этот тихий вечерний час.
Он бежал из "страны свободы",
Чтоб свободно вздохнуть хоть раз!
Не убил, не виновен в краже,
И душа чиста у него.
Но страшней пограничной стражи
Во всем мире нет никого.
Черный лес обрисован четко,
Не шелохнется даже лист.
Где-то близко ждет его лодка,
Перевозчик-контрабандист.
Вот уж близко, но бьется сердце...
До свиданья, советский рай!
Ведь не просто лодка, а дверца
Из "страны свободы" в Китай...
Но в кустах запрятанный ловко,
Притаившись кто-то сидел.
И чьей-то угрюмой винтовкой
Был взят беглец на прицел.
И вот здесь... На пороге воли
Обожгло нежданное "стой!"
Захлебнулось сердце от боли
Кровяною волной густой.
Зазвенело в ушах: "Успею!"
Перевел дыханье... Прыжок!
Грянул выстрел! Второй! Скорее!
И упал он лицом в песок...
Не успел. И больше не встанет...
Значит, весело дома жил?
Кто же душу твою изранил?
А потом у границы... добил?
Рассказали амурские воды
Думу мертвых открытых глаз:
- Он бежал из "страны свободы",
Чтоб свободно вздохнуть хоть раз!
БУСЫ
Нанизываю бусы прошлых дней
На черную нитку памяти…
Вспоминать как будто бы и не о чем,
Только, видно, час такой настал…
Молодость моя была не девичья,
По-мужски сурова и проста.
Прошлого кусты чуть-чуть раздвину я,
Вспомню все без жалоб и без слез.
Правда, были ночи соловьиные -
Соловья-то слушать не пришлось.
Не пошутишь шалыми изменами,
В дни, когда кругом тоска и кровь…
Эх, ты, жизнь не девичья, военная!
Фронтовая горькая любовь!
Над страной зарделось знамя алое.
Злоба факел яростный зажгла.
И в глазах любимых увидала я
Гордость полоненного орла.
Коротка расправа с офицерами:
Пуля из ружейного ствола.
Труп его, прикрыв шинелью серою,
Мертвеца вождем я назвала…
С той поры и вспоминать-то не о чем…
Месть зажгла мне очи и уста!
Стала жизнь не женская, не девичья -
По-мужски сурова и проста.
Рассыпьтесь бусы прошлых дней
С разорванной нитки памяти…
ЧЕКИСТ
По ступеням, плесенью покрытым,
Он спускается куда-то вниз.
И в глазах его полузакрытых
Кокаин с безумием сплелись…
Как «помощник смерти», ежедневно
Он от крови человечьей пьян,
И в руке сверкает блеском гневным
Друг его единственный - наган.
По ступеням, плесенью покрытым,
Он идёт, не торопясь, в подвал.
(Кто-то там остался недобитым,
Кто-то смерти жуткой ожидал…)
Заскрипели ржавые засовы!
Дверь молчаньем кованным молчит…
О, по ком-то панихиду снова
Пропоют тюремные ключи!
Он вошёл. В руке клочок бумажки,
Смерть там начертала имена;
Миг предсмертный, роковой и тяжкий…
В камере и жуть… и тишина…
Вызывает смертников по списку.
Голос хриплый режет тишину.
(Кто-то шепчет: «Гибель моя близко,
Наконец от пыток отдохну!»)
И выходят смертники как тени…
Переводят их в другой подвал.
(Кто-то в страхе падал на колени
И чекисту… руки целовал!)
Он стреляет медленно в затылок…
Ночью ему некуда спешить.
Батарею пёструю бутылок
Он и днём сумеет осушить.
Сосчитал. «Сегодня восемнадцать!»
Залит кровью щёгольский сапог,
Будет он над мёртвым издеваться,
Вынимая шелковый платок.
И платком душистым вытрет руки
И сверкая золотом зубов,
Он зевнёт от злобы и от скуки,
Выкрикнет десяток скверных слов.
По ступеням плесенью покрытым
Он наверх по лестнице идёт.
. . . . . . . . . . . . . . .
Если кто остался недобитым,
Завтра ночью он его добьёт!..
ПОНУЖАЙ
Погасла даль. Вечерний крепнущий мороз
Дыханьем смерти овевал сибирский край.
Тянулся лентой безконечною обоз,
И повторялся крик протяжный - «понужай-ай!»
И ехали они… в шинелях, в башлыках…
Смятенье сильных душ! Сплетенье многих воль…
Как передать в моих коротеньких строка́х
Изгнанников тоску и побеждённых боль?
Обида глубока, и в каждом сердце стон,
И в каждом сердце страх кричит: не отставай!
Похолодел наган, и потускнел погон,
И повторялся крик протяжный - «понужай-ай!»
О, страшный путь! Мороз. Байкал. Леса.
А лошади совсем повыбились из сил…
Так трудно доставать им сена и овса:
Военный вихрь сердца крестьян ожесточил.
Без лошади - конец. Без лошади - пропал:
Узлы, домашний скарб, всё из саней бросай!
Идёт за ними враг. И это каждый знал.
И повторялся крик протяжный - «понужай-ай!»
Вот на один момент разрознился обоз:
Упала… Не встаёт… Ну, поднимись, Гнедко́!
Молчит в санях жена. В душе не стало слёз,
И прошлое, как сон, маячит далеко…
Упала… Не встаёт… Смерть глянула в лицо.
И бледный офицер не смотрит на жену.
Когда умру, на небесах перед Творцом
За этот миг врагов я прокляну!!
И он с мольбой смотрел на проезжавших мимо…
И плакали в санях испуганные дети…
На что надеялся? Затравленный… гонимый…
О чём он думал? Бог тому свидетель!
И проезжали все, поспешно отвернувшись…
В степи чуть-чуть завихрился буран.
И бледный офицер, в молчаньи, задохнувшись,
Застывшею рукою выхватил наган!
Два выстрела! Замолкли плачущие дети…
Один в жену… и крик короткий - «ай!»
Себе в висок… Был Бог тому свидетель,
Да страшный крик протяжный - «понужай-ай!»
Марианна Колосова
"Вспомнить, нельзя забыть" макет неизданной книги, с самым полным собранием стихов, любезно предоставленный В.А.Суманосовым скачать