О неприятных моментах.
Что касается моей головы, то у нее внутре заместо анализатора и думателя довольно нехитрое, видимо, устройство, которое постоянно генерирует псевдоюмор. Причем кнопка " вкл./выкл." до сих пор не обнаружена, соответственно процесс совершенно не контролируется мозгом: протекает, так сказать, вовсе без моего участия и учета окружающих обстоятельств, уместности или чувств окружающих людей. Более того, часто случается так, что осознать и осмыслить произведенный псевдоюмор у меня получается только постфактум, когда вокруг уже немая сцена, разочарование или бешенство, - в зависимости от того, кто имел счастье служить объектом.
Одна из самых показательных историй такого рода приключилась довольно много лет назад, но запомнилась мне очень крепко.
Антураж был следующий. Подмосковная дача - владения бывшего ельцинского министра. В даче - простор, шикарная обстановка, сын министра в окружении блистательной молодежи: изящно одетой, знающей иностранные языки. Накрыт стол. Тот редкий случай, когда позволительно употребить слово "яства". Стол действительно заставлен именно ими. Блистательная молодежь сидит вокруг стола. Ну и я тоже сижу, немного стесняюсь: я ведь фактически только что из Боровска и очень не уверен, правильно ли я обращаюсь с этими самыми "яствами": верно ли комбинирую их друг с другом, нужным ли способом употребляю вовнутрь. Но сижу, стараюсь виду не подавать.
Поскольку молодежь образованная, интересуется политической жизнью, событиями в стране и мире, то разговор неминуемо начинает углубляться в соответствующие области. И принимает в какой-то момент довольно трогательный оборот. Потому что речь заходит о тяжелых буднях простых людей в нашей общей Родине. О зарплатах их речь заходит, несовершенстве общественного транспорта, иных тяготах и лишениях - тяжелых судьбах, короче говоря.
Сын министра, закономерно сидящий во главе стола, неторопливо намазывает что-то мягкое на что-то твердое: первым, возможно, является икра, вторым диетический хлебец, - но поручиться я не готов, за давностию лет некоторые детали, конечно, подзабылись, а кроме того, у меня по жизни довольно фигово с названиями большинства "яств". То есть слова-то я знаю: фуа-гра блядь, камамбер или там канифоль, - но как выглядят их материальные воплощения, боюсь даже представить своим внутренним взором. Поэтому пускай сын министра намазывает икру на диетический хлебец, так будет проще, а к тому же это сейчас не столь принципиально. Тем более для вас, - раз уж вы разными способами упустили шанс пополнить в тот вечер ряды блистательной молодежи (ну, или составить компанию неотесанному мне).
И вот, значит, сын министра, сидя во главе и намазывая, с такой, понимаете ли, грустью в голосе медленно признается, что иногда ему даже прямо тяжело становится жить - от мыслей о бедственном положении людей в России.
Я, кстати, в тот момент тоже что-то намазываю, поэтому все мысли мои крутятся вокруг соответствующего процесса, а то самое мое устройство для генерации я уже говорил чего, в совершенно автономном режиме выдает известное филатовское четверостишие. Громко и отчетливо:
"Утром мажу бутерброд,
Вспоминаю: как народ?
И икра не лезет в горло,
И компот не льется в рот".
Делаю еще пару намазывательных движений и вдруг осознаю, что вокруг стоит абсолютная, совершенная, безукоризненная тишина, из которой на меня уставились десятка два принадлежащих блистательной молодежи глаз.
Одна из самых показательных историй такого рода приключилась довольно много лет назад, но запомнилась мне очень крепко.
Антураж был следующий. Подмосковная дача - владения бывшего ельцинского министра. В даче - простор, шикарная обстановка, сын министра в окружении блистательной молодежи: изящно одетой, знающей иностранные языки. Накрыт стол. Тот редкий случай, когда позволительно употребить слово "яства". Стол действительно заставлен именно ими. Блистательная молодежь сидит вокруг стола. Ну и я тоже сижу, немного стесняюсь: я ведь фактически только что из Боровска и очень не уверен, правильно ли я обращаюсь с этими самыми "яствами": верно ли комбинирую их друг с другом, нужным ли способом употребляю вовнутрь. Но сижу, стараюсь виду не подавать.
Поскольку молодежь образованная, интересуется политической жизнью, событиями в стране и мире, то разговор неминуемо начинает углубляться в соответствующие области. И принимает в какой-то момент довольно трогательный оборот. Потому что речь заходит о тяжелых буднях простых людей в нашей общей Родине. О зарплатах их речь заходит, несовершенстве общественного транспорта, иных тяготах и лишениях - тяжелых судьбах, короче говоря.
Сын министра, закономерно сидящий во главе стола, неторопливо намазывает что-то мягкое на что-то твердое: первым, возможно, является икра, вторым диетический хлебец, - но поручиться я не готов, за давностию лет некоторые детали, конечно, подзабылись, а кроме того, у меня по жизни довольно фигово с названиями большинства "яств". То есть слова-то я знаю: фуа-гра блядь, камамбер или там канифоль, - но как выглядят их материальные воплощения, боюсь даже представить своим внутренним взором. Поэтому пускай сын министра намазывает икру на диетический хлебец, так будет проще, а к тому же это сейчас не столь принципиально. Тем более для вас, - раз уж вы разными способами упустили шанс пополнить в тот вечер ряды блистательной молодежи (ну, или составить компанию неотесанному мне).
И вот, значит, сын министра, сидя во главе и намазывая, с такой, понимаете ли, грустью в голосе медленно признается, что иногда ему даже прямо тяжело становится жить - от мыслей о бедственном положении людей в России.
Я, кстати, в тот момент тоже что-то намазываю, поэтому все мысли мои крутятся вокруг соответствующего процесса, а то самое мое устройство для генерации я уже говорил чего, в совершенно автономном режиме выдает известное филатовское четверостишие. Громко и отчетливо:
"Утром мажу бутерброд,
Вспоминаю: как народ?
И икра не лезет в горло,
И компот не льется в рот".
Делаю еще пару намазывательных движений и вдруг осознаю, что вокруг стоит абсолютная, совершенная, безукоризненная тишина, из которой на меня уставились десятка два принадлежащих блистательной молодежи глаз.