Как я агитировал за депутатов
Так вышло, что в то юное и смутное время ничем более интеллектуальным, чем тайский бокс, я не занимался.
Зато занимался, надо сказать, на совесть, стараясь компенсировать мускульными усилиями недостаток умственной нагрузки.
Почетным президентом нашего уважаемого клуба был один бандит. Другими словами - честный бизнесмен. И вот однажды этот прекрасный человек решил стать депутатом, что с одной стороны похвально и даже почетно, а с другой - совершенно лишает ментов возможности продолжать свое гнусное преследование и безпочвенные обвинения.
Для тех, кто ни разу меня не видел, коротко поясню: я двухметровый громила с длинными руками и ублюдочной физиономиеЙ, способной напугать даже при свете солнца.
Для тех, кто видел, отмечу только, что несмотря на кажущуюся тщедушность, в неверном свете уличных фонарей я таки мог внушить определенные опасения - благодаря принятой в клубе стрижке "чтобы нельзя было ухватить", разбитым кулакам и обязательной парой ссадин на лице.
Нас было восемь. Мы были трезвы, но порядком задолбаны тренировками. Оттого немного щурились, часто разминали шею, резко двигались и по-дурацки смеялись. Мы были в турецких чебурашковых куртках с поднятыми воротниками и спортивных штанах. Мы раздавали агит-плакатики. В полдвенадцатого ночи.
Отчего-то в этот поздней час мы все еще не разбрелись по нашим студенческим общагам, а выбросить стопку плакатов в урну нам не позволял нездоровый юношеский азарт. Шли плотной толпой перекрывая неширокий тротуар в районе Восточных кварталов. Людей встречали молча, не вынимая рук из карманов. Люди шарахались в сторону, но поняв, что отступать некуда, понимающе замирали на месте. Мы вежливо здоровались, как воспитанные люди отмечая , что вечер тих и прохладен. Люди отчего-то сжимались и затравлено оглядывались. Мы просили прощения за беспокойство и вручали прохожим листовку, предлагая ознакомится с программой нашего кандидата. И знаете - прохожие очень радовались. Нет, правда! Они вдруг совершенно преображались, живо интересовались программой, иногда просили еще листовок и долго благодарили, обещая непременно проголосовать за столь уважаемого бизнесмена. Мы всегда расставались практически друзьями.
Даже те, кого приходилось в итоге долго догонять по грязным улочкам, услышав предложение ознакомиться с листовкой, сразу менялись. Многие смеялись - немного нервно. Руками - отчего-то слегка дрожащими - жадно сгребали листовки и удалялись,желая нам здоровья и всяческих успехов. Они еще что-то бормотали себе под нос, но мы уже спешили к новым согражданам, спеша обрадовать и их, вручив яркие красивые плакатики.
В ту ночь мы раздали пачку листовок очень быстро и в приподнятом настроении пошли по домам. А вот голосовал ли кто-то за нашего уважаемого бандита - мы не знаем. Не интересовались, ввиду полной аполитичности. Но сам процесс пи-ара нам очень понравился. В конце концов, работа с людьми есть работа с людьми. И главное, как я понял - это вежливость.
Зато занимался, надо сказать, на совесть, стараясь компенсировать мускульными усилиями недостаток умственной нагрузки.
Почетным президентом нашего уважаемого клуба был один бандит. Другими словами - честный бизнесмен. И вот однажды этот прекрасный человек решил стать депутатом, что с одной стороны похвально и даже почетно, а с другой - совершенно лишает ментов возможности продолжать свое гнусное преследование и безпочвенные обвинения.
Для тех, кто ни разу меня не видел, коротко поясню: я двухметровый громила с длинными руками и ублюдочной физиономиеЙ, способной напугать даже при свете солнца.
Для тех, кто видел, отмечу только, что несмотря на кажущуюся тщедушность, в неверном свете уличных фонарей я таки мог внушить определенные опасения - благодаря принятой в клубе стрижке "чтобы нельзя было ухватить", разбитым кулакам и обязательной парой ссадин на лице.
Нас было восемь. Мы были трезвы, но порядком задолбаны тренировками. Оттого немного щурились, часто разминали шею, резко двигались и по-дурацки смеялись. Мы были в турецких чебурашковых куртках с поднятыми воротниками и спортивных штанах. Мы раздавали агит-плакатики. В полдвенадцатого ночи.
Отчего-то в этот поздней час мы все еще не разбрелись по нашим студенческим общагам, а выбросить стопку плакатов в урну нам не позволял нездоровый юношеский азарт. Шли плотной толпой перекрывая неширокий тротуар в районе Восточных кварталов. Людей встречали молча, не вынимая рук из карманов. Люди шарахались в сторону, но поняв, что отступать некуда, понимающе замирали на месте. Мы вежливо здоровались, как воспитанные люди отмечая , что вечер тих и прохладен. Люди отчего-то сжимались и затравлено оглядывались. Мы просили прощения за беспокойство и вручали прохожим листовку, предлагая ознакомится с программой нашего кандидата. И знаете - прохожие очень радовались. Нет, правда! Они вдруг совершенно преображались, живо интересовались программой, иногда просили еще листовок и долго благодарили, обещая непременно проголосовать за столь уважаемого бизнесмена. Мы всегда расставались практически друзьями.
Даже те, кого приходилось в итоге долго догонять по грязным улочкам, услышав предложение ознакомиться с листовкой, сразу менялись. Многие смеялись - немного нервно. Руками - отчего-то слегка дрожащими - жадно сгребали листовки и удалялись,желая нам здоровья и всяческих успехов. Они еще что-то бормотали себе под нос, но мы уже спешили к новым согражданам, спеша обрадовать и их, вручив яркие красивые плакатики.
В ту ночь мы раздали пачку листовок очень быстро и в приподнятом настроении пошли по домам. А вот голосовал ли кто-то за нашего уважаемого бандита - мы не знаем. Не интересовались, ввиду полной аполитичности. Но сам процесс пи-ара нам очень понравился. В конце концов, работа с людьми есть работа с людьми. И главное, как я понял - это вежливость.