Культурная столица Поволжья. Религиозные объединения.
Алик подошел ко мне на улице и спросил: а ведь это ты панк из Москвы мне тебя пацаны во дворе показывали типа не пришьешься к нам вырастешь такое же говно и мы тебя опять отпиздим а у меня дядька панк только из норильска пиздатый мужик и я вот подумал а у тебя есть панковской музыки послушать угости сигаретой?
Панком я не был, но кивнул утвердительно и вытащил из кармана мятую "Иделину".
Тут надо заметить, что панками в Нижнекамске называют всех неформалов, не вдаваясь в конфессиональные тонкости. Машешь на Котловке изделием из лыжной палки? Панк. Поешь Шевчука под гитару? Тоже панк. Носишь косуху и слушаешь тяжеляк? Панк, и куртяк гони сюда бегом. Определенная сермяга в этом есть: пока выговоришь какого-нибудь "Толкиениста", тот съебется два раза. А "Панк" - четыре буквы, один слог и всем сразу все понятно.
Частично ублаготворенный ребенок продолжал прыгать вокруг меня. Так музыка же! Панковская же музыка! Я понял, что одной сигаретой не отделаюсь и махнул рукой. Пойдем, мол, в офис. Заодно поможешь допереть сумки с жрачкой.
Все правильно, в офис-офис. Моим работодателем в описываемое время был хитрый татарин Марсель Шамгулыч Мифтахов, ласточка-птичка на белом снегу нижнекамской айти-индустрии. Сам он был казанский, а в Нижнекамск приехал возделывать непаханное поле местного хайтека. В том самом доме, куда мы с Аликом тащили жрачку, он снимал двухкомнатный флэт. Обе комнаты и кладовка были завалены бэушными железками, а на кухне дядя Марсель жрал, спал и курил дурь, потому что водки ему по вере не полагалось.
Да, кстати, спросил я Алика, как тебя звать, чудовище? Алик, ответил тот. А полное? Александр? Алексей? Альберт? Альберт?!
Что за ерунда, спросите вы? Альберт - Эйнштейн, а не сопливый татарский подросток. Марсель - Паньоль, а не делюган из дружественной Казани. Что за цирк с конями "Европа" в центральном Поволжье? Отвечу вам так: а я ебу? У меня отсутствует не то что объяснение многочисленных Альбертов, Альфредов, Сигизмундов, Марселей и прочих аристократов среди татарского мужского населения, внятной рабочей гипотезы - и то нет. Альберт, кстати, еще ничего. Как-то по весне слышал на улице, как молодая мамаша орала своему четырехлетнему отпрыску: Фердинант! Фердинант! Эт бугын ашама!! /Не жри собачье говно - иск. тат./ А вы говорите.
Шефа в офисе не было. Мы отволокли хавку на кухню, я включил единственный собранный компьютер и зашебуршал компактами в поисках Never mind the bollocks.
- Ой а что это что компьютер настоящий он работает?? - глаза Алика не просто сияли. Перебрось его на пятьдесят семь лет назад в Южную Англию - и одним прожектором в системе ПВО королевских ВВС стало бы больше. - А можно можно я посмотрю ну пожалуйста?!
- Можно, - снисходительно ответил я, - Только музыку включу. Панковскую, как ты просил. И игрушку заведу.
Уже через минуту Алик самозабвенно рубился в Диабло и тряс отсутствующим хайром под Holidays in the sun, а я стоял у него за спиной и умилялся.
====
Как-то он прижился. Таскал у меня книжки, зависал на работе, слушал музыку, копался в старых железяках. Чтобы не драться с ним из-за рабочей машины, я приволок ему свой древний "Поиск", а к ней прикола ради мануал по Бейсику на английском и русском языках.
Через пару недель у меня пропала книжка MS-DOS for dummies, дистрибутив 6.22 и англо-русский словарь. И то, и другое было спозиционировано рядом с Аликом. Он сидел за "Поиском", обсыпавшись дискетами и водил пальцем по словарным строчкам. Я отвесил ему легкий подзатыльник.
- Па-ачему без спросу? Что за ебаные гоповские привычки? Ты панк или не панк?
- Боялся, что не разрешишь, - понурив голову, сообщил Алик.
- Ну и дурак. Кстати, шесть двадцать два на "Поиск" не встанет. Айда, соберем тебе "трешку". Неликвидов должно хватить.
Сейчас я по совету графомана Веллера вырублю из плавного действия несколько лет, чтобы получилось трагическое щемление. Не получилось? Ну и черт с ним. Каков советчик, таков и результат
Прошло несколько лет. Алик умудрился закончить школу без троек, поступить без ансамбля на бесплатное отделение хомуто-тележного и работал вместе со мной сисадмином. Наши отношения стали практически родственными: при моих четырех родных младших братьях мелким больше или мелким меньше - не суть важно. К тому же я познакомился с его мамой, известной в микрорайоне блядью тетей Светой и пару раз ее выеб. Получилось очень удобно: напортачит Алик в очередной раз, а я ему: ну Алик, ну еб твою мать! И отроку наставление, и от истины не отступаешь.
За эти же несколько лет в городе появились дианетики и Синтон. Первыми мы дружно пренебрегли, а во второй ходили регулярно: там поили чаем с пряниками и водили в подвальное помещение трогаться за сиськи-письки. Вящего раскрепощения ради и постижения глубин козлятины для. И вот в один из наших визитов Алик натрогал себе Наденьку.
Не стоит ее описывать. Наденька и Наденька. С таким же успехом она могла быть Оленькой, Катенькой, Лиленькой или Вагинушкой. /Гусары, цыц мне тут! Факия, Вагина, Зюгуда - нормальные женские татарские имена/. Они с Аликом гуляли, пытались ебаться и вообще все было очень хорошо. Мы на работе начали его подкалывать насчет сроков свадьбы, как вдруг оказалось, что это для нас с Аликом Синтон был чаем и халявными девичьими прелестями. Для Наденьки это был первый звоночек.
=====
Запыхавшийся, красный Алик ворвался в офис, схватил меня за руку и потащил в коридор.
- Серега, дай сигарету! Она уехала!! Ты представляешь? Она - уехала!!
- Стоп-стоп. Не хипеши. Кто уехал? Куда уехал?
- Да Надюха уехала! В Шушенское!
- Как страшно жить. У нее там Вовка-морковка, про которого она тебе ничего не сказала?
- Хуже! Виссарион! Который секта пятидесятников!
- Оп-паньки. А ну рассказывай.
- Да чо рассказывать, я сам ничего не знаю. Сегодня с утра пришла ее мать, вся официальная такая и передала письмо. На, читай.
- Ага. Любимый, дорогой, тыры-пыры плоскояйца, я люблю тебя, но Господа Бога нашего люблю больше. Все ясно. Что будешь делать?
- Как что? Поеду догонять! Она же дура, ей всего восемнадцать! Мозги запудрили ребенку!
- Алик, тебе самому восемнадцать, помнишь? А мать что говорит? Вместе и езжайте. Возьмешь у шефа отпуск на неделю, аванс какой-никакой, я взаймы подкину - и ехай.
- Так в том-то и дело, что мать ей мозги и засрала! Она позже собирается. Квартиру продаст и поедет.
- Жить все страшнее. Тогда забей.
- Как забей?
- Болтом. Вряд ли ты что-то здесь решишь. Суши весла, ищи другую бабу.
- Ну нет! Я этого так не оставлю! Еду сегодня же.
Уехал Алик через десять дней. Шеф, человек добрый, но здравомыслящий, сказал, что не даст авансу на заведомо безнадежное предприятие и пусть Алик ждет зарплаты, а потом берет неделю за свой счет.
Алика не было почти месяц. Вернулся он грязный, оборванный и в одиночку. Схватил со стола недоеденный мной эчпочмак, сглодал за две секунды по часам.
- Ну?
- Фа фу ее ф ффопу, - пробурчал он сквозь тесто и картошку.
- Прожуй.
- Да ну ее в жопу, говорю. Приехал я. Пришлось стопом ехать, я же на два билета в обратную сторону оставил. Прикинь, от Дивногорска до Абакана застопил баржу! Но суть не в том. Добрался до поселения, в деревню меня не пустили. Жил в соседнем селе. Каждый день ходил уговаривать.
- И чего?
- И ничего. Неделю голову мне ебла, дай подумать да дай подумать. А в конце недели сказала, мол, Алик, я люблю тебя, но Господа Бога люблю больше.
- Бля. Но хоть дала?
- Не-а. Месячные.
Вырубаю из плавного действия еще три месяца. То дело было раннеей осенью, а тут, глядишь, уже и зима наступила. Декабрь, если быть точным. Надина мама продала квартиру и убыла на восток, к пророку и дочурке.
- Серег, дай двести баксов?
- Хорошее начало диалога. А поебаться в "Ленинскую правду" тебе не завернуть?
- Нет, ну правда.
- Я-то дам, а тебе зачем?
- В Шушенское поеду.
- Чо, дурак? Во-первых, ты туда уже ездил, во-вторых, тебе не хватит.
- А я опять стопом.
- Не дам. Не хватало мне, чтобы ты замерз где-нибудь под Тюменью.
- Ладно. Не дашь так не дашь.
На следующий день Алик на работе не появился, а у меня пропали меховые перчатки. Заподозрив неладное, я спросил шефа:
- Леонид Вульфыч, вы случайно аванс Алику не давали?
- Давал. И ты возьми. Новый год через неделю как-никак.
- Ой, бляяя... Простите, пожалуйста.
- Что ты имеешь в виду? - и тут до него тоже дошло, - Ой, бляя...
Через трое суток, раньше нельзя, мы объявили его в розыск. Но аккурат под рождество он явился сытый, краснощекий и довольный!
- Серег, ты прикинь, я из Кырска до самой Уфы транспортник застопил! А оттуда сразу дальнобоя на шинный. Всего две пересадки. Правда, от деревни их сраной до Шушенского тяжело. Чуть не замерз, волки едва не сожрали, хорошо, костер успел сложить. Да, извини, я перчатки твои посеял.
- Черт с перчатками! Главное - сам живой. Мы тебя уж в розыск объявили. Рассказывай. Привез?
- Нет, - отмахнулся он, - опять та же канитель. Я тебя люблю...
- Но бога и его пророка любит больше. Все ясно.
- Ага. Я вот чего подумал, Серега. Если парень приезжает к девке за три тыщи километров...
- Два раза...
- Стопом...
- Один раз зимой...
- А она все равно любит бога больше, то ну ее нахуй! Верно?
- Верно. Куда нам с Богом-то конкурировать?
- И не говори. Кстати, у нее пузо.
Я достал заначенный с корпоративки коньяк и два граненых стакана. Налил. Мы чокнулись, выпили.
- Ну, Алик, вздрогнем. Пусть будет счастлива.
- Ага. Блядский бог.
- Ебаный Христос.
- Не говори-ка.
- Бабы зло.
- Точно. Наливай.
Панком я не был, но кивнул утвердительно и вытащил из кармана мятую "Иделину".
Тут надо заметить, что панками в Нижнекамске называют всех неформалов, не вдаваясь в конфессиональные тонкости. Машешь на Котловке изделием из лыжной палки? Панк. Поешь Шевчука под гитару? Тоже панк. Носишь косуху и слушаешь тяжеляк? Панк, и куртяк гони сюда бегом. Определенная сермяга в этом есть: пока выговоришь какого-нибудь "Толкиениста", тот съебется два раза. А "Панк" - четыре буквы, один слог и всем сразу все понятно.
Частично ублаготворенный ребенок продолжал прыгать вокруг меня. Так музыка же! Панковская же музыка! Я понял, что одной сигаретой не отделаюсь и махнул рукой. Пойдем, мол, в офис. Заодно поможешь допереть сумки с жрачкой.
Все правильно, в офис-офис. Моим работодателем в описываемое время был хитрый татарин Марсель Шамгулыч Мифтахов, ласточка-птичка на белом снегу нижнекамской айти-индустрии. Сам он был казанский, а в Нижнекамск приехал возделывать непаханное поле местного хайтека. В том самом доме, куда мы с Аликом тащили жрачку, он снимал двухкомнатный флэт. Обе комнаты и кладовка были завалены бэушными железками, а на кухне дядя Марсель жрал, спал и курил дурь, потому что водки ему по вере не полагалось.
Да, кстати, спросил я Алика, как тебя звать, чудовище? Алик, ответил тот. А полное? Александр? Алексей? Альберт? Альберт?!
Что за ерунда, спросите вы? Альберт - Эйнштейн, а не сопливый татарский подросток. Марсель - Паньоль, а не делюган из дружественной Казани. Что за цирк с конями "Европа" в центральном Поволжье? Отвечу вам так: а я ебу? У меня отсутствует не то что объяснение многочисленных Альбертов, Альфредов, Сигизмундов, Марселей и прочих аристократов среди татарского мужского населения, внятной рабочей гипотезы - и то нет. Альберт, кстати, еще ничего. Как-то по весне слышал на улице, как молодая мамаша орала своему четырехлетнему отпрыску: Фердинант! Фердинант! Эт бугын ашама!! /Не жри собачье говно - иск. тат./ А вы говорите.
Шефа в офисе не было. Мы отволокли хавку на кухню, я включил единственный собранный компьютер и зашебуршал компактами в поисках Never mind the bollocks.
- Ой а что это что компьютер настоящий он работает?? - глаза Алика не просто сияли. Перебрось его на пятьдесят семь лет назад в Южную Англию - и одним прожектором в системе ПВО королевских ВВС стало бы больше. - А можно можно я посмотрю ну пожалуйста?!
- Можно, - снисходительно ответил я, - Только музыку включу. Панковскую, как ты просил. И игрушку заведу.
Уже через минуту Алик самозабвенно рубился в Диабло и тряс отсутствующим хайром под Holidays in the sun, а я стоял у него за спиной и умилялся.
====
Как-то он прижился. Таскал у меня книжки, зависал на работе, слушал музыку, копался в старых железяках. Чтобы не драться с ним из-за рабочей машины, я приволок ему свой древний "Поиск", а к ней прикола ради мануал по Бейсику на английском и русском языках.
Через пару недель у меня пропала книжка MS-DOS for dummies, дистрибутив 6.22 и англо-русский словарь. И то, и другое было спозиционировано рядом с Аликом. Он сидел за "Поиском", обсыпавшись дискетами и водил пальцем по словарным строчкам. Я отвесил ему легкий подзатыльник.
- Па-ачему без спросу? Что за ебаные гоповские привычки? Ты панк или не панк?
- Боялся, что не разрешишь, - понурив голову, сообщил Алик.
- Ну и дурак. Кстати, шесть двадцать два на "Поиск" не встанет. Айда, соберем тебе "трешку". Неликвидов должно хватить.
Сейчас я по совету графомана Веллера вырублю из плавного действия несколько лет, чтобы получилось трагическое щемление. Не получилось? Ну и черт с ним. Каков советчик, таков и результат
Прошло несколько лет. Алик умудрился закончить школу без троек, поступить без ансамбля на бесплатное отделение хомуто-тележного и работал вместе со мной сисадмином. Наши отношения стали практически родственными: при моих четырех родных младших братьях мелким больше или мелким меньше - не суть важно. К тому же я познакомился с его мамой, известной в микрорайоне блядью тетей Светой и пару раз ее выеб. Получилось очень удобно: напортачит Алик в очередной раз, а я ему: ну Алик, ну еб твою мать! И отроку наставление, и от истины не отступаешь.
За эти же несколько лет в городе появились дианетики и Синтон. Первыми мы дружно пренебрегли, а во второй ходили регулярно: там поили чаем с пряниками и водили в подвальное помещение трогаться за сиськи-письки. Вящего раскрепощения ради и постижения глубин козлятины для. И вот в один из наших визитов Алик натрогал себе Наденьку.
Не стоит ее описывать. Наденька и Наденька. С таким же успехом она могла быть Оленькой, Катенькой, Лиленькой или Вагинушкой. /Гусары, цыц мне тут! Факия, Вагина, Зюгуда - нормальные женские татарские имена/. Они с Аликом гуляли, пытались ебаться и вообще все было очень хорошо. Мы на работе начали его подкалывать насчет сроков свадьбы, как вдруг оказалось, что это для нас с Аликом Синтон был чаем и халявными девичьими прелестями. Для Наденьки это был первый звоночек.
=====
Запыхавшийся, красный Алик ворвался в офис, схватил меня за руку и потащил в коридор.
- Серега, дай сигарету! Она уехала!! Ты представляешь? Она - уехала!!
- Стоп-стоп. Не хипеши. Кто уехал? Куда уехал?
- Да Надюха уехала! В Шушенское!
- Как страшно жить. У нее там Вовка-морковка, про которого она тебе ничего не сказала?
- Хуже! Виссарион! Который секта пятидесятников!
- Оп-паньки. А ну рассказывай.
- Да чо рассказывать, я сам ничего не знаю. Сегодня с утра пришла ее мать, вся официальная такая и передала письмо. На, читай.
- Ага. Любимый, дорогой, тыры-пыры плоскояйца, я люблю тебя, но Господа Бога нашего люблю больше. Все ясно. Что будешь делать?
- Как что? Поеду догонять! Она же дура, ей всего восемнадцать! Мозги запудрили ребенку!
- Алик, тебе самому восемнадцать, помнишь? А мать что говорит? Вместе и езжайте. Возьмешь у шефа отпуск на неделю, аванс какой-никакой, я взаймы подкину - и ехай.
- Так в том-то и дело, что мать ей мозги и засрала! Она позже собирается. Квартиру продаст и поедет.
- Жить все страшнее. Тогда забей.
- Как забей?
- Болтом. Вряд ли ты что-то здесь решишь. Суши весла, ищи другую бабу.
- Ну нет! Я этого так не оставлю! Еду сегодня же.
Уехал Алик через десять дней. Шеф, человек добрый, но здравомыслящий, сказал, что не даст авансу на заведомо безнадежное предприятие и пусть Алик ждет зарплаты, а потом берет неделю за свой счет.
Алика не было почти месяц. Вернулся он грязный, оборванный и в одиночку. Схватил со стола недоеденный мной эчпочмак, сглодал за две секунды по часам.
- Ну?
- Фа фу ее ф ффопу, - пробурчал он сквозь тесто и картошку.
- Прожуй.
- Да ну ее в жопу, говорю. Приехал я. Пришлось стопом ехать, я же на два билета в обратную сторону оставил. Прикинь, от Дивногорска до Абакана застопил баржу! Но суть не в том. Добрался до поселения, в деревню меня не пустили. Жил в соседнем селе. Каждый день ходил уговаривать.
- И чего?
- И ничего. Неделю голову мне ебла, дай подумать да дай подумать. А в конце недели сказала, мол, Алик, я люблю тебя, но Господа Бога люблю больше.
- Бля. Но хоть дала?
- Не-а. Месячные.
Вырубаю из плавного действия еще три месяца. То дело было раннеей осенью, а тут, глядишь, уже и зима наступила. Декабрь, если быть точным. Надина мама продала квартиру и убыла на восток, к пророку и дочурке.
- Серег, дай двести баксов?
- Хорошее начало диалога. А поебаться в "Ленинскую правду" тебе не завернуть?
- Нет, ну правда.
- Я-то дам, а тебе зачем?
- В Шушенское поеду.
- Чо, дурак? Во-первых, ты туда уже ездил, во-вторых, тебе не хватит.
- А я опять стопом.
- Не дам. Не хватало мне, чтобы ты замерз где-нибудь под Тюменью.
- Ладно. Не дашь так не дашь.
На следующий день Алик на работе не появился, а у меня пропали меховые перчатки. Заподозрив неладное, я спросил шефа:
- Леонид Вульфыч, вы случайно аванс Алику не давали?
- Давал. И ты возьми. Новый год через неделю как-никак.
- Ой, бляяя... Простите, пожалуйста.
- Что ты имеешь в виду? - и тут до него тоже дошло, - Ой, бляя...
Через трое суток, раньше нельзя, мы объявили его в розыск. Но аккурат под рождество он явился сытый, краснощекий и довольный!
- Серег, ты прикинь, я из Кырска до самой Уфы транспортник застопил! А оттуда сразу дальнобоя на шинный. Всего две пересадки. Правда, от деревни их сраной до Шушенского тяжело. Чуть не замерз, волки едва не сожрали, хорошо, костер успел сложить. Да, извини, я перчатки твои посеял.
- Черт с перчатками! Главное - сам живой. Мы тебя уж в розыск объявили. Рассказывай. Привез?
- Нет, - отмахнулся он, - опять та же канитель. Я тебя люблю...
- Но бога и его пророка любит больше. Все ясно.
- Ага. Я вот чего подумал, Серега. Если парень приезжает к девке за три тыщи километров...
- Два раза...
- Стопом...
- Один раз зимой...
- А она все равно любит бога больше, то ну ее нахуй! Верно?
- Верно. Куда нам с Богом-то конкурировать?
- И не говори. Кстати, у нее пузо.
Я достал заначенный с корпоративки коньяк и два граненых стакана. Налил. Мы чокнулись, выпили.
- Ну, Алик, вздрогнем. Пусть будет счастлива.
- Ага. Блядский бог.
- Ебаный Христос.
- Не говори-ка.
- Бабы зло.
- Точно. Наливай.