В какой-то момент ты начинаешь четко понимать, что ждет от тебя новая система, какие правила и права она тебе предлагает. После этого окутывает унылое ощущение отсуствия выбора. Ты становишься винтиком может быть даже слаженного механизма. твоя уникальность становится ожидаемой, после этого спонтанность происходящего сходит на нет. А там хоть бейся ( Read more... )

Я помню, как мне было плохо в тот день. В голове проносились бессмысленные обрывки фраз, некоторые слова заставляли чаще биться сердце и вызывали стыд. Мелко дрожали руки и по всему телу пробегали судороги. Я плелась по лужам вдоль мокрых заборов. Мне не хотелось ни есть, ни пить, надо было только дойти домой и отрубиться в беспамятстве. я ( Read more... )

Очень плохо встречать на своем жизненном пути людей, которым никто не нужен. Прямо западло.

Мне хорошо.

Сколько нужно времени, чтобы привыкнуть к невесомости? Солнце показалось у края дома, а я даже не могу понять, оно садится или встает. Мне давно не нужны часы, меня постоянно что-то будит и укладывает спать по неизвестному мне режиму, я не могу сопротивляться. Только в выходной, очнувшись в большой красивой комнате с резным потолком, цветами в вазе ( Read more... )

Не знаю, как Германа будут оценивать наши потомки. Не важно. Он во многом недопонятый, непонятый, но мне - прозрачный. Весь его путь, язык, кадр - естественно верный, правильный. Не великий, единственный. И не думаю, что он умер, растаял в прошлом и его больше не будет. Он просто первым добрался за грань. За ним последуем мы, оставшиеся.

В общем-то жизнь говно. Тут придраться не к чему. Родные люди за тысячи километров, однако грузинское вино беспроигрышное, и вода камень точит. Я думаю, мне остался год до моей самореализации, тем более, что мне 28 на носу, и нет ничего лучше чем 28. И как бы у этой моей жизни нет других вариантов, кроме как попасть в нужную мне колею. Я тебя ( Read more... )

Мне даже страшно все это сюда писать. Какой я нахуй злой. Только странна и необычна легкость в теле и голове. Мне кажется я уже дошел до точки, после которой все понятно. Я не боюсь ни смерти, ни болезней, ни пустоты в конце тоннеля с табличкой "тут ничего нет". Во всем этом я только не увидел чуда. Чуда не бывает - вот самое тяжелое знание из всех ( Read more... )

Искренность - единственная стоящая нота. Ее сыграть, ее услышать, ею зацепить. Сжать сердце и отпустить произнося "Я тебя люблю". И самому от этого больно и хорошо. Одновременно.

Про последнюю сказку Риты Литвиновой ( Read more... )