Май.
Как хорошо на улице - солнечно, ярко, свежо, нежно-изумрудно, лазурно-золотисто, радостно и звонко.
На майские праздники ужо, аки пчёлки, деловито пожужжали на огороде: поставили парник, вскопали землю, мы с племяшкой разработали целину под новый посадочный участок - жизнь идёт своим чередом…
Отдыхая после трудов праведных, на пороге предбанника, вдыхая терпкий запах березовых веников, с интересом рассматривала разных мурашей-букашек, что деловито пробегали по своим важным делам, а некоторые, самые смелые и отважные, не трудясь обходить мои ноги, порой бежали прямиком по этим ничтожным препятствиям на их пути.
Потом ко мне на огонёк залетела крупная оса, и не обращая никакого внимания на груду меня, что высилась на ступеньках, начала облетать новые владения, разыскивая, где бы прилепить свой ажурный домик. Она залезала в каждую щелку, что-то там обстоятельно выясняла и недовольно ворча и тарахтя прозрачными крылышками, срывалась с места и продолжала свои поиски. Потом, возмущенно дрожа усиками, улетела.
И так я чёта почувствовала это единение с природой, общность с этими букашками-таракашками, с которыми я живу и работаю в унисон… Так стало светло и грустно одновременно - копошишься всё чёта, копошишься, а смысл… Ну вот опять... Не знаю, чего меня именно на огороде, в компании с лопатами и навозом, так философствовать пробивает… ;)
Потом, когда мы уже распивали чаи, к нам зашла в гости подружка племянницы - изысканная и утончённая девушка, в лучших традициях гламурного времени: ножки стройные, в тонких резных чулках; невысокие сапожки на изящном каблучке; попка упакована в узкую юбку, лёгкая курточка продуманно и стильно украшена аксессуарами, русы косы до поЯса (явно прикреплённый шиньон умелым парикмахером).
То да се - заболтались, а дело было 8 мая. Ну я спрашиваю: «Вы как завтра день будете проводить, на парад пойдёте?» Девушка, осторожно поправляя нарощенным когтком нарощенные же ресницы, небрежно роняет: «Да ну… Я, вообще, это праздник терпеть не могу - скукотища такая, фильмы какие-то дурацкие показывают (слова привожу дословно)».
Сказать, что я оторопела, это ничего не сказать. Мне, взрощённой в уважении Дня Победы, в почитании памяти деда Фёдора, сложившего голову на этой войне, подобная характеристика показалась, мягко говоря, странной. Что до меня, то каждый год в этот день испытываю какую-то необыкновенно торжественную печаль и гордость, несмотря на то что, по сути своей, я давно уже избавилась от разных сентиментальностей. Да и, вообще, уместно ли здесь слово «сентиментальность»?
Силясь хоть как-то исправить положение, я стала объяснять на пальцах, что это «праздник со слезами на глазах», что мы должны ценить, что живём в мирное время, что… короче, говорить подобные очевидности, которые так доступно и часто говорили нам. Впрочем, я вскоре заткнулась, так как увидела, что девчушка, во время моей пламенной речи, увлечённо и вдумчиво разглядывает свой глаз и вряд ли меня слышит (как потом выяснилось - линзы, что придавали её очам легкий сиреневый оттенок, исчерпали свой срок годности и доставляли красавице дискомфорт, а тут я ещё в глаза лезу со своим занудством…)
Так или иначе, после нашей беседы, первая мысль у меня была старческая, ворчливая - «ну и молодёжь пошла»… А потом опять подумала: «А взрослые? Они-то что? Не объяснили, не донесли, прервали связь поколений. Откуда девочке этой знать, что стоит помнить, ценить»… Как говорится: «худа не хапнешь - добра не уразумеешь»… Вот и получается, что опять по жопе надо взрослым надавать, а не подросшим детям. А я ведь точно знаю, что у девчушки этой оба прадеда на войне погибли. Прадеда! Не первобытные пращуры, а близкие родственники, которых при других обстоятельствах, она могла бы ещё своими глазами с синими линзами увидеть… Не знаю... Лично мне грустно от этого…
Скажите, а как ваши знакомые молодые человеки, лет по 17-20, относятся к событиям тех лет: помнят, уважают, чтут или им тоже это уже всё параллельно?
На майские праздники ужо, аки пчёлки, деловито пожужжали на огороде: поставили парник, вскопали землю, мы с племяшкой разработали целину под новый посадочный участок - жизнь идёт своим чередом…
Отдыхая после трудов праведных, на пороге предбанника, вдыхая терпкий запах березовых веников, с интересом рассматривала разных мурашей-букашек, что деловито пробегали по своим важным делам, а некоторые, самые смелые и отважные, не трудясь обходить мои ноги, порой бежали прямиком по этим ничтожным препятствиям на их пути.
Потом ко мне на огонёк залетела крупная оса, и не обращая никакого внимания на груду меня, что высилась на ступеньках, начала облетать новые владения, разыскивая, где бы прилепить свой ажурный домик. Она залезала в каждую щелку, что-то там обстоятельно выясняла и недовольно ворча и тарахтя прозрачными крылышками, срывалась с места и продолжала свои поиски. Потом, возмущенно дрожа усиками, улетела.
И так я чёта почувствовала это единение с природой, общность с этими букашками-таракашками, с которыми я живу и работаю в унисон… Так стало светло и грустно одновременно - копошишься всё чёта, копошишься, а смысл… Ну вот опять... Не знаю, чего меня именно на огороде, в компании с лопатами и навозом, так философствовать пробивает… ;)
Потом, когда мы уже распивали чаи, к нам зашла в гости подружка племянницы - изысканная и утончённая девушка, в лучших традициях гламурного времени: ножки стройные, в тонких резных чулках; невысокие сапожки на изящном каблучке; попка упакована в узкую юбку, лёгкая курточка продуманно и стильно украшена аксессуарами, русы косы до поЯса (явно прикреплённый шиньон умелым парикмахером).
То да се - заболтались, а дело было 8 мая. Ну я спрашиваю: «Вы как завтра день будете проводить, на парад пойдёте?» Девушка, осторожно поправляя нарощенным когтком нарощенные же ресницы, небрежно роняет: «Да ну… Я, вообще, это праздник терпеть не могу - скукотища такая, фильмы какие-то дурацкие показывают (слова привожу дословно)».
Сказать, что я оторопела, это ничего не сказать. Мне, взрощённой в уважении Дня Победы, в почитании памяти деда Фёдора, сложившего голову на этой войне, подобная характеристика показалась, мягко говоря, странной. Что до меня, то каждый год в этот день испытываю какую-то необыкновенно торжественную печаль и гордость, несмотря на то что, по сути своей, я давно уже избавилась от разных сентиментальностей. Да и, вообще, уместно ли здесь слово «сентиментальность»?
Силясь хоть как-то исправить положение, я стала объяснять на пальцах, что это «праздник со слезами на глазах», что мы должны ценить, что живём в мирное время, что… короче, говорить подобные очевидности, которые так доступно и часто говорили нам. Впрочем, я вскоре заткнулась, так как увидела, что девчушка, во время моей пламенной речи, увлечённо и вдумчиво разглядывает свой глаз и вряд ли меня слышит (как потом выяснилось - линзы, что придавали её очам легкий сиреневый оттенок, исчерпали свой срок годности и доставляли красавице дискомфорт, а тут я ещё в глаза лезу со своим занудством…)
Так или иначе, после нашей беседы, первая мысль у меня была старческая, ворчливая - «ну и молодёжь пошла»… А потом опять подумала: «А взрослые? Они-то что? Не объяснили, не донесли, прервали связь поколений. Откуда девочке этой знать, что стоит помнить, ценить»… Как говорится: «худа не хапнешь - добра не уразумеешь»… Вот и получается, что опять по жопе надо взрослым надавать, а не подросшим детям. А я ведь точно знаю, что у девчушки этой оба прадеда на войне погибли. Прадеда! Не первобытные пращуры, а близкие родственники, которых при других обстоятельствах, она могла бы ещё своими глазами с синими линзами увидеть… Не знаю... Лично мне грустно от этого…
Скажите, а как ваши знакомые молодые человеки, лет по 17-20, относятся к событиям тех лет: помнят, уважают, чтут или им тоже это уже всё параллельно?