Метро.Питер. Исповедь сестры Кристины Чиж
"Брат Полоз!
Я никогда еще не приходила к тебе с исповедью на устах и уже больше никогда не приду. Через час мы уйдем умирать, а пока я расскажу, как я жила, как мы жили и выживали, напишу тебе то, что ты никогда не сможешь прочесть.
Я плохо помню свое детство, ведь я родилась уже здесь, в метро, и не видела ничего, кроме сумерек, темноты и Тьмы, которой все мы так боялись. Но я ясно вижу ваши лица: строгое, дряхлое лицо Наставника, усталого, вечно угрюмого Андрей Андреича и твое, невозмутимое, уверенное и спокойное. Всю жизнь вы оставались рядом со мной, и мне никогда не было страшно. Я знала, что мое предназначение заключалось в постоянном служении нашему Богу и людям, которых он объединил вокруг своего имени. Мы несли всем страждущим волю и слово Божие, не зная устали молились, чтобы души наших братьев по вере смогли обрести покой и никогда не знать ужаса и отчаяния.
Ты, наверное, не поверишь, но я знала, что это конец, что Тьма придет и поглотит нас. Уже несколько месяцев ни во сне, ни наяву меня не оставляли видения, ужасные кошмары-призраки, которые носились в метро, стеная и вопя, мне слышались погребальные хоры и проклятия. Но я верила и надеялась на спасение, поэтому никогда не уставала молиться за всех жителей станции.
Но наша вера была слаба. В первый раз Призрачные не осмелились зайти в храм, сила молитвы изгнала их со станции. Но они вернулись, а в храме, нашем убежище не было никого, кроме тебя. Зловещая тишина и холод крались по коридорам, на позвоночнике у меня выступил пот от страха перед собственным бессилием: вне храма я не могу защитить всех наших братьев. Послышалась печальная музыка и плач ребенка. Оно близко, оно рядом, холодом дышит мне в спину. Шепотом я начала молитву:
"Волею Твоею, сошедшие в чертоги земные от гнева твоего,"
рядом слышу твой уверенный, лишенный страха голос. Призраки приближаются, беженцы, на чьих лицах гримасы отчаянья, бегут в храм и подчиняются твоему приказу "Беритесь за руки и повторяйте!"
"Храним законы твои и надзираем над чадами твоими, смиренные пастыри, хранители рода людского,"
мой голос становится громче, я знаю, мы изгоним зло из священной обители. Я верю, Господи, помоги нам защитить этих людей. Но Тьма еще не отступает.
"Одевши железо и вечным огнем пылающие,"
и вот я уже почти кричу, и за мной кричат все эти несчастные, как я, ищущие спасения. Тьма остановилась за дверьми храма.
"Патроны в обойме твоей к воле твоей готовые!"
Я отчаянно кричу, я знаю, нужно лишь верить, и Бог не оставит своих чад. И вдруг я слышу, что здесь, рядом, за стеной, где расположен наш техотдел, подхватили чтение и начали молиться вместе с нами. По всей станции каждый повторял молитву!
"Сгореть во славу твою и, став продолжением перста твоего,"
Вся станция молилась и верила! И вот холод отступает, Тьма сворачивается черным клубком и, шипя, уползает в тоннели. Больше не слышно ни музыки, ни детского плача. Господи, мы победили!
"Вершить суд во имя твое, Господи!"
Мы завершили чтение молитвы все вместе, и Призраки ушли, унеслись в черные глубины, и я видела покой и надежду в глазах верующих! Господи, одари своим миром нас.
Да, сегодня Тьма отступила, оставила нас в покое, но я знала, что очень скоро она вернется, она не оставит нас. Она - предупреждение, которое предназначено только для меня, и не будет мне покоя до тех пор, пока не исполню то, что должно. Она скоро придет за мной вновь, и я знаю, что это принесет новые видения, еще более чудовищные, страшные, гибельные. Но я знаю, брат мой, ты не позволишь слову Божьему смолкнуть в нашем убежище, ты продолжишь читать вместо меня, и мы снова одержим победу. Ты подашь мне руку, я поднимусь с колен, голоса Призрачных уйдут, а мы продолжим наше дело, которое поможет нам выжить.
Наступает новый день, и впереди много работы. Каждый день в храм приходят каяться грешники, чьи судьбы тяжелы, темны, как сама жизнь в метро, и запутаны, но они видят во мне подругу, сестру и утешителя, а я читаю в их душах грядущий конец. Я внимательно слушаю и наставляю каждого, стараюсь судить мудро и справедливо, как наш Наставник, быть строгой, не прощать грехов, но прощать грешников. Когда к нам пришел тот человек, торговец отравой, которая губит и разлагает метро, эта заблудшая душа, я впервые не знала, что делать, как мне поступить. Простить его? Отдать на смерть? Судить и все равно отдать на смерть? Господи, пошли ему прощение и легкую смерть. Мы поступили по закону своей веры и предложили ему искупить свой грех и оказать нам помощь в поисках священных книг, когда-то утерянных. Он ушел, и с тех пор его я больше не видела. Прости мне этот грех, брат мой.
Память моя постепенно стирается, ничего не могу уловить, кроме того, что сейчас мы все погибнем. Мутанты врываются в нашу локацию и уничтожают все. Я слышу взрывы, стрельбу, жуткие крики раненых и умирающих, осколки гранат и стекол бьют меня в лицо, а я неподвижно стою у алтаря и молчу. Все, больше нет спасения. Я вижу тебя у двери с автоматом, я знаю, ты избранный, сейчас тебя не тронет Тьма. Слышу рев, животный дикий рев вперемешку с человеческими предсметрными хрипами, Господи, за что ты оставил нас и позволил погибнуть своему ковчегу? Я не верю в это, Боже, этого не может быть.
Чудовища уходят, уволакивая с собой трупы наших несчастных братьев. Они уходят, и я слышу, как ты говоришь: "Сестра, больше ничего не будет. Мы погибли". Брат Полоз, но как мы погибли? Мы же живые, стоим друг напротив друга, произносим слова, дышим, чувствуем. Господи, почему ты оставил нас в живых, какой грех на нас. Но Он молчит и больше не ответит нам. Остается только одно: спуститься в тоннели или выйти на поверхность, потому что нам без разницы, как мы будем умирать. Мы потеряли все. Веру, Богу, наших братьев и сестер, станцию, все. И мы выходим на поверхность, устав скитаться по пустынным серым катакомбам.
Я никогда не видела ни солнца, ни деревьев, ни травы, ни цветов. Я родилась в метро. Я не знала ничего другого, кроме метро. Опустилась, сорвала зеленый прутик с фиолетовым шариком-наконечником. Кажется, ты сказал, что это и есть цветок. Мы медленно поднимаемся. Через 15 минут наступит смерть от радиации, но ты будешь рядом, и твое лицо будет как всегда спокойным и невозмутимым. Я слышу, как ты говоришь про солнце и воздух, но я не слушаю. Я вижу, как ты постарел, и слезы сами собой потекли из моих глаз. Ничего, брат мой, скоро все это закончится. Но наши грехи не отпускают наши духи на небеса: за спиной я слышу зубовный скрежет, рык, рев, быстрый бег, я пытаюсь обернуться, но в в бок мне впиваются острые ядовитые когти, и я чувствую, как медленно поступает и растекается яд. "Это оно," - о нет, брат мой, еще не все, Господь не простит нам, что мы погубили станцию, приют его избранников. Нас приводят в чувство и волокут в зловонную канализацию - убежище монстров - и запирают нас в клетку, как диких зверей. Брат Полоз, я слышу, как ты страдаешь от ран и радиации, но я больше не могу ничего сделать, у нас больше нет силы. Господи, пошли нам скорую смерть, дай нам искупить наш грех. Я не в силах смотреть на твое лицо. Постоянно слышен лязг оружия, крики, хохот, вой, рев этих мерзких чудовищ, и вот они наконец пришли за нами. Но что это? Они говорят на языке людей. Я уже ничего не понимаю, мой разум затемнен, и я желаю только одного - смерти. Выродки предлагают покориться их божеству. "Никогда, исчадие тьмы и скверны!" - мы кричим им в лицо проклятие и отказывается выходить.
Они будут насмехаться над нашим ничтожеством и бессилием, их предводитель зайдет в клетку и будет мучить тебя, пытать и заживо резать на части. Он отрежет тебе ухо, и оно упадет мне на колени. Боже, пошли моему брату быструю смерть, прости нам наш грех! Мне отрубят левую кисть, выволокут из темницы и бросят на алтарь их мрачного божества. Но ты не покоришься, и они будут грызть тебя, избивать, пинать и медленно убивать, но ты не сдашься. Я буду слышать твой крик, слышать агонию. Я потеряю рассудок и буду молиться только о скорой и легкой смерти для тебя. Они добьют тебя, но ты будешь лежать и хрипеть, но все еще останешься жив. Они начнут бросаться на меня и кричать, что я стану продолжением их мерзкого рода, но ты этого не допустишь. Я упаду лицом на твою руку, лишенную пальцев, но для тебя нескольких секунд будет достаточно, чтобы подарить мне освобождение. Ты вырвешь мне гортань и подаришь мне смерть. Спасибо, брат. Ты спас меня. И знаешь, я ни о чем не жалею, кроме того, что не смогла защитить станцию и, пожалуй, жаль еще, что этот проклятый алтарь не взорвался вместе с нашей смертью.
А еще ты услышишь, как с душой моей в небеса отойдут и слова нашей молитвы:
Сгореть во славу твою и, став продолжением перста твоего,
Вершить суд во имя твое,
Господи.
Прости меня, брат мой.
Вот и вся исповедь сестры Кристины Чиж,
матери-настоятельницы погибшей станции метро Пионерская".
Я никогда еще не приходила к тебе с исповедью на устах и уже больше никогда не приду. Через час мы уйдем умирать, а пока я расскажу, как я жила, как мы жили и выживали, напишу тебе то, что ты никогда не сможешь прочесть.
Я плохо помню свое детство, ведь я родилась уже здесь, в метро, и не видела ничего, кроме сумерек, темноты и Тьмы, которой все мы так боялись. Но я ясно вижу ваши лица: строгое, дряхлое лицо Наставника, усталого, вечно угрюмого Андрей Андреича и твое, невозмутимое, уверенное и спокойное. Всю жизнь вы оставались рядом со мной, и мне никогда не было страшно. Я знала, что мое предназначение заключалось в постоянном служении нашему Богу и людям, которых он объединил вокруг своего имени. Мы несли всем страждущим волю и слово Божие, не зная устали молились, чтобы души наших братьев по вере смогли обрести покой и никогда не знать ужаса и отчаяния.
Ты, наверное, не поверишь, но я знала, что это конец, что Тьма придет и поглотит нас. Уже несколько месяцев ни во сне, ни наяву меня не оставляли видения, ужасные кошмары-призраки, которые носились в метро, стеная и вопя, мне слышались погребальные хоры и проклятия. Но я верила и надеялась на спасение, поэтому никогда не уставала молиться за всех жителей станции.
Но наша вера была слаба. В первый раз Призрачные не осмелились зайти в храм, сила молитвы изгнала их со станции. Но они вернулись, а в храме, нашем убежище не было никого, кроме тебя. Зловещая тишина и холод крались по коридорам, на позвоночнике у меня выступил пот от страха перед собственным бессилием: вне храма я не могу защитить всех наших братьев. Послышалась печальная музыка и плач ребенка. Оно близко, оно рядом, холодом дышит мне в спину. Шепотом я начала молитву:
"Волею Твоею, сошедшие в чертоги земные от гнева твоего,"
рядом слышу твой уверенный, лишенный страха голос. Призраки приближаются, беженцы, на чьих лицах гримасы отчаянья, бегут в храм и подчиняются твоему приказу "Беритесь за руки и повторяйте!"
"Храним законы твои и надзираем над чадами твоими, смиренные пастыри, хранители рода людского,"
мой голос становится громче, я знаю, мы изгоним зло из священной обители. Я верю, Господи, помоги нам защитить этих людей. Но Тьма еще не отступает.
"Одевши железо и вечным огнем пылающие,"
и вот я уже почти кричу, и за мной кричат все эти несчастные, как я, ищущие спасения. Тьма остановилась за дверьми храма.
"Патроны в обойме твоей к воле твоей готовые!"
Я отчаянно кричу, я знаю, нужно лишь верить, и Бог не оставит своих чад. И вдруг я слышу, что здесь, рядом, за стеной, где расположен наш техотдел, подхватили чтение и начали молиться вместе с нами. По всей станции каждый повторял молитву!
"Сгореть во славу твою и, став продолжением перста твоего,"
Вся станция молилась и верила! И вот холод отступает, Тьма сворачивается черным клубком и, шипя, уползает в тоннели. Больше не слышно ни музыки, ни детского плача. Господи, мы победили!
"Вершить суд во имя твое, Господи!"
Мы завершили чтение молитвы все вместе, и Призраки ушли, унеслись в черные глубины, и я видела покой и надежду в глазах верующих! Господи, одари своим миром нас.
Да, сегодня Тьма отступила, оставила нас в покое, но я знала, что очень скоро она вернется, она не оставит нас. Она - предупреждение, которое предназначено только для меня, и не будет мне покоя до тех пор, пока не исполню то, что должно. Она скоро придет за мной вновь, и я знаю, что это принесет новые видения, еще более чудовищные, страшные, гибельные. Но я знаю, брат мой, ты не позволишь слову Божьему смолкнуть в нашем убежище, ты продолжишь читать вместо меня, и мы снова одержим победу. Ты подашь мне руку, я поднимусь с колен, голоса Призрачных уйдут, а мы продолжим наше дело, которое поможет нам выжить.
Наступает новый день, и впереди много работы. Каждый день в храм приходят каяться грешники, чьи судьбы тяжелы, темны, как сама жизнь в метро, и запутаны, но они видят во мне подругу, сестру и утешителя, а я читаю в их душах грядущий конец. Я внимательно слушаю и наставляю каждого, стараюсь судить мудро и справедливо, как наш Наставник, быть строгой, не прощать грехов, но прощать грешников. Когда к нам пришел тот человек, торговец отравой, которая губит и разлагает метро, эта заблудшая душа, я впервые не знала, что делать, как мне поступить. Простить его? Отдать на смерть? Судить и все равно отдать на смерть? Господи, пошли ему прощение и легкую смерть. Мы поступили по закону своей веры и предложили ему искупить свой грех и оказать нам помощь в поисках священных книг, когда-то утерянных. Он ушел, и с тех пор его я больше не видела. Прости мне этот грех, брат мой.
Память моя постепенно стирается, ничего не могу уловить, кроме того, что сейчас мы все погибнем. Мутанты врываются в нашу локацию и уничтожают все. Я слышу взрывы, стрельбу, жуткие крики раненых и умирающих, осколки гранат и стекол бьют меня в лицо, а я неподвижно стою у алтаря и молчу. Все, больше нет спасения. Я вижу тебя у двери с автоматом, я знаю, ты избранный, сейчас тебя не тронет Тьма. Слышу рев, животный дикий рев вперемешку с человеческими предсметрными хрипами, Господи, за что ты оставил нас и позволил погибнуть своему ковчегу? Я не верю в это, Боже, этого не может быть.
Чудовища уходят, уволакивая с собой трупы наших несчастных братьев. Они уходят, и я слышу, как ты говоришь: "Сестра, больше ничего не будет. Мы погибли". Брат Полоз, но как мы погибли? Мы же живые, стоим друг напротив друга, произносим слова, дышим, чувствуем. Господи, почему ты оставил нас в живых, какой грех на нас. Но Он молчит и больше не ответит нам. Остается только одно: спуститься в тоннели или выйти на поверхность, потому что нам без разницы, как мы будем умирать. Мы потеряли все. Веру, Богу, наших братьев и сестер, станцию, все. И мы выходим на поверхность, устав скитаться по пустынным серым катакомбам.
Я никогда не видела ни солнца, ни деревьев, ни травы, ни цветов. Я родилась в метро. Я не знала ничего другого, кроме метро. Опустилась, сорвала зеленый прутик с фиолетовым шариком-наконечником. Кажется, ты сказал, что это и есть цветок. Мы медленно поднимаемся. Через 15 минут наступит смерть от радиации, но ты будешь рядом, и твое лицо будет как всегда спокойным и невозмутимым. Я слышу, как ты говоришь про солнце и воздух, но я не слушаю. Я вижу, как ты постарел, и слезы сами собой потекли из моих глаз. Ничего, брат мой, скоро все это закончится. Но наши грехи не отпускают наши духи на небеса: за спиной я слышу зубовный скрежет, рык, рев, быстрый бег, я пытаюсь обернуться, но в в бок мне впиваются острые ядовитые когти, и я чувствую, как медленно поступает и растекается яд. "Это оно," - о нет, брат мой, еще не все, Господь не простит нам, что мы погубили станцию, приют его избранников. Нас приводят в чувство и волокут в зловонную канализацию - убежище монстров - и запирают нас в клетку, как диких зверей. Брат Полоз, я слышу, как ты страдаешь от ран и радиации, но я больше не могу ничего сделать, у нас больше нет силы. Господи, пошли нам скорую смерть, дай нам искупить наш грех. Я не в силах смотреть на твое лицо. Постоянно слышен лязг оружия, крики, хохот, вой, рев этих мерзких чудовищ, и вот они наконец пришли за нами. Но что это? Они говорят на языке людей. Я уже ничего не понимаю, мой разум затемнен, и я желаю только одного - смерти. Выродки предлагают покориться их божеству. "Никогда, исчадие тьмы и скверны!" - мы кричим им в лицо проклятие и отказывается выходить.
Они будут насмехаться над нашим ничтожеством и бессилием, их предводитель зайдет в клетку и будет мучить тебя, пытать и заживо резать на части. Он отрежет тебе ухо, и оно упадет мне на колени. Боже, пошли моему брату быструю смерть, прости нам наш грех! Мне отрубят левую кисть, выволокут из темницы и бросят на алтарь их мрачного божества. Но ты не покоришься, и они будут грызть тебя, избивать, пинать и медленно убивать, но ты не сдашься. Я буду слышать твой крик, слышать агонию. Я потеряю рассудок и буду молиться только о скорой и легкой смерти для тебя. Они добьют тебя, но ты будешь лежать и хрипеть, но все еще останешься жив. Они начнут бросаться на меня и кричать, что я стану продолжением их мерзкого рода, но ты этого не допустишь. Я упаду лицом на твою руку, лишенную пальцев, но для тебя нескольких секунд будет достаточно, чтобы подарить мне освобождение. Ты вырвешь мне гортань и подаришь мне смерть. Спасибо, брат. Ты спас меня. И знаешь, я ни о чем не жалею, кроме того, что не смогла защитить станцию и, пожалуй, жаль еще, что этот проклятый алтарь не взорвался вместе с нашей смертью.
А еще ты услышишь, как с душой моей в небеса отойдут и слова нашей молитвы:
Сгореть во славу твою и, став продолжением перста твоего,
Вершить суд во имя твое,
Господи.
Прости меня, брат мой.
Вот и вся исповедь сестры Кристины Чиж,
матери-настоятельницы погибшей станции метро Пионерская".