Виконт де Бражелон, или...
В продолжение мушкетёрской темы, захватившей меня с осени, когда я сперва сходил в кино на новый фильм "Три мушкетёра", затем посмотрел его полную сериальную версию, после чего взялся перечитывать трилогию Дюма, по ходу пересматривая советские фильмы по мотивам, - и вот только сейчас закончил "Виконта де Бражелона", а теперь думаю, смотреть ли "Тайну королевы Анны" (этот фильм меня как-то миновал в своё время)... Вот что я хочу я сказать про последний роман: а ведь - тысяча чертей! - читателям середины XIX века были вполне знакомы те переживания, что сегодня щекочут нервы поклонникам творчества Джорджа Мартина. Александр Дюма-отец написал огромную эпопею (в одном только третьем романе, о котором речь, - 85 авторских листов текста, или около 3,5 миллионов символов), заставил массового читателя - а читали его тогда и стар, и млад, и английский денди, и русский студент, и фламандский пейзанин - прожить со своими героями целую жизнь, а затем планомерно этих героев и вполне милых проходных персонажей убил, разорил, обесчестил, поверг в пучины отчаяния, так или иначе сделал жертвами. Изрядно обидел читателей. Наверное, есть такая разновидность книгочейского фана, когда автор то и дело вышибает тебя из комфортного пространства, роняет на землю, сажает в лужу, выгоняет на мороз - а тебе это почему-то нравится.
"Во мраке глубокой ямы он увидел ещё не успевшие потускнеть глаза своего друга, которому поднятый на мгновение груз позволил свободно вздохнуть. Тотчас же оба бретонца взялись за лом. К ним присоединился и Арамис, и их усилия были направлены не на то, чтобы поднять эту глыбу, но на то, чтобы удержать её хотя бы в том положении, которое ей придал Арамис. Всё, однако, было напрасно. С криком отчаяния, медленно уступая непосильной для них тяжести, они не смогли удержать скалу, и она легла на прежнее место. Портос, видя всю бесплодность этой борьбы, насмешливо проговорил последние в своей жизни слова..."
Чёрт возьми, я, перечитывая все эти сцены гибели и торжествующей несправедливости, очень живо представлял себе тысячи тогдашних обывателей, рыдающих, возмущённых, скрипящих зубами, - но с нетерпением ждущих следующего номера Le Siècle с очередной напечатанной главкой. Ничто не ново.
"Зима близко..."
"Во мраке глубокой ямы он увидел ещё не успевшие потускнеть глаза своего друга, которому поднятый на мгновение груз позволил свободно вздохнуть. Тотчас же оба бретонца взялись за лом. К ним присоединился и Арамис, и их усилия были направлены не на то, чтобы поднять эту глыбу, но на то, чтобы удержать её хотя бы в том положении, которое ей придал Арамис. Всё, однако, было напрасно. С криком отчаяния, медленно уступая непосильной для них тяжести, они не смогли удержать скалу, и она легла на прежнее место. Портос, видя всю бесплодность этой борьбы, насмешливо проговорил последние в своей жизни слова..."
Чёрт возьми, я, перечитывая все эти сцены гибели и торжествующей несправедливости, очень живо представлял себе тысячи тогдашних обывателей, рыдающих, возмущённых, скрипящих зубами, - но с нетерпением ждущих следующего номера Le Siècle с очередной напечатанной главкой. Ничто не ново.
"Зима близко..."