Взрослая болезнь - история и диагноз
Романтизм ввел некогда моду на сплин. "Иначе - русская хандра" - перевел для нас денди и англоман Пушкин чужеземное слово. У немцев примерно то же самое называлось Weltschmerz - "мировая скорбь". Национальные различия Александр Сергеевич представил нам в "Евгении Онегине": Онегин - сплин, Ленский - Weltschmerz, ну а "русская хандра" воплотилась в Татьяну Ларину. Сплин-Weltschmerz был таким же атрибутом аристократа-артиста как цилиндр, трость, белые перчатки и длинный ноготь на мизинце (хандра не потянула - русское оказалось слишком женским). Романтик (sic! - не путать с геологом!) не мог себе позволить не быть несколько меланхоличным: Дух предъявлял себя в фигуре скорби и тоски по недостижимости Идеала. Поздний романтик Бодлер так и назвал самый большой из циклов Les Fleurs Du Mal - "Сплин и Идеал". Однако в его творчестве (и жизни) сплин достигал такого накала, который уже не позволял воспринимать его в качестве стилевого признака. Что-то изменилось в самом времени, из его пасьянсов выпали картинки - кавалеры, дамы и короли, остались шестерки да тузы: мир стал буржуазным. Родовитый аристократ Байрон укатил со своим сплином сначала в Италию, а потом и вовсе в Грецию; пасынок Бодлер, нанявшись матросом, тоже пытался сбежать - от своих из тропических стран, куда был ими сослан, и где нашел не свободу, а всего лишь тропическую лихорадку - и с тем лишь, чтобы оказаться окончательно затоптанным своими же. "Свои", т.е. буржуа, не принимали ни стиля, ни сплина - ничего, что не было бы их нормой, моралью и корыстью.
Пройдет чуть меньше ста лет, и устыдившееся своих норм, моралей и корыстей буржуазное общество станет либеральным и демократическим - таким, которое от избытка благ не только может уже позволить поэтам и аристократам исполнение всяческих артистических фигур, а кабы не наоборот - априори признать во всяком исполнителе этих pas поэта.
А сплин, Weltschmerz и, до кучи вспомнившая себя русская хандра, превратившись усилиями науки в депрессию, иногда по-свойски именуемую "депресняк", нечувствительно их заместившую, ушли в архетипы коллективного бессознательного. И теперь оттуда - из коллективного бессознательного - подпирают едва ли не всякое уныние недели, оставшейся до получения жалования. То есть депресняк тоже стал стилистической фигурой, даром, что ни цилиндр ни трость ему уже не надобны - достаточно стакана с недопитой водкой на неприбранном столе рядом с неприбранной постелью (впрочем и этот натюрморт уже подустарел - теперь он слегка гламуризован: бросаем там и сям несколько растрепанных журналов типо "НЛО" и "Cosmopoliten", и пишем губной помадой на зеркале в ванной fuck off).
Между тем депрессия сама по себе далека от артистизма и архетипов, и настигает не только поэтов, алкаголиков и наркоманов. И в затылок ей целит смерть. Если человеку случается отвернуться от зеркала с надписью fuck off, или почти случайно сфокусироваться не на собственном отражении, а на тенях в глубине пространства за спиной... - остается только надежда на осечку.
Как чел, поживший среди людей, причем в очень интенсивном режиме, я нажил столь же удачный, сколь и негативный опыт попыток справиться с депрессией: удачный - со своей собственной, не всегда удачный - когда пытался помочь выйти из нее близким мне людям (бывали случаи и с не очень близкими). Этот опыт прост: депрессия не есть узкий спектр, на котором можно эффективно сосредоточить некое терапевтическое усилие. У человека есть тысяча и одна причина не жить, и только одна - продолжать. Все другое мне - мир и люди - комплекс, вычеркивающий индивида как ценность; но именно переживание себя как некоего абсолюта (точки отсчета любых ценностей), сама возможность экзистирования - единственное, что противостоит этому прессингу. Не может/не может (тут нет выбора) - а уже есть такое противостояние. Жизнь человека - удержание себя в нем. Нет отдельно "проблемы самоубийства". Есть проблема жизни. То, что я называю "социопатией" (слово не мое, но мое понимание явления им обозначаемого, сильно отличается и от социологического и от клинического) - самая сильная угроза жизни, причем именно потому, что предстает в личине "подмоги". Социопатия, дурная солидарность с общей дурью, теми самыми архетипами, взрослая болезнь, смертельная для детей - энтропия сознания.
Сознание не то, что подарено нам Богом, родителями или природой (каждому - по вере его) с тем, чтобы мы его правильно юзали - а прочее, мол, само приложится. Это самодисциплина прежде всего. И одним из кардинальных пунктов этой дисциплины является как раз избавление, уход от власти архетипов коллективного - бес- или со-знательного, тут уж без разницы. Это называется "умом", который есть не что иное как критика архетипов. Сейчас, в эпоху massmedia и интернета, власти пиара - всякого: белого, черного, голубого, розового, гламурного - становится невероятно сложной задачей достать собственным усилием (другого - не собственного, до кучи, здесь быть не может) до такой критики.
Слишком все доступно стало - протяни руку и оно твое.
Теперь новое, самое последнее, искушение - блог. Так легко избавиться от депресняка - попрыскай им на френдов, и они радостно сбегуться посочувствовать. И опять сознание распыляется-раздрызгивается в сюрплясе (sic! - не путать с "сюром") - эстетическом, истерическом, гламурном. Социопатическом.
Мы теряем саму возможность опыта одиночества - единственного способного взрастить в человеке устойчивость перед лицом другого, какими бы ликами и личинами оно ни манило нас или пугало.
Не всякое движение души предъявляемо более, чем одному или двум самым близким людям, в которых вы на этот момент абсолютно уверены. А есть такие, которые не могут быть предъявлены вообще никому. И не потому, что постыдны, а потому что иначе, в самом акте предъявления, вы автоматом превращаетесь в марионетку, а предъявленное - в мусор. "Молчи, скрывайся и таи" - давно сказано, и не мной.
Вот подлинная дисциплина Духа - без купюр:
Молчи, скрывайся и таи
И чувства и мечты свои -
Пускай в душевной глубине
Встают и заходят оне
Безмолвно, как звезды в ночи, -
Любуйся ими - и молчи.
Как сердцу высказать себя?
Другому как понять тебя?
Поймет ли он, чем ты живешь?
Мысль изреченная есть ложь.
Взрывая, возмутишь ключи, -
Питайся ими - и молчи.
Лишь жить в себе самом умей -
Есть целый мир в душе твоей
Таинственно-волшебных дум;
Их оглушит наружный шум,
Дневные разгонят лучи, -
Внимай их пенью и молчи!..
Напомнить как это называется?
Silentium!
Молчание...
Слишком многое убивается нынешним гамом социопатии.
И прежде всего - дети.
В этой девочке - задолго до того, как она залезла куда бы повыше, чтобы окончательно улететь от всего этого - была убита Татьяна Ларина.
Пройдет чуть меньше ста лет, и устыдившееся своих норм, моралей и корыстей буржуазное общество станет либеральным и демократическим - таким, которое от избытка благ не только может уже позволить поэтам и аристократам исполнение всяческих артистических фигур, а кабы не наоборот - априори признать во всяком исполнителе этих pas поэта.
А сплин, Weltschmerz и, до кучи вспомнившая себя русская хандра, превратившись усилиями науки в депрессию, иногда по-свойски именуемую "депресняк", нечувствительно их заместившую, ушли в архетипы коллективного бессознательного. И теперь оттуда - из коллективного бессознательного - подпирают едва ли не всякое уныние недели, оставшейся до получения жалования. То есть депресняк тоже стал стилистической фигурой, даром, что ни цилиндр ни трость ему уже не надобны - достаточно стакана с недопитой водкой на неприбранном столе рядом с неприбранной постелью (впрочем и этот натюрморт уже подустарел - теперь он слегка гламуризован: бросаем там и сям несколько растрепанных журналов типо "НЛО" и "Cosmopoliten", и пишем губной помадой на зеркале в ванной fuck off).
Между тем депрессия сама по себе далека от артистизма и архетипов, и настигает не только поэтов, алкаголиков и наркоманов. И в затылок ей целит смерть. Если человеку случается отвернуться от зеркала с надписью fuck off, или почти случайно сфокусироваться не на собственном отражении, а на тенях в глубине пространства за спиной... - остается только надежда на осечку.
Как чел, поживший среди людей, причем в очень интенсивном режиме, я нажил столь же удачный, сколь и негативный опыт попыток справиться с депрессией: удачный - со своей собственной, не всегда удачный - когда пытался помочь выйти из нее близким мне людям (бывали случаи и с не очень близкими). Этот опыт прост: депрессия не есть узкий спектр, на котором можно эффективно сосредоточить некое терапевтическое усилие. У человека есть тысяча и одна причина не жить, и только одна - продолжать. Все другое мне - мир и люди - комплекс, вычеркивающий индивида как ценность; но именно переживание себя как некоего абсолюта (точки отсчета любых ценностей), сама возможность экзистирования - единственное, что противостоит этому прессингу. Не может/не может (тут нет выбора) - а уже есть такое противостояние. Жизнь человека - удержание себя в нем. Нет отдельно "проблемы самоубийства". Есть проблема жизни. То, что я называю "социопатией" (слово не мое, но мое понимание явления им обозначаемого, сильно отличается и от социологического и от клинического) - самая сильная угроза жизни, причем именно потому, что предстает в личине "подмоги". Социопатия, дурная солидарность с общей дурью, теми самыми архетипами, взрослая болезнь, смертельная для детей - энтропия сознания.
Сознание не то, что подарено нам Богом, родителями или природой (каждому - по вере его) с тем, чтобы мы его правильно юзали - а прочее, мол, само приложится. Это самодисциплина прежде всего. И одним из кардинальных пунктов этой дисциплины является как раз избавление, уход от власти архетипов коллективного - бес- или со-знательного, тут уж без разницы. Это называется "умом", который есть не что иное как критика архетипов. Сейчас, в эпоху massmedia и интернета, власти пиара - всякого: белого, черного, голубого, розового, гламурного - становится невероятно сложной задачей достать собственным усилием (другого - не собственного, до кучи, здесь быть не может) до такой критики.
Слишком все доступно стало - протяни руку и оно твое.
Теперь новое, самое последнее, искушение - блог. Так легко избавиться от депресняка - попрыскай им на френдов, и они радостно сбегуться посочувствовать. И опять сознание распыляется-раздрызгивается в сюрплясе (sic! - не путать с "сюром") - эстетическом, истерическом, гламурном. Социопатическом.
Мы теряем саму возможность опыта одиночества - единственного способного взрастить в человеке устойчивость перед лицом другого, какими бы ликами и личинами оно ни манило нас или пугало.
Не всякое движение души предъявляемо более, чем одному или двум самым близким людям, в которых вы на этот момент абсолютно уверены. А есть такие, которые не могут быть предъявлены вообще никому. И не потому, что постыдны, а потому что иначе, в самом акте предъявления, вы автоматом превращаетесь в марионетку, а предъявленное - в мусор. "Молчи, скрывайся и таи" - давно сказано, и не мной.
Вот подлинная дисциплина Духа - без купюр:
Молчи, скрывайся и таи
И чувства и мечты свои -
Пускай в душевной глубине
Встают и заходят оне
Безмолвно, как звезды в ночи, -
Любуйся ими - и молчи.
Как сердцу высказать себя?
Другому как понять тебя?
Поймет ли он, чем ты живешь?
Мысль изреченная есть ложь.
Взрывая, возмутишь ключи, -
Питайся ими - и молчи.
Лишь жить в себе самом умей -
Есть целый мир в душе твоей
Таинственно-волшебных дум;
Их оглушит наружный шум,
Дневные разгонят лучи, -
Внимай их пенью и молчи!..
Напомнить как это называется?
Silentium!
Молчание...
Слишком многое убивается нынешним гамом социопатии.
И прежде всего - дети.
В этой девочке - задолго до того, как она залезла куда бы повыше, чтобы окончательно улететь от всего этого - была убита Татьяна Ларина.