КРАКОВ. ВПЕЧАТЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Жили мы в прелестной небольшой гостинице на Казимеже.
Более еврейского места (вне Израиля), кажется, я не встречала. Это было довольно неожиданно, поскольку история для меня, в основном, довольно туманное понятие. И жестокое, если честно. Сильнее всего меня проняло в момент, когда я увидела на прилавке местного рынка медали (похожие я недавно перебирала дома, рассказывала Зое, и она потом вставила их вместе в рамку). Я просто резко отошла в сторону, к следующему столику, а там… Там были старые черно-белые фотокарточки. Такие маленькие, с белым фигурным паспарту, какие печатали до войны.
Этого я уже не выдержала. Да, мне говорили, что это дает им новую жизнь, что их приобретают те, кому они нужны и важны, что лучше их продать, чем просто выбросить, но я не могу.
Более еврейского места (вне Израиля), кажется, я не встречала. Это было довольно неожиданно, поскольку история для меня, в основном, довольно туманное понятие. И жестокое, если честно. Сильнее всего меня проняло в момент, когда я увидела на прилавке местного рынка медали (похожие я недавно перебирала дома, рассказывала Зое, и она потом вставила их вместе в рамку). Я просто резко отошла в сторону, к следующему столику, а там… Там были старые черно-белые фотокарточки. Такие маленькие, с белым фигурным паспарту, какие печатали до войны.
Этого я уже не выдержала. Да, мне говорили, что это дает им новую жизнь, что их приобретают те, кому они нужны и важны, что лучше их продать, чем просто выбросить, но я не могу.