Социализм или Железная Пята. Третьего не дано
Такой вывод сделал Джек Лондон в своем романе "Железная пята", который был опубликован в 1908 году. И блестяще обосновал его.
Насколько долговечен капитализм?
Незадолго до выборов в конгресс, на которых Эрнест выступал кандидатом по социалистическому списку, отец устроил обед, который у нас в домашнем кругу именовался «обедом лабазников». Эрнест называл его обедом «разрушителей машин». На этот раз были приглашены бизнесмены - не из самых преуспевающих, конечно. Думается, среди наших гостей не нашлось бы ни одного владельца или совладельца предприятия стоимостью свыше двухсот тысяч долларов. Это были подлинные представители средних классов - разумеется, их деловой части.
По ссылке ОЧЕНЬ много текста. Я приведу тут лишь ключевое, с выводами и комментариями.
- Железнодорожная компания знает мои дела лучше, чем я сам, - жаловался он. - От нее ничего не укроется: ни мои эксплуатационные расходы, ни условия контрактов. Кто им обо всем докладывает - ума не приложу. Не иначе, как кто то из моих же служащих для них шпионит; а кроме того, у них теснейшая связь с моими контрагентами. Посудите сами: едва только мне удается получить большой заказ на выгодных условиях, как железнодорожная компания непременно повышает тарифы на мой груз; они не входят ни в какие объяснения, а просто слизывают у меня всю прибыль. Характерно, что мне не удается добиться от них ни малейшей скидки. А ведь бывает, что в случае какой либо неудачи - или больших расходов, или если контракт невыгодный - они идут мне навстречу. Но, так или иначе, всю мою прибыль, какова бы она ни была, кладет себе в карман железнодорожная компания.
- То, что вам остается, - прервал его Эрнест, - это примерно жалованье, которое компания платила бы, если бы каменоломня принадлежала ей, а вы были бы ее управляющим. Не правда ли?
- Вот именно. Недавно мы просмотрели все книги за последние десять лет. И представляете? Я убедился, что вся моя прибыль за это время равна примерно жалованью управляющего. Компания могла бы с таким же успехом владеть моей каменоломней и платить мне за труды.
- С той лишь разницей, - подхватил Эрнест смеясь, - что в этом случае весь риск несла бы компания, тогда как сейчас вы любезно берете его на себя.
- Совершенно верно, - сокрушенно вздохнул мистер Асмунсен.
Другими словами, владельцы мелкого бизнеса не имеют никаких преимуществ перед наемными служащими крупных структур тог же уровня. Говоря проще, в хозяйчиках (очень удачный термин ранних братьев Стругацких) нет никакого смысла.
После того как гости высказались, Эрнест начал задавать им вопросы. Он обратился к мистеру Оуэну:
- Вы, кажется, полгода назад открыли новый филиал в Беркли?
- Как же, как же, - ответил мистер Оуэн.
- И с тех пор, как я заметил, три маленьких лавочки здесь по соседству вынуждены были закрыться одна за другой.
Мистер Оуэн самодовольно улыбнулся.
- Им трудно тягаться с нами.
- Почему же?
- Мы располагаем большим капиталом и, значит, работаем гораздо производительнее при меньших издержках.
- Стало быть, ваш филиал поглотил прибыли, которые раньше принадлежали трем коммерсантам? Понятно… А куда девались эти люди?
- Один из них служит у нас возчиком. Что сталось с другими - не знаю.
Эрнест повернулся к мистеру Коуолту.
- Вы часто устраиваете у себя в аптеке дешевые распродажи. Скажите, не знаете ли вы что либо об участи мелких аптекарей, которым оказалось не под силу конкурировать с вами?
- Один из них, мистер Хазфуртер, заведует у нас рецептурным отделом.
- Стало быть, все их прибыли отошли к вам?
- А как же! Для того и стараемся.
- Ну вот вы, - неожиданно повернулся Эрнест к мистеру Асмунсену, - вы возмущены тем, что все ваши прибыли поглощает железная дорога…
Асмунсен кивнул.
- В то время как вы предпочитали бы наживаться сами?..
Асмунсен снова кивнул.
- За счет других?..
Асмунсен промолчал.
- Я говорю: за счет других? - настаивал Эрнест.
- Иначе и не бывает, - сухо ответил мистер Асмунсен.
- Стало быть, правила игры в том, чтобы наживаться за счет других и не давать другим наживаться за ваш счет? Ведь так?
Эрнесту пришлось повторить свой вопрос, прежде чем мистер Асмунсен на него ответил.
- Так то оно так, - сказал он, - но мы не мешаем и другим наживаться, мы только против грабительских прибылей.
- Грабительские прибыли - это большие прибыли. Но ведь вы, верно, и сами не отказались бы от больших прибылей?
Мистер Асмунсен добродушно подтвердил, что не отказался бы.
Другими словами, мелкий производитель при капитализме неизбежно проигрывает конкуренцию. Причем. во всех сферах, включая сельское хозяйство. Колхозы и другие подобные объединения куда эффективнее "хозяйчиков".
Потом Эрнест опять овладел разговором и, как всегда, руководил им весь остаток вечера.
- Я внимательно слушал вас, - сказал он, - и убедился, что вы желаете играть в игру, именуемую бизнесом, по старинке. Смысл жизни вы видите только в наживе. Каждый из вас уверен, что родился на свет с единственной целью - наживаться. И вдруг - заминка! В самом разгаре погони за наживой появляется трест и похищает у вас ваши прибыли. Для вас это катастрофа, нарушающая гармонию мироздания, и, по вашему, существует один только выход - уничтожить то, что мешает вам наживаться.
И - любые защитники капитализма по сути защищают право жить за счет других. Короче говоря - быть ворами.
Дальше идет большой отрывок. который превосходно характеризует т.н. "анархо-капиталистов" и либертарианцев типа "Чайной партии". И - вывод по ним:
..Под равными возможностями для всех мистер Кэлвин подразумевает возможность загребать побольше прибылей, в чем он сейчас встречает помеху со стороны трестов. Но вы столько раз повторяли эти громкие слова, что, как ни странно, сами в них уверовали. Все, что вам нужно, - это грабить ближнего в меру своих сил - полегоньку да потихоньку, и вы на этом основании вообразили себя борцами за свободу. Вы самые обыкновенные плуты и стяжатели, но под магическим действием красивых фраз готовы возомнить себя патриотами. Свою жажду прибылей, проистекающую из чистейшего эгоизма, вы выдаете за бескорыстную заботу о страдающем человечестве. Так давайте же хоть здесь, среди своих, - дерзните быть самим собой. Не бойтесь смотреть правде в лицо и называйте вещи своими именами.
А затем - объяснение почему они неминуемо проиграют:
Мистер Кэлвин, однако, не растерялся.
- А почему бы и нет? - заявил он. - Почему бы нам не вернуться к обычаям и нравам наших предков, основателей нашей республики? Вы сказали нам немало правды, мистер Эвергард, - пусть жестокой и горькой правды. Но, поскольку мы здесь и в самом деле в своей среде, не будем этим смущаться. Давайте сбросим маски и примем те обвинения, которые мистер Эвергард так прямолинейно нам предъявляет. Верно, что мы, мелкие капиталисты, гонимся за прибылями и что тресты отнимают их у нас. Верно, что мы хотим избавиться от трестов, чтобы сохранить наши прибыли. Но почему бы нам и не добиваться этого? Почему? Я вас спрашиваю.
- Вот тут то мы и дошли до главного, - сказал Эрнест с довольной улыбкой. - Я объясню вам, почему, хоть это и не так то легко. Все вы в какой то мере учились коммерции, но никому из вас не приходилось изучать законы социального развития. А между тем вы находитесь сейчас в переходной стадии экономического развития; сами вы этого не видите и не понимаете, - отсюда и все недоразумения. Почему вам нельзя возвратиться назад? Да потому, что это невозможно. Вы так же бессильны повернуть вспять поток экономического развития, как заставить ручей течь в гору. Иисус Навин приказал солнцу остановиться над Гаваоном, а вы намерены перещеголять Иисуса Навина! Вы хотите заставить солнце катиться по небу вспять. Вы хотите вернуть время от полудня к утру.
Презрев усовершенствованные машины, презрев возросшую производительность труда и все преимущества концентрации, вы хотите вернуть экономику назад на целое поколение - к тому времени, когда не было еще крупного капитала и развитой техники, не было железных дорог, когда мелкие капиталисты пожирали друг друга в обстановке экономической анархии, когда производство было примитивным, расточительным, неорганизованным, непомерно дорогим. Поверьте, Иисусу Навину было легче остановить солнце, не говоря уж о том, что ему помогал сам бог Саваоф. Но от вас, мелких капиталистов, бог отвернулся. Ваше солнце клонится к закату. Больше ему не взойти в небе. И вам не изменить предначертанного ему пути. Вы уходите с исторической арены, и вскоре в истории затеряется и след ваш.
Таков закон эволюции. Так повелел господь бог. Концентрация сильнее, чем конкуренция. Первобытный человек был жалким существом, прятавшимся в расщелинах скал. Но он объединился с себе подобными и пошел войной на своих плотоядных врагов. Эти хищники охотились в одиночку, так сказать, на началах конкуренции. Первобытный же человек был хищник, тяготевший к объединению, потому то он и поднялся над прочими тварями. С тех пор люди вступали во все более обширные объединения. Концентрация против конкуренции - таков смысл общественной борьбы, которая заполняет многие тысячелетия. И всегда конкуренция терпит поражение. Тот, кто становится под знамя конкуренции, неизменно гибнет.
..Разве не верно, что объединение, именуемое трестом, может производить товары и лучше и дешевле, чем тысячи маленьких, конкурирующих между собой предприятий? - Возражений снова не было. - Разве, следовательно, не безумие отказываться от этой более дешевой и рациональной формы производственной организации?
Именно так. Вернуться назад невозможно, это означает неминуемую деградацию и депопуляцию.
А дальше следует объяснение, почему капитализм исторически обречен. Опять-таки сильно сокращаю его.
Но тут то мы и подходим вплотную к интересующему нас вопросу. Ежегодно в Соединенных Штатах производится товаров на четыре миллиарда. Рабочие потребляют товаров на два миллиарда. Капитал не покупает товаров на всю причитающуюся ему долю прибыли. Остается свободный резерв товаров. Что делать с этим резервом? Куда его девать? Рабочие не могут его раскупить. Они уже истратили свою зарплату. Капитал купил все, что способен потребить. И все же остается излишек. Куда его девать? Что с ним обычно делают?
- Вывозят за границу, - догадался мистер Коуолт.
- Вот именно, - подтвердил Эрнест. - Наличие товарных излишков приводит к поискам иностранных рынков. Их вывозят за границу, другого применения им нет. И эти то товарные излишки, вывезенные за границу, и составляют то, что называется активным торговым балансом. Пока нет возражений?
..Соединенные Штаты - капиталистическая страна с высокоразвитой промышленностью. При ее капиталистическом методе производства у нее постоянно остается избыток промышленных товаров, от которого ей необходимо избавиться путем вывоза их за границу. Но то, что верно относительно Соединенных Штатов, применимо и ко всякой другой стране с высокоразвитой промышленностью. Каждая такая страна имеет свой излишек товаров. Я говорю о том положении, когда обычный обмен уже состоялся и налицо товарные излишки в чистом виде. Рабочие во всех странах израсходовали свою зарплату и не в состоянии ничего купить; капитал полностью удовлетворил свои нужды и не намерен покупать ничего больше. А между тем у этих стран имеются товарные излишки. Передать их одна другой они не могут. Что же им делать? Как избавиться от свободных товаров?
- Продать их странам с менее развитой промышленностью, - подсказал мистер Коуолт.
- Правильно! Видите, мои рассуждения так ясны и элементарны, что каждый из вас может продолжить их сам. А теперь дальше. Предположим, Соединенные Штаты избавятся от своих излишков, вывезя их в страну с неразвитой промышленностью, например, в Бразилию. Заметим, что это происходит, когда внутренний рынок насыщен до отказа и не может поглотить излишков производства. Итак, что же получат Соединенные Штаты от Бразилии за эти товарные излишки?
- Золото, - ответил мистер Коуолт.
- Ну, на золото не шибко расторгуешься, не так уж его много, - возразил Эрнест.
- Золото в виде облигаций и всяких других ценных бумаг, - поправился мистер Коуолт.
- Совершенно верно, - сказал Эрнест. - Соединенные Штаты получат от Бразилии облигации и другие ценные бумаги. А что это означает? Это означает, что железные дороги Бразилии, а также фабрики, рудники и земельные владения перейдут в собственность Соединенных Штатов. А что это означает, в свою очередь?
Мистер Коуолт подумал и покачал головой.
- Я скажу вам, - продолжал Эрнест. - Это означает, что и Бразилия начнет разрабатывать свои ресурсы, а стало быть, и у нее появится свободный излишек товаров. Может ли Бразилия сбыть его Соединенным Штатам? Нет, Соединенные Штаты сами заинтересованы в вывозе товаров. А могут ли Соединенные Штаты, как раньше, сбывать свои товары в Бразилию? Нет, потому что и у Бразилии теперь такое же положение.
Что же тогда произойдет? И Соединенные Штаты и Бразилия вынуждены будут заняться поисками стран с неразвитой промышленностью, куда они могли бы сплавлять свои товарные излишки. Но так как законы сбыта остаются все теми же, то вскоре и эти страны начнут развивать свои ресурсы. И у них также появится избыточный продукт, и они также начнут искать рынков, чтобы его реализовать. А теперь, господа, прошу вашего внимания. Наша планета не безгранична. Существует лишь определенное число стран. Что же будет, когда и последняя, самая отсталая страна станет на ноги и включится в число стран, не знающих, куда девать свой избыточный продукт?
Вот. События 1989-91 годов и падение "второго мира" позволило расширить рынки сбыта, дав Западу отсрочку на четверть века. Но теперь эта отсрочка закончилась. А если бы СССР устоял, то в 1990-х рушился бы сам Запад.
..мы пришли к выводу, что настанет день, когда все страны будут ежегодно, ежечасно производить излишки товаров, которые им некуда будет девать. Спрашивается, что нам делать с этими излишками?
Снова никакого ответа.
- Мистер Кэлвин!
Мистер Кэлвин развел руками.
- Признаюсь, я смущен.
- Вот уж не думал, - сказал мистер Асмунсен. - И ведь все как будто верно, ничего не скажешь.
Мне еще не приходилось слышать о Марксовой теории прибавочной стоимости, но Эрнест изложил ее так просто, что я была поражена не менее других.
- Я скажу вам, как можно избавиться от этих излишков, - заявил наконец Эрнест. - Выбросьте их в море! Выбрасывайте ежегодно на сотни миллионов долларов обуви, платья, пшеницы и всяких других товаров. Разве это не выход?
- Выход, конечно, - отвечал мистер Кэлвин. - Но только нелепый выход. Странные вы даете советы.
Эрнест вихрем налетел на него.
- Поверьте, не более странные, чем даете вы, разрушители машин, зовущие человечество к допотопным порядкам наших предков. А вы что предлагаете, чтоб избавиться от товарных излишков? Вы предпочли бы вовсе их не производить? Но как же вы надеетесь этого добиться? Не возвратом ли к примитивной системе производства, столь несовершенной, хаотичной, расточительной и дорогой, что ни о каких излишках уже не пришлось бы и мечтать?
А далее - блестящее предсказание судьбы т.н. "среднего класса" в соответствии с логикой развития ничем не сдерживаемого капитализма.
Между трестами и рабочим классом идет борьба за овладение миром, а следовательно, и машинами. Такова военная диспозиция. Ни одна из сторон не заинтересована в уничтожении машин, но каждая стремится владеть ими. В этой борьбе нет места среднему классу. Средний класс - это пигмей между двумя великанами. Разве не видите вы, злополучный, обреченный средний класс, что вы зажаты между двумя жерновами и рано или поздно вас раздавят! Именно. Олигархической верхушке никакие средние классы не нужны. Особенно в эпоху нехватки ресурсов.
О роли т.н. "творческой интеллигенции" при капитализме:
Я назвал представителей свободных профессий и искусства холопами. Как же их еще назвать? Все, все они - профессора, проповедники, журналисты - на службе у плутократии; служба же их в том, чтобы проповедовать идеи либо вовсе безвредные, либо угодные правящему классу. Стоит им выступить в защиту идей, неугодных властителям, как их лишают работы. Если они ничего не припасли себе про черный день, им одна дорога - вниз, к пролетариату; а там они либо гибнут, либо становятся рабочими агитаторами. Не забудьте, что печать, церковь и университет определяют общественное мнение страны, задают тон ее умственной жизни. Что же до людей искусства, то они приноравливаются к вульгарным вкусам плутократии. Доказательства - ежедневно перед нашими глазами.
И наконец, вопрос ставится ребром. Какие варианты возможны после капитализма?
..С уничтожением системы прибылей сам собой отпадет вопрос о товарных излишках.
- А если битву за овладение машинами и всем миром выиграете не вы, а тресты? - спросил мистер Коуолт.
- Тогда, - отвечал Эрнест, - и вы, и мы, и весь рабочий класс будем раздавлены железной пятой деспотизма, не ведающего удержу и жалости, - деспотизма, какого не знала доселе ни одна, даже самая темная эпоха в жизни человечества. Вот имя для него - Железная пята!
О том, какой должна быть глобальная Железная Пята в перспективе, я уже писал недавно:
Прекрасный новый мир, каким он видится глобалистам
..Мир раздираем великим множеством великих и малых противоречий, решение которых не под силу человеку, некоммунистически воспитанному... Если человечество не поймет этого и не станет бесповоротно на путь создания высшего коммунистического общества, не сумеет решительно перевоспитать себя - тогда оно будет ввергнуто в такие пучины голода и истребления, о которых мир еще не слыхивал... Для меня вопрос стоит так: либо будет всепланетное коммунистическое общество, либо не будет никого, а будут песок и пыль на мёртвой планете. Иван Ефремов. По факту - повтор основной мысли Джека Лондона. Или - или, третьего не дано.
И первая половина 21-го века, решит, что именно будет. Правда, о коммунизме речи не идет. Скорее всего, как я уже не раз писал, будет кластеризация мира. В одних регионах будет Железная Пята, а в других - нечто иное, что впоследствии станет зародышем нового общества с реализованным принципом социальной справедливости. Принцип, являющийся базовой ценностью русского народа.
Лично у меня вот "пессимизм разума, но оптимизм воли". Двадцать первый век только начинается и проигрывать его нельзя. А поэтому - не проиграем.
З.Ы. А роман надо будет перечитать. Я впервые прочитал его еще в институте, но тогда многое просто не было понято. И вот теперь, когда дыхание Железной Пяты чувствуется ощутимо, пожалуй, стоит воспринять роман по-новому.
Насколько долговечен капитализм?
Незадолго до выборов в конгресс, на которых Эрнест выступал кандидатом по социалистическому списку, отец устроил обед, который у нас в домашнем кругу именовался «обедом лабазников». Эрнест называл его обедом «разрушителей машин». На этот раз были приглашены бизнесмены - не из самых преуспевающих, конечно. Думается, среди наших гостей не нашлось бы ни одного владельца или совладельца предприятия стоимостью свыше двухсот тысяч долларов. Это были подлинные представители средних классов - разумеется, их деловой части.
По ссылке ОЧЕНЬ много текста. Я приведу тут лишь ключевое, с выводами и комментариями.
- Железнодорожная компания знает мои дела лучше, чем я сам, - жаловался он. - От нее ничего не укроется: ни мои эксплуатационные расходы, ни условия контрактов. Кто им обо всем докладывает - ума не приложу. Не иначе, как кто то из моих же служащих для них шпионит; а кроме того, у них теснейшая связь с моими контрагентами. Посудите сами: едва только мне удается получить большой заказ на выгодных условиях, как железнодорожная компания непременно повышает тарифы на мой груз; они не входят ни в какие объяснения, а просто слизывают у меня всю прибыль. Характерно, что мне не удается добиться от них ни малейшей скидки. А ведь бывает, что в случае какой либо неудачи - или больших расходов, или если контракт невыгодный - они идут мне навстречу. Но, так или иначе, всю мою прибыль, какова бы она ни была, кладет себе в карман железнодорожная компания.
- То, что вам остается, - прервал его Эрнест, - это примерно жалованье, которое компания платила бы, если бы каменоломня принадлежала ей, а вы были бы ее управляющим. Не правда ли?
- Вот именно. Недавно мы просмотрели все книги за последние десять лет. И представляете? Я убедился, что вся моя прибыль за это время равна примерно жалованью управляющего. Компания могла бы с таким же успехом владеть моей каменоломней и платить мне за труды.
- С той лишь разницей, - подхватил Эрнест смеясь, - что в этом случае весь риск несла бы компания, тогда как сейчас вы любезно берете его на себя.
- Совершенно верно, - сокрушенно вздохнул мистер Асмунсен.
Другими словами, владельцы мелкого бизнеса не имеют никаких преимуществ перед наемными служащими крупных структур тог же уровня. Говоря проще, в хозяйчиках (очень удачный термин ранних братьев Стругацких) нет никакого смысла.
После того как гости высказались, Эрнест начал задавать им вопросы. Он обратился к мистеру Оуэну:
- Вы, кажется, полгода назад открыли новый филиал в Беркли?
- Как же, как же, - ответил мистер Оуэн.
- И с тех пор, как я заметил, три маленьких лавочки здесь по соседству вынуждены были закрыться одна за другой.
Мистер Оуэн самодовольно улыбнулся.
- Им трудно тягаться с нами.
- Почему же?
- Мы располагаем большим капиталом и, значит, работаем гораздо производительнее при меньших издержках.
- Стало быть, ваш филиал поглотил прибыли, которые раньше принадлежали трем коммерсантам? Понятно… А куда девались эти люди?
- Один из них служит у нас возчиком. Что сталось с другими - не знаю.
Эрнест повернулся к мистеру Коуолту.
- Вы часто устраиваете у себя в аптеке дешевые распродажи. Скажите, не знаете ли вы что либо об участи мелких аптекарей, которым оказалось не под силу конкурировать с вами?
- Один из них, мистер Хазфуртер, заведует у нас рецептурным отделом.
- Стало быть, все их прибыли отошли к вам?
- А как же! Для того и стараемся.
- Ну вот вы, - неожиданно повернулся Эрнест к мистеру Асмунсену, - вы возмущены тем, что все ваши прибыли поглощает железная дорога…
Асмунсен кивнул.
- В то время как вы предпочитали бы наживаться сами?..
Асмунсен снова кивнул.
- За счет других?..
Асмунсен промолчал.
- Я говорю: за счет других? - настаивал Эрнест.
- Иначе и не бывает, - сухо ответил мистер Асмунсен.
- Стало быть, правила игры в том, чтобы наживаться за счет других и не давать другим наживаться за ваш счет? Ведь так?
Эрнесту пришлось повторить свой вопрос, прежде чем мистер Асмунсен на него ответил.
- Так то оно так, - сказал он, - но мы не мешаем и другим наживаться, мы только против грабительских прибылей.
- Грабительские прибыли - это большие прибыли. Но ведь вы, верно, и сами не отказались бы от больших прибылей?
Мистер Асмунсен добродушно подтвердил, что не отказался бы.
Другими словами, мелкий производитель при капитализме неизбежно проигрывает конкуренцию. Причем. во всех сферах, включая сельское хозяйство. Колхозы и другие подобные объединения куда эффективнее "хозяйчиков".
Потом Эрнест опять овладел разговором и, как всегда, руководил им весь остаток вечера.
- Я внимательно слушал вас, - сказал он, - и убедился, что вы желаете играть в игру, именуемую бизнесом, по старинке. Смысл жизни вы видите только в наживе. Каждый из вас уверен, что родился на свет с единственной целью - наживаться. И вдруг - заминка! В самом разгаре погони за наживой появляется трест и похищает у вас ваши прибыли. Для вас это катастрофа, нарушающая гармонию мироздания, и, по вашему, существует один только выход - уничтожить то, что мешает вам наживаться.
И - любые защитники капитализма по сути защищают право жить за счет других. Короче говоря - быть ворами.
Дальше идет большой отрывок. который превосходно характеризует т.н. "анархо-капиталистов" и либертарианцев типа "Чайной партии". И - вывод по ним:
..Под равными возможностями для всех мистер Кэлвин подразумевает возможность загребать побольше прибылей, в чем он сейчас встречает помеху со стороны трестов. Но вы столько раз повторяли эти громкие слова, что, как ни странно, сами в них уверовали. Все, что вам нужно, - это грабить ближнего в меру своих сил - полегоньку да потихоньку, и вы на этом основании вообразили себя борцами за свободу. Вы самые обыкновенные плуты и стяжатели, но под магическим действием красивых фраз готовы возомнить себя патриотами. Свою жажду прибылей, проистекающую из чистейшего эгоизма, вы выдаете за бескорыстную заботу о страдающем человечестве. Так давайте же хоть здесь, среди своих, - дерзните быть самим собой. Не бойтесь смотреть правде в лицо и называйте вещи своими именами.
А затем - объяснение почему они неминуемо проиграют:
Мистер Кэлвин, однако, не растерялся.
- А почему бы и нет? - заявил он. - Почему бы нам не вернуться к обычаям и нравам наших предков, основателей нашей республики? Вы сказали нам немало правды, мистер Эвергард, - пусть жестокой и горькой правды. Но, поскольку мы здесь и в самом деле в своей среде, не будем этим смущаться. Давайте сбросим маски и примем те обвинения, которые мистер Эвергард так прямолинейно нам предъявляет. Верно, что мы, мелкие капиталисты, гонимся за прибылями и что тресты отнимают их у нас. Верно, что мы хотим избавиться от трестов, чтобы сохранить наши прибыли. Но почему бы нам и не добиваться этого? Почему? Я вас спрашиваю.
- Вот тут то мы и дошли до главного, - сказал Эрнест с довольной улыбкой. - Я объясню вам, почему, хоть это и не так то легко. Все вы в какой то мере учились коммерции, но никому из вас не приходилось изучать законы социального развития. А между тем вы находитесь сейчас в переходной стадии экономического развития; сами вы этого не видите и не понимаете, - отсюда и все недоразумения. Почему вам нельзя возвратиться назад? Да потому, что это невозможно. Вы так же бессильны повернуть вспять поток экономического развития, как заставить ручей течь в гору. Иисус Навин приказал солнцу остановиться над Гаваоном, а вы намерены перещеголять Иисуса Навина! Вы хотите заставить солнце катиться по небу вспять. Вы хотите вернуть время от полудня к утру.
Презрев усовершенствованные машины, презрев возросшую производительность труда и все преимущества концентрации, вы хотите вернуть экономику назад на целое поколение - к тому времени, когда не было еще крупного капитала и развитой техники, не было железных дорог, когда мелкие капиталисты пожирали друг друга в обстановке экономической анархии, когда производство было примитивным, расточительным, неорганизованным, непомерно дорогим. Поверьте, Иисусу Навину было легче остановить солнце, не говоря уж о том, что ему помогал сам бог Саваоф. Но от вас, мелких капиталистов, бог отвернулся. Ваше солнце клонится к закату. Больше ему не взойти в небе. И вам не изменить предначертанного ему пути. Вы уходите с исторической арены, и вскоре в истории затеряется и след ваш.
Таков закон эволюции. Так повелел господь бог. Концентрация сильнее, чем конкуренция. Первобытный человек был жалким существом, прятавшимся в расщелинах скал. Но он объединился с себе подобными и пошел войной на своих плотоядных врагов. Эти хищники охотились в одиночку, так сказать, на началах конкуренции. Первобытный же человек был хищник, тяготевший к объединению, потому то он и поднялся над прочими тварями. С тех пор люди вступали во все более обширные объединения. Концентрация против конкуренции - таков смысл общественной борьбы, которая заполняет многие тысячелетия. И всегда конкуренция терпит поражение. Тот, кто становится под знамя конкуренции, неизменно гибнет.
..Разве не верно, что объединение, именуемое трестом, может производить товары и лучше и дешевле, чем тысячи маленьких, конкурирующих между собой предприятий? - Возражений снова не было. - Разве, следовательно, не безумие отказываться от этой более дешевой и рациональной формы производственной организации?
Именно так. Вернуться назад невозможно, это означает неминуемую деградацию и депопуляцию.
А дальше следует объяснение, почему капитализм исторически обречен. Опять-таки сильно сокращаю его.
Но тут то мы и подходим вплотную к интересующему нас вопросу. Ежегодно в Соединенных Штатах производится товаров на четыре миллиарда. Рабочие потребляют товаров на два миллиарда. Капитал не покупает товаров на всю причитающуюся ему долю прибыли. Остается свободный резерв товаров. Что делать с этим резервом? Куда его девать? Рабочие не могут его раскупить. Они уже истратили свою зарплату. Капитал купил все, что способен потребить. И все же остается излишек. Куда его девать? Что с ним обычно делают?
- Вывозят за границу, - догадался мистер Коуолт.
- Вот именно, - подтвердил Эрнест. - Наличие товарных излишков приводит к поискам иностранных рынков. Их вывозят за границу, другого применения им нет. И эти то товарные излишки, вывезенные за границу, и составляют то, что называется активным торговым балансом. Пока нет возражений?
..Соединенные Штаты - капиталистическая страна с высокоразвитой промышленностью. При ее капиталистическом методе производства у нее постоянно остается избыток промышленных товаров, от которого ей необходимо избавиться путем вывоза их за границу. Но то, что верно относительно Соединенных Штатов, применимо и ко всякой другой стране с высокоразвитой промышленностью. Каждая такая страна имеет свой излишек товаров. Я говорю о том положении, когда обычный обмен уже состоялся и налицо товарные излишки в чистом виде. Рабочие во всех странах израсходовали свою зарплату и не в состоянии ничего купить; капитал полностью удовлетворил свои нужды и не намерен покупать ничего больше. А между тем у этих стран имеются товарные излишки. Передать их одна другой они не могут. Что же им делать? Как избавиться от свободных товаров?
- Продать их странам с менее развитой промышленностью, - подсказал мистер Коуолт.
- Правильно! Видите, мои рассуждения так ясны и элементарны, что каждый из вас может продолжить их сам. А теперь дальше. Предположим, Соединенные Штаты избавятся от своих излишков, вывезя их в страну с неразвитой промышленностью, например, в Бразилию. Заметим, что это происходит, когда внутренний рынок насыщен до отказа и не может поглотить излишков производства. Итак, что же получат Соединенные Штаты от Бразилии за эти товарные излишки?
- Золото, - ответил мистер Коуолт.
- Ну, на золото не шибко расторгуешься, не так уж его много, - возразил Эрнест.
- Золото в виде облигаций и всяких других ценных бумаг, - поправился мистер Коуолт.
- Совершенно верно, - сказал Эрнест. - Соединенные Штаты получат от Бразилии облигации и другие ценные бумаги. А что это означает? Это означает, что железные дороги Бразилии, а также фабрики, рудники и земельные владения перейдут в собственность Соединенных Штатов. А что это означает, в свою очередь?
Мистер Коуолт подумал и покачал головой.
- Я скажу вам, - продолжал Эрнест. - Это означает, что и Бразилия начнет разрабатывать свои ресурсы, а стало быть, и у нее появится свободный излишек товаров. Может ли Бразилия сбыть его Соединенным Штатам? Нет, Соединенные Штаты сами заинтересованы в вывозе товаров. А могут ли Соединенные Штаты, как раньше, сбывать свои товары в Бразилию? Нет, потому что и у Бразилии теперь такое же положение.
Что же тогда произойдет? И Соединенные Штаты и Бразилия вынуждены будут заняться поисками стран с неразвитой промышленностью, куда они могли бы сплавлять свои товарные излишки. Но так как законы сбыта остаются все теми же, то вскоре и эти страны начнут развивать свои ресурсы. И у них также появится избыточный продукт, и они также начнут искать рынков, чтобы его реализовать. А теперь, господа, прошу вашего внимания. Наша планета не безгранична. Существует лишь определенное число стран. Что же будет, когда и последняя, самая отсталая страна станет на ноги и включится в число стран, не знающих, куда девать свой избыточный продукт?
Вот. События 1989-91 годов и падение "второго мира" позволило расширить рынки сбыта, дав Западу отсрочку на четверть века. Но теперь эта отсрочка закончилась. А если бы СССР устоял, то в 1990-х рушился бы сам Запад.
..мы пришли к выводу, что настанет день, когда все страны будут ежегодно, ежечасно производить излишки товаров, которые им некуда будет девать. Спрашивается, что нам делать с этими излишками?
Снова никакого ответа.
- Мистер Кэлвин!
Мистер Кэлвин развел руками.
- Признаюсь, я смущен.
- Вот уж не думал, - сказал мистер Асмунсен. - И ведь все как будто верно, ничего не скажешь.
Мне еще не приходилось слышать о Марксовой теории прибавочной стоимости, но Эрнест изложил ее так просто, что я была поражена не менее других.
- Я скажу вам, как можно избавиться от этих излишков, - заявил наконец Эрнест. - Выбросьте их в море! Выбрасывайте ежегодно на сотни миллионов долларов обуви, платья, пшеницы и всяких других товаров. Разве это не выход?
- Выход, конечно, - отвечал мистер Кэлвин. - Но только нелепый выход. Странные вы даете советы.
Эрнест вихрем налетел на него.
- Поверьте, не более странные, чем даете вы, разрушители машин, зовущие человечество к допотопным порядкам наших предков. А вы что предлагаете, чтоб избавиться от товарных излишков? Вы предпочли бы вовсе их не производить? Но как же вы надеетесь этого добиться? Не возвратом ли к примитивной системе производства, столь несовершенной, хаотичной, расточительной и дорогой, что ни о каких излишках уже не пришлось бы и мечтать?
А далее - блестящее предсказание судьбы т.н. "среднего класса" в соответствии с логикой развития ничем не сдерживаемого капитализма.
Между трестами и рабочим классом идет борьба за овладение миром, а следовательно, и машинами. Такова военная диспозиция. Ни одна из сторон не заинтересована в уничтожении машин, но каждая стремится владеть ими. В этой борьбе нет места среднему классу. Средний класс - это пигмей между двумя великанами. Разве не видите вы, злополучный, обреченный средний класс, что вы зажаты между двумя жерновами и рано или поздно вас раздавят! Именно. Олигархической верхушке никакие средние классы не нужны. Особенно в эпоху нехватки ресурсов.
О роли т.н. "творческой интеллигенции" при капитализме:
Я назвал представителей свободных профессий и искусства холопами. Как же их еще назвать? Все, все они - профессора, проповедники, журналисты - на службе у плутократии; служба же их в том, чтобы проповедовать идеи либо вовсе безвредные, либо угодные правящему классу. Стоит им выступить в защиту идей, неугодных властителям, как их лишают работы. Если они ничего не припасли себе про черный день, им одна дорога - вниз, к пролетариату; а там они либо гибнут, либо становятся рабочими агитаторами. Не забудьте, что печать, церковь и университет определяют общественное мнение страны, задают тон ее умственной жизни. Что же до людей искусства, то они приноравливаются к вульгарным вкусам плутократии. Доказательства - ежедневно перед нашими глазами.
И наконец, вопрос ставится ребром. Какие варианты возможны после капитализма?
..С уничтожением системы прибылей сам собой отпадет вопрос о товарных излишках.
- А если битву за овладение машинами и всем миром выиграете не вы, а тресты? - спросил мистер Коуолт.
- Тогда, - отвечал Эрнест, - и вы, и мы, и весь рабочий класс будем раздавлены железной пятой деспотизма, не ведающего удержу и жалости, - деспотизма, какого не знала доселе ни одна, даже самая темная эпоха в жизни человечества. Вот имя для него - Железная пята!
О том, какой должна быть глобальная Железная Пята в перспективе, я уже писал недавно:
Прекрасный новый мир, каким он видится глобалистам
..Мир раздираем великим множеством великих и малых противоречий, решение которых не под силу человеку, некоммунистически воспитанному... Если человечество не поймет этого и не станет бесповоротно на путь создания высшего коммунистического общества, не сумеет решительно перевоспитать себя - тогда оно будет ввергнуто в такие пучины голода и истребления, о которых мир еще не слыхивал... Для меня вопрос стоит так: либо будет всепланетное коммунистическое общество, либо не будет никого, а будут песок и пыль на мёртвой планете. Иван Ефремов. По факту - повтор основной мысли Джека Лондона. Или - или, третьего не дано.
И первая половина 21-го века, решит, что именно будет. Правда, о коммунизме речи не идет. Скорее всего, как я уже не раз писал, будет кластеризация мира. В одних регионах будет Железная Пята, а в других - нечто иное, что впоследствии станет зародышем нового общества с реализованным принципом социальной справедливости. Принцип, являющийся базовой ценностью русского народа.
Лично у меня вот "пессимизм разума, но оптимизм воли". Двадцать первый век только начинается и проигрывать его нельзя. А поэтому - не проиграем.
З.Ы. А роман надо будет перечитать. Я впервые прочитал его еще в институте, но тогда многое просто не было понято. И вот теперь, когда дыхание Железной Пяты чувствуется ощутимо, пожалуй, стоит воспринять роман по-новому.