Ностальгически - COVID'осные размышлизмы......
Сам то я родился на Новом Арбате в роддоме № 7 им. Грауэрмана в г. Москве. Да-да, тогда это ещё была Москва. По мере моего старения она становилась то Батуринском, то Нерезиновкой.... Сегодня это Собянинск, а жизнь всё никак не кончается..... Однако, не долго я наслаждался высоким званием москвАча и положенными этому званию привилегиями:
,,
「Картинка кликабельна и находится здесь с разрешения автора」
,,
「Картинка кликабельна и находится здесь с разрешения автора」По побольшому счёту, даже ни одному заМКАДышу как следует на плешь не поплевал. А всё потому, что Родина доверила мне ответсвеннейшее задание и направила смотрящим на "приют убогого чухонца"©. Предвосхищая бомбический разрыв пуканов у всех тех, кому толерастия непереносимо давит на прямую кишку, у всех жертв ЕГЭ и удалённого образования, докладываю: это цитата из Александра "Наше Фсё" Сергеича. Если вы аид ехидный, если как чего обидно, то выпиливайте ай да сукина сына из расейских библиотек и школьной программы (если, конечно, он ещё до сих пор там). Тогда и по сей день центровым поселением в том приюте был и остаётся г. Та-а-аллли-и-иnnn. Заселился я в коммуналку по улице Суур Патарей (Suur-Patarei) - Большие Батареи:
В смысле, артиллерийские батареи, которые во время ВОВ были здесь развёрнуты и не подпускали вражеские корабли к берегам Родины. Коммуналка как коммуналка, кого в те годы можно было коммуналкой удивить и уж тем более напугать. Но сам дом был решён в стиле авангардизЬма. У всех комнаты прямоугольные, ну на крайняк квадратные, а у меня одна из стен в большой комнате была полукруглой:
Я по центру.А в маленькой комнате вместо окна был иллюминатор. ИЧСХ дом этот сохранился вместе с полукруглым выступом и иллюминатором:
При мне эсты внешне вели себя вполне пристойно, хотя и не скрывали кукишей в карманах. В присутственных местах демонстративно размовляли на местных диалектах и вожделенно поджидали, когда по их душу приплывёт белый пароход. Годы спустя я с большим удивлением узнал, что советский почтовый ящик штатно комплектуется советским же гербом. В приютско-чухонском периоде моей жизни я наблюдал только два отверстия по месту его крепления ибо эсту руки даны не для скуки:
Ещё немного немых свидетельств моего деятельного служения на благо:
「Картинка кликабельна」
「Картинка кликабельна」
На этом ролике меня значительно меньше, зато вначале, среди многих прочих, засветились Премьер-министр Японии Эйсаку Сато ( 佐藤 榮作) и Чрезвычайный и Полномочный Посол СССР в Японии с 1962 по 1967 годы Владимир Михайлович Виноградов.
Но однажды я был отозван Центром с Балтийских берегов и тормоза, оставленные без должного присмотра, в натуре слетели с тормозов:
「Картинка кликабельна и находится здесь с разрешения автора」
К моему счастью всего этого я уже не видел. Но есть достойные люди, которые ведут скорбную летопись чухонского падения. Один из них Ыыху Ибенпалу с радио "Ыыху Москвы". С удовольствием передаю ему слово:
Пишу я с горестью в тетради,
О днях безудержной тоски,
Скучаю я, скучают бляди,
Что рвали сердце мне в куски
Я гречу жру, смотрю порнуху
И двадцать пятый сериал,
Друган, что носит бормотуху,
Нытьём весь мозг мне заебал.
За стенкой бабушка чихнула,
Попав под сказочный замес,
Сосед из горного аула,
Кричит: старух, тебе пистес.
Над головою скачут детки,
Собака лаёт, кот орёт,
Ворона наебнулась с ветки
Увидев как народец прёт
А я вот снова наливаю,
Рукой дрожащей сжав флакон,
Товарищи, я умоляю,
Введите, блядь, сухой закон!
В людьми забытых ебенях,
Набухнут почки на ветвях,
Ежи проснутся с барсуками,
Зашелестит травы сатин.
Но этот блядский карантин,
Нас жёстко придавил к диванам.
Один следил за гибким станом,
Бесплатно заимев Порнхаб,
И дам рельефных вожделея,
И показав насколько слаб,
Ушёл в разврат на удалёнке.
Проломлен лёд пороков тонкий,
И чернотой душа клокочет,
А он приличия презрев,
И очень резко озверев,
Лишь пьёт и увлечённо дрочит.
Чтоб как бордельная лошадка,
Себя растратить без остатка...
Сегодня, в эпоху информационных цунами, инфа как залетает в бошки контингенту, так и вылетает оттуда не задерживаясь. Поэтому здесь необходимо напомнить некоторые события, что бы был понятен контекст:
Хожу нестриженный, небритый,
Не сдать в химчистку мне пиджак,
Мои родные содомиты,
Не собираются в Жан-Жак.
Где распивали мы просекко,
Под восхитительный сибас,
Где как-то Колю гомосека,
От посягательств Юры спас.
Мы ели, пили, хохотали,
Белел в сортирах кокаин,
Но эти сказочные дали,
Убил проклятый карантин.
Жирок оформился на пузе,
Я раздражителен и груб,
А как охота выпить смузи,
Сходить в любимый фитнес-клуб.
И целоваться без опаски,
Не слыша как грохочет дрель,
И в клочья рвать все эти маски,
И вылить весь вонючий гель.
Позор! Провластные холопы!
Радетели народных скреп,
Верните людям барбершопы,
Коворкинг, шопинги и рэп!
Я не хочу лосниться салом,
Я не хочу терять апрель,
Я создан метросексуалом,
По мне скучает Куршевель.
Мы все в каком-то жутком фарше,
Потерян ритм и жизни вкус,
И странный знак, на Патриарших,
Был связан Воробьёв Иисус.
Коронавирус лютовал,
Но помню жаркие я ласки,
Лица расплывчатый овал,
И взгляд туманный из под маски.
Груди роскошнейшей рельеф,
Манящей жопы габариты,
И стон: какой же это блеф,
Наш секс в костюмах химзащиты.
На карантине было скучно,
Не зная чем себя занять,
Она жралА и стала тучной,
Да что там тучной, жирной, блядь.
Она жрала горох и сало,
Жрала и гречку и кускус,
Она жрала, но было мало,
Вошла родимая во вкус.
На жир натягивалась кожа,
Щека повисла над плечом,
И достижения от ЗОЖа
Моментом стали ни о чём.
Она стонала:
- Я скотина,
Я ненавижу этот мир,
Но выпал приз от карантина,
Стал к лету модным толстый жир.
Птицы косяками двинули на юг,
Обижает кошку маленький пиздюк,
Не полезли в глотку виски и коньяк,
Чувствую весенний катит депрессняк.
Да и пусть он катит, это не впервой,
Буду созерцать я трезвой головой,
Посмотрю на небо, посмотрю на пни,
Наловлю на речке с чешуёй хуйни.
Буду время тратить только в пустоту,
Покручу козявку долго на свету,
С дятлом пообщаюсь, с зайцем и лосём,
Хуторские будни с ними обсосём.
Время не волчонок, в лес не убежит,
А в краю эстонском, так вообще лежит…
О тех кто не сдался...
Друзья, у нас сомнений нету,
Раз мир накрыл кромешный ад,
Решили, что по интернету
Пройдёт эстонский гей-парад.
Нет, в интернетах мы не ассы,
Мы из других весёлых свит,
Есть лесбиянки, пидарасы,
И даже, блядь, гендерфлюид.
И после штурма мозгового,
Решили сделать ход конём,
Решили будет не херово,
Что в час назначенный сорвём
С телес своих трусы и майки,
Из стразов с перьями декор,
Чтобы собрать комменты, лайки,
Упрёмся жопой в монитор.
Предавшись радости азарту,
И став энергии пучком,
Покажет жопы город Тарту,
Посветит Таллин в мир очком.
Пускай резвятся маргиналы,
На радость недалёких масс
Войдём в истории анналы,
Или они вонзятся в нас…
Очень надеюсь, что продолжение последует.......
______________________________
,,
「Картинка кликабельна и находится здесь с разрешения автора」
,,
「Картинка кликабельна и находится здесь с разрешения автора」По побольшому счёту, даже ни одному заМКАДышу как следует на плешь не поплевал. А всё потому, что Родина доверила мне ответсвеннейшее задание и направила смотрящим на "приют убогого чухонца"©. Предвосхищая бомбический разрыв пуканов у всех тех, кому толерастия непереносимо давит на прямую кишку, у всех жертв ЕГЭ и удалённого образования, докладываю: это цитата из Александра "Наше Фсё" Сергеича. Если вы аид ехидный, если как чего обидно, то выпиливайте ай да сукина сына из расейских библиотек и школьной программы (если, конечно, он ещё до сих пор там). Тогда и по сей день центровым поселением в том приюте был и остаётся г. Та-а-аллли-и-иnnn. Заселился я в коммуналку по улице Суур Патарей (Suur-Patarei) - Большие Батареи:
В смысле, артиллерийские батареи, которые во время ВОВ были здесь развёрнуты и не подпускали вражеские корабли к берегам Родины. Коммуналка как коммуналка, кого в те годы можно было коммуналкой удивить и уж тем более напугать. Но сам дом был решён в стиле авангардизЬма. У всех комнаты прямоугольные, ну на крайняк квадратные, а у меня одна из стен в большой комнате была полукруглой:
Я по центру.А в маленькой комнате вместо окна был иллюминатор. ИЧСХ дом этот сохранился вместе с полукруглым выступом и иллюминатором:
При мне эсты внешне вели себя вполне пристойно, хотя и не скрывали кукишей в карманах. В присутственных местах демонстративно размовляли на местных диалектах и вожделенно поджидали, когда по их душу приплывёт белый пароход. Годы спустя я с большим удивлением узнал, что советский почтовый ящик штатно комплектуется советским же гербом. В приютско-чухонском периоде моей жизни я наблюдал только два отверстия по месту его крепления ибо эсту руки даны не для скуки:
Ещё немного немых свидетельств моего деятельного служения на благо:
「Картинка кликабельна」
「Картинка кликабельна」
На этом ролике меня значительно меньше, зато вначале, среди многих прочих, засветились Премьер-министр Японии Эйсаку Сато ( 佐藤 榮作) и Чрезвычайный и Полномочный Посол СССР в Японии с 1962 по 1967 годы Владимир Михайлович Виноградов.
Но однажды я был отозван Центром с Балтийских берегов и тормоза, оставленные без должного присмотра, в натуре слетели с тормозов:
「Картинка кликабельна и находится здесь с разрешения автора」
К моему счастью всего этого я уже не видел. Но есть достойные люди, которые ведут скорбную летопись чухонского падения. Один из них Ыыху Ибенпалу с радио "Ыыху Москвы". С удовольствием передаю ему слово:
Click to viewПишу я с горестью в тетради,
О днях безудержной тоски,
Скучаю я, скучают бляди,
Что рвали сердце мне в куски
Я гречу жру, смотрю порнуху
И двадцать пятый сериал,
Друган, что носит бормотуху,
Нытьём весь мозг мне заебал.
За стенкой бабушка чихнула,
Попав под сказочный замес,
Сосед из горного аула,
Кричит: старух, тебе пистес.
Над головою скачут детки,
Собака лаёт, кот орёт,
Ворона наебнулась с ветки
Увидев как народец прёт
А я вот снова наливаю,
Рукой дрожащей сжав флакон,
Товарищи, я умоляю,
Введите, блядь, сухой закон!
В людьми забытых ебенях,
Набухнут почки на ветвях,
Ежи проснутся с барсуками,
Зашелестит травы сатин.
Но этот блядский карантин,
Нас жёстко придавил к диванам.
Один следил за гибким станом,
Бесплатно заимев Порнхаб,
И дам рельефных вожделея,
И показав насколько слаб,
Ушёл в разврат на удалёнке.
Проломлен лёд пороков тонкий,
И чернотой душа клокочет,
А он приличия презрев,
И очень резко озверев,
Лишь пьёт и увлечённо дрочит.
Чтоб как бордельная лошадка,
Себя растратить без остатка...
Сегодня, в эпоху информационных цунами, инфа как залетает в бошки контингенту, так и вылетает оттуда не задерживаясь. Поэтому здесь необходимо напомнить некоторые события, что бы был понятен контекст:
Хожу нестриженный, небритый,
Не сдать в химчистку мне пиджак,
Мои родные содомиты,
Не собираются в Жан-Жак.
Где распивали мы просекко,
Под восхитительный сибас,
Где как-то Колю гомосека,
От посягательств Юры спас.
Мы ели, пили, хохотали,
Белел в сортирах кокаин,
Но эти сказочные дали,
Убил проклятый карантин.
Жирок оформился на пузе,
Я раздражителен и груб,
А как охота выпить смузи,
Сходить в любимый фитнес-клуб.
И целоваться без опаски,
Не слыша как грохочет дрель,
И в клочья рвать все эти маски,
И вылить весь вонючий гель.
Позор! Провластные холопы!
Радетели народных скреп,
Верните людям барбершопы,
Коворкинг, шопинги и рэп!
Я не хочу лосниться салом,
Я не хочу терять апрель,
Я создан метросексуалом,
По мне скучает Куршевель.
Мы все в каком-то жутком фарше,
Потерян ритм и жизни вкус,
И странный знак, на Патриарших,
Был связан Воробьёв Иисус.
Коронавирус лютовал,
Но помню жаркие я ласки,
Лица расплывчатый овал,
И взгляд туманный из под маски.
Груди роскошнейшей рельеф,
Манящей жопы габариты,
И стон: какой же это блеф,
Наш секс в костюмах химзащиты.
На карантине было скучно,
Не зная чем себя занять,
Она жралА и стала тучной,
Да что там тучной, жирной, блядь.
Она жрала горох и сало,
Жрала и гречку и кускус,
Она жрала, но было мало,
Вошла родимая во вкус.
На жир натягивалась кожа,
Щека повисла над плечом,
И достижения от ЗОЖа
Моментом стали ни о чём.
Она стонала:
- Я скотина,
Я ненавижу этот мир,
Но выпал приз от карантина,
Стал к лету модным толстый жир.
Птицы косяками двинули на юг,
Обижает кошку маленький пиздюк,
Не полезли в глотку виски и коньяк,
Чувствую весенний катит депрессняк.
Да и пусть он катит, это не впервой,
Буду созерцать я трезвой головой,
Посмотрю на небо, посмотрю на пни,
Наловлю на речке с чешуёй хуйни.
Буду время тратить только в пустоту,
Покручу козявку долго на свету,
С дятлом пообщаюсь, с зайцем и лосём,
Хуторские будни с ними обсосём.
Время не волчонок, в лес не убежит,
А в краю эстонском, так вообще лежит…
О тех кто не сдался...
Друзья, у нас сомнений нету,
Раз мир накрыл кромешный ад,
Решили, что по интернету
Пройдёт эстонский гей-парад.
Нет, в интернетах мы не ассы,
Мы из других весёлых свит,
Есть лесбиянки, пидарасы,
И даже, блядь, гендерфлюид.
И после штурма мозгового,
Решили сделать ход конём,
Решили будет не херово,
Что в час назначенный сорвём
С телес своих трусы и майки,
Из стразов с перьями декор,
Чтобы собрать комменты, лайки,
Упрёмся жопой в монитор.
Предавшись радости азарту,
И став энергии пучком,
Покажет жопы город Тарту,
Посветит Таллин в мир очком.
Пускай резвятся маргиналы,
На радость недалёких масс
Войдём в истории анналы,
Или они вонзятся в нас…
Очень надеюсь, что продолжение последует.......
______________________________