Среда обитания. И обитатели :)
Коренной петербуржец часто кочует между концертными и рекламными агентствами и издательствами, нигде не задерживаясь: заедает среда. Как правило, его не устраивает зависимость между заработной платой и трудовой инициативой. Он бы предпочел получать зарплату за то, что хранит дома коллекцию старинных чугунных утюгов. Но за утюги никто не платит, поэтому петербуржец презирает правящий режим.
Развод по-петербургски отличается особым цинизмом, потому что это развод мостов. Стоит опоздать на доли секунды, и вы на всю ночь застряли на одном из сорока двух невских островов. Верхом ЧПХ станет зловещая фраза диспетчера такси, которому вы позвоните за полчаса до развода: «Извините, мы не успеем вас вывезти». Ее произнесут таким тоном, что вы почувствуете себя героем хоррора вроде «Обители зла», который остался один-одинешенек в городе кровожадных зомби. «Вантовый» - любимое слово ночных таксистов, произносится сдержанно и сурово, увеличивает стоимость заказа в два раза. Хотя петербуржцы, по слухам, и имеют запредельную духовность, на самом деле довольно алчные твари. В отличие от бездуховных москвичей, годами репетирующих в подвале или не разгибая спины вкалывающих у этюдника, петербуржцы вписываются только в проекты с бюджетом. Если дать аванс, то петербуржец не приступит к работе, пока не закончится коньяк, купленный на эти деньги. В ответ на ваше предложение петербуржец просит перезвонить через два часа (на следующий день, после праздников), но через два часа ничего не меняется. Если петербуржец говорит «я перезвоню сам», это равнозначно московскому «мне неинтересно ваше предложение, идите на хрен». Петербургская традиция - откладывать выполнение любого рода обязательств до следующего президентского срока, когда с деньгами будет полегче. Иногда приходится ждать смены государственного строя. Петербуржцы в подавляющем большинстве политически инертны, поэтому на их фоне приобретают величие персонажи вроде Путина и Медведева. В определенные дни на главных улицах собираются еще не проникшиеся фатализмом и безволием горожане, и их бьют по голове дубинкой сотрудники ОМОНа. Эта групповая терапия называется «Марш несогласных».
Для приезжего спрашивать дорогу у местных жителей - сплошное удовольствие. Он получит минимум три варианта удобного маршрута, начерченные в воздухе пальцами и зажигалками, блок познавательной информации о перекрытых с прошлого лета дворах («а то так было бы короче») и скромный кивок - «рад помочь» - на прощание. Половина петербуржцев находится в состоянии перманентного переезда в Москву. Вторая половина, опуская очи долу с тайной завистью к первой, томно уверяет, что их тоже звали в столицу, но они отказались. Чего там делать? Петербург - культурная столица. В каждом Доме культуры здесь преподают хип-хоп, рэп и r’n’b, по наболевшим экзистенциальным вопросам петербуржцы советуются с Александром Друзем, а текущие решают Лушников с Щегловым. Промоутеры запускают рекламные ролики на радио как будто с расчетом, чтобы рекламу можно было услышать только по пути на саму вечеринку. Менеджеры московских артистов обрывают телефоны, интересуясь насчет рекламы, но бесполезно - львиная доля петербургских гастролей проходит в информационном вакууме. Впрочем, даже самый матерый артист межгалактического уровня, обзаведшийся медиаподдержкой, может получить от пресыщенных петербургских культуртрегеров ярлык «попса», «старпер», «говнорок» или просто «он уже в Питере выступал» и, соответственно, гулкий пустой зал.
Петербургский сноб громогласно презирает рок, рэп, фанк, соул и поп-музыку, поэтому на соответствующих концертах он стоит напротив сцены со стаканом коньяка и саркастически крякает. Диско, техно и IDM сноб почему-то, напротив, уважает и на соответствующих концертах пританцовывает, но делает это столь омерзительным образом, что артист часто расценивает его поведение как неодобрение и заканчивает раньше положенного. Если в толпе слушателей бывает замечен человек с довольным лицом, это, как правило, москвич. Петербургские писатели - грузные и одутловатые, в мохеровых свитерах и квадратных туфлях, как у гастарбайтеров. Триллеры, фэнтези и готика сыплются из этих выпускников техвузов как из рога изобилия, но куда-то в царство Аида, минуя земную юдоль. Несколько раз в год они собираются на церемониях типа «Бронзовой улитки» и под водочку сетуют на непонимание читательских масс, после чего их приходится выпроваживать силой.
Петербуржцы ходят по барам в пиджаках, а на работу - в поношенных свитерах. В барах они вообще как правило выглядят намного более трудоспособными, чем на работе. Петербуржцы по духу битники, в идеале они ездили бы по городу, запрыгивая на ходу в грузовые поезда. Они не носят D&G в силу фатализма: одежда должна прийти к петербуржцу сама. А D&G не идет. Правда, петербуржцев можно заставить надеть что угодно, сказав им, что это сделает их интеллектуалами в глазах других. Прослышав, что Сomme des Garcons считается интеллектуальной маркой, они станут щеголять в одежде от этого бренда, даже если она будет висеть на них мешком. Отсутствие денег петербуржцы компенсируют удивительной изворотливостью и способностями к софистике. Бабушкино платье, надетое от безвыходности, будет выдано ими за винтаж, а отсутствие вкуса - за фрик-стиль. Умение объясниться хотя бы на паре языков или по крайней мере улыбнуться тому, кто лопочет на совсем незнакомом, выработалось у питерцев благодаря самому большому среди всех российских городов потоку туристов. На итальянцев в буденовках и голландок в оренбургских платках, которым кажется, что они умело слились с толпой аборигенов, в летний сезон можно наткнуться в центре города на каждом углу. Но они приезжают тратить, а не зарабатывать, поэтому вместо классического столичного «понаехали» на свой счет получают от петербуржцев терпимое «понаприехали».
Терпение, согласно петербургской философии, все перетрет и без труда. Поэтому местное дзен-спокойствие распространяется даже на метро в час пик. Держаться правой стороны, поднимаясь по эскалатору, нет никакой необходимости. Пробраться наверх пешком пытаются очень немногие - и этих немногих, в которых сразу узнают гостей из Москвы, обязательно перевоспитают аккуратными подножками и по-петербургски сдержанным «куда же вы прете?». Зрение питерцу вообще доставляет мало радостей. Избалованный бесконечными карнавалами, шествиями, «Алыми парусами», сменой губернаторских нарядов и брошек, а также субботними перебежками фриков из «Ахтунг, baby» в Mod, странностей он уже не замечает. Даже у охранников бутиков не вызывают подозрения стоящие напротив магазина мужики в засаленных штанах с червями в банке. Рыбалка в центре города - обычай и норма. Нормой являются и белые ночи. Что такое буржуазное изобретение слипинг-маска, многие питерцы не знают до сих пор: зачем, если жизнь в течение нескольких поколений при сумеречном свете выработала у петербургских гомо сапиенс новый условный рефлекс - засыпать не в темноте, а по часам? Запрет на ночную продажу крепкого алкоголя в Москве был снят в июле прошлого года, а в Петербурге по-прежнему действует. Поэтому петербуржцы ходят за водкой не в 23.30, а в 22. 50 и берут не одну бутылку, а сразу пять.
Праздник «Алые паруса» - на местном наречии «Адские паруса». Праздник несовершеннолетних девушек со съехавшими бретельками и шампанским в руках, а также вполне совершеннолетних охотников за пьяными девушками. Помимо многочисленных помятых Ассолей улицы к утру усеяны пластиковыми бутылками и стаканами, а также ленточками «Выпуск-2008». Корюшка - царь зверей, по версии петербуржцев. Мелкая рыба с огуречным запахом, которую принято зажаривать и заглатывать целиком. Сезонный деликатес, продается прямо на улицах. Петербургу явно не повезло с климатом, но горожане этот факт упорно не замечают. Решив, что у них есть настоящее море, хотя в него нельзя зайти даже по колено, не заразившись какой-нибудь ужасной болезнью, и настоящее лето, с теми двумя солнечными днями в три месяца, которые некстати оказываются рабочими, промоутеры и рестораторы осваивают Курортный район, пытаясь создать иллюзию пребывания на острове Ибица или других средиземноморских курортах. Летние террасы оправдывают свое существование тем, что посетители, кутаясь в три шерстяных пледа, усиленно цедят холодный чай и делают вид, что нежатся на проглядывающем сквозь тучи раз в час солнце. Высший патриотизм - загорать на пляже в плюс шестнадцать, намазавшись средством от загара со степенью защиты 40. Самая модная деревня под Петербургом называется Финляндией. Если москвичи ездят к тетушкам в Саратов или к дедушкам в Тверь, то петербуржцы осваивают финские озера и Хельсинки во время распродаж. Открыть визу в Финляндию - истинная ЧПХ, смысл этой фразы ускользает от жителей других регионов. На выходные финны едут в алкотуры в Петербург, а русские - в Хельсинки. Это называется культурный обмен. Чтобы пройти через турникет в московском метрополитене, нужна карточка. В Петербурге в обращении маленькие металлические жетоны, которые мало того, что часто теряются в дебрях кошелька, так еще и почти неотличимы от обычной монетки. Благодаря этому обознавшиеся пассажиры остервенело закидывают турникет мелочью, создавая позади себя причудливое сплетение тел. Вот она, метросексульная жизнь по-петербургски! Петербуржцы стоят насмерть за право называть студень - холодцом, а подъезды - парадными. Отсюда родилась шутка: Бологое - это место, где поребрик переходит в бордюр.
Никак не может прорвать блокадное кольцо и московская экспансия глагола «набрать». На предложение «я тебя наберу» здесь по-прежнему в лучшем случае тоскливо кивают, а в худшем - тихо огрызаются: «Я не ванна». Реванш берется на том же поле. На чисто питерскую фразу «трубу дома забыл» москвичи реагируют участливым «ну хоть кларнет-то захватил?». Чтобы вычислить питерца, достаточно подробно обсудить с ним наземную дорогу, скажем, от любой IKEA до Гостиного двора. Тогда в его речи обязательно проскочат загадочные для прочих граждан ориентиры: «виадук», «точка», «кольцо», «карман», «ларьки» и «корабли». Дома 600-й серии с кухонными окнами, в которые удается выглянуть, только встав на табуретку, «ЛенНИИпроект» придумал специально для родного города. Видимо, рассчитывал, что трудности закалят жителей и стимулируют развитие их ловкости, способности к акробатике, а может быть, даже роста, чем черт не шутит. В меню официальных государственных приемов проникло значение термина «красная рыба», указанное в современных петербургских словарях и восходящее к классическому словарю Владимира Даля, - к столу подадут вовсе не лосося, как можно было бы предположить, а осетра или севрюгу. За те двести с небольшим лет, что Петербург пробыл столицей, обогрев здесь тучу чиновников, зодчих и прочих экспатов, речь его обитателей усреднилась до любезно-канцелярского языка с по-иностранному четким произнесением всех указанных в слове букв. Но из-за глобализации с тех времен последним оплотом «петербургской нормы» осталась «булочная» с неизменным «ч» и обращение «молодой человек» ко всем лицам мужского пола, способным передвигаться без помощи сиделки. Особенности петербургской речи еще в XIX веке бичевал поэт Николай Некрасов: В употреблении там гнусный рижский квас, С немецким языком там перемешан русский, И над обоими господствует французский, А речи истинно народный оборот Там редок столько же, как честный патриот!
автор мне категорически неизвестен