Когда тебя не стало...
Я вошла в тёмную комнату и по привычке клацнула неработающим выключателем. Из угла раздался хрипловатый смешок, и я вздрогнула, различая в кресле у окна фигуру в широкополой шляпе.
- А, это ты, Джон. Напугал. - Пробормотала я, зажигая свечку, чтобы откопать какие-то бумажки, которые именно сейчас очень понадобились.
- Что ты ищешь? Рассказики свои? Я взял почитать. Половину я, половину Робин.
- Робин-Бобин-Барабек… - прошептала я на автомате, сосредоточенно вглядываясь в то, что ещё не растащили - Когда он вернётся?
- А, не знаю. Они пошли рыбу ловить. С Никитой. Тот обещал научить его ловить руками.
- Руками… - всё ещё не соображая, что он там говорит, повторила я - И что, поймали?
Джон посмотрел на меня долгим проникновенным взглядом. В глазах играют чёртики, спичка в зубах ходит из стороны в сторону.
- Эй, малышка! - наконец произнёс он - Кто тебя обидел?
Теперь была моя очередь долго на него смотреть. Но не проникновенно, а как-то глупо, рассеянно.
- Никто. С чего ты взял?
- С того, что ты пятую минуту пялишься на страницу с одной-единственной строчкой на ней. И это не рассказики. Даже я отсюда вижу, что там написано. «Глупые герои не могут починить водопровод». И задаёшь дурацкие вопросы. А если ты и правда думаешь, что мы глупые, так придумай себе водопроводчика, и всего делов!
- Извини. - Бросила я и ушла на улицу, искать Никиту с Робином.
Перед самым озером, споткнувшись об какую-то арматурину, я полетела вниз по склону и чудом не долетела до воды.
- О! Барышня пожаловали! - Сильная шершавая рука подняла меня с земли, как котёнка, и поставила на ноги. - Чего ж вы, барышня, право слово, под ножки-то не смотрите? Вона скока мусору-то вокруг, неровён час, и убиться можете, не приведи Господь!
Никита был смешной, большой и сильный. И глупый, как полагается. Необразованный, в смысле. Робин говорил, он был в меня влюблён, но я старалась не обращать внимания. Я же была ему… кем-то вроде мамы, что ли…
Откуда-то из-за Никиты вышел мальчишка лет тринадцати-четырнадцати в зелёном смешном костюме, и весь мокрый.
- Здравствуй, Дева озера! - с ехидным прищуром сказал он. У Робина был звонкий, как множество колокольчиков, голос и большие карие глаза. И он был очень умным, проницательным мальчиком. А ещё он умел играть на лютне и стрелять из рогатки. Стрелять из лука отказывался, мотивируя это тем, что «не так смешно получается». На самом деле у него просто не хватало сил натянуть тетиву того лука, который остался от прошлого Робина. Робина Гуда. Он мне довольно быстро надоел, и я его переделала в этого… Робина-бобина…
- Привет-привет. Почему мокрый? - Невольно улыбнулась я.
- Рыбу ловил. Руками. - С очень детской, от уха до уха, улыбкой, радостно сообщил он.
- Ну и как? Поймал? - Теперь была моя очередь ехидно усмехаться.
- Да куды там! - встрял Никита - Энто она его едва не поймала! Насилу вытащил!
Никита тоже улыбался, как трёхлетний ребёнок. Из них троих только Джон вёл себя, как взрослый человек. Всегда. Иногда мне даже казалось, что зря я придумала ему такой явный прищур с заковыркой. Острый такой, в душу лезущий. И внешность такую я ему придумала тоже зря. Не подумала я, это точно. Надо было хоть пары зубов его, что ли, лишить… и лошадь тоже зря. Джон очень часто уезжал, и уезжал надолго. Всегда возвращался, но каждый раз я успевала смертельно соскучиться, несмотря на все попытки Никиты с Робином не дать мне скучать. Он как-то меня попросил придумать ему в прериях несколько головорезов. Ну, я и напридумывала. Вот, теперь он периодически приносил мне их головы, и со своей вынимающей из меня последние приличия улыбочкой, говорил, что жаль, что нету шерифа и денег.
- Пошли ужинать. - С улыбкой бросила я, разворачиваясь к дому. - Есть хочется.
Дома ждал Джон. А спиной ко входу, на полу, сидел кто-то ещё, кто-то смутно знакомый из прошлой, ужасно далёкой жизни. Сидел неподвижно, как восковая фигура.
- Я тут… Почитал твои рассказы, да и… ну, знаешь, когда живёшь долго рядом с волшебником, сам потихоньку становишься… Ч-чёрт… короче, у него всё отлично, только он неживой. Ну, не получилось у меня.
Я одним ухом слушала его, медленно обходя сидящее на полу существо. Выглядящее, как человек, но не подающее никаких признаков жизни. Я присела, и заглянула ему в лицо. Неподвижные, на меня смотрели широко открытые, почти навыкате, стеклянные серые глаза. Рот был приоткрыт, как у человека, больного аутизмом… или даунизмом? Растрёпанные русые волосы прилипли к щекам и лбу, будто…
- Скотина! - Я прыгнула, сама удивляясь, как это у меня получилось, почти через всю комнату. Джон поймал мои руки, встряхнул, слегка отстранил от себя. - Ты не придумал! Вы не можете придумать!!! Вы не способны! Ты его нашёл! Он живой! Он же дышит! Ты…
Снизу слышался топот. Никита с Робином бежали защищать свою принцессу. Сейчас они станут мне говорить, что предупреждали давно, что надо было Джона рассеять, а лучше вообще не придумывать никогда.
- Успокойся, милая, ну, успокойся же… - Джон говорил так, будто держит меня в объятиях и баюкает, на самом же деле сжимая мои запястья мёртвой хваткой.
- Дурак! Идиот! Эгоист! Ты давно их нашёл, они живы, живы!!! Ты их нашёл и испугался, что я вас брошу?! - Я так же сильно ненавидела его сейчас, как до этого скучала по нему. «Вот она, цена любви к симпатичной мордашке плохого мальчика» - пронеслась в голове на удивление спокойная, трезвая мысль.
А Никита с Робином всё бежали. Но были уже совсем близко.
Джон отпустил меня так резко, что я отшатнулась. От неожиданности остановилась, замолчав.
- ТЫ его сделала. - Тихо проговорил Джон. - Я его нашёл, да. Но он - не как ты. Он как я, как Никита, или Робин. Он - твоя мысль. Ты его сделала сама. Таким, какой он есть. Неспособным уйти, неспособным жить без тебя, неспособным о себе позаботиться. Ты создавала меня, чтобы забыть о нём? Посмотри внимательнее! Если хотела забыть, зачем же тогда ты сделала меня таким похожим на него?
- Ты не похож на него! - Крикнула я, давясь слезами. Хрипло так, жалко. - Ты похож на чудовище! Ты!..
- Я ухожу, волшебница. Оставайся с теми, кто никогда от тебя не уйдёт. Инвалидом и парочкой придурковатых детей! - Джон развернулся к дверному проёму, в котором уже минуты две, тяжело дыша, топтались «придурковатые дети». Они расступились, пропуская его, и недоумённо уставились ему вслед. Джон прошёл пару шагов, обернулся, смерил их взглядом.
- Чего уставились? Марш в свою комнату! Мама с папой ссорятся! - Прорычал он, сверкая глазами.
- Уходи, Джон. - Тихо проговорил Никита, стремительно меняясь в лице. Только что был ванькой в лаптях, а теперь… Лицо у него сейчас было слишком серьёзным. Увидев его, никому и в голову бы не пришло назвать его придурковатым ребёнком. - Уходи, или я за себя не отвечаю… ковбой.
Деревенский парень куда-то улетучился. Появился кто-то другой, и я с замирающим от страха сердцем смотрела на них - моих придуманных героев. Таких милых в задумке, и таких серьёзных и напряжённых сейчас, в реальности.
- Пошёл ты, деревенщина! - приглушённо огрызнулся Джон, пнув валяющийся под ногами камешек. Но всё же развернулся и стал спускаться по лестнице вниз.
Я стояла, и, опустив руки, растерянно смотрела на Робина с Никитой. А они тяжело, совсем не по-детски, смотрели на меня.
- Волшебница, - тяжело проговорил Никита, - Волшебница, дай нам жить. Отпусти, не рассеивай.
Робин молчал и просто смотрел. Глубоко, неотрывно, не мигая.
Я отвернулась, не зная, что отвечать. Мне было страшно. Наверное, не менее страшно, чем им двоим, хотя до этого момента я ни разу не задумывалась, а может ли им быть страшно или обидно.
Когда-то давно-давно вокруг меня было много людей. А потом что-то ударило, так сильно, что разрушились почти все дома, сгорели почти все деревья, и так внезапно, что никого, кроме меня, не осталось в живых. Я не знаю, каким чудом выжила, но… Кажется, я обошла всё. Может быть там, куда я не смогла зайти, были ещё люди, но… Я прошла очень много. Я нашла много трупов… в том числе и всю свою семью.
И всё-таки он сидел передо мной на ковре, неподвижно, тихо, безучастно. Я мечтала о том, чтобы он всегда был со мной. Но это было тогда, когда он был ещё жив. Я похоронила его своими руками. Я полдня прорыдала над ним, омывая слезами перепачканное сажей, бледное, с синевой, лицо. Я не могла этого придумать, а вот того, кто теперь сидел передо мной… «Слово материально» - это я слышала ещё в том, человеческом мире. И вот, после катастрофы, слово и правда стало материальным. Но я никогда не придумывала себе кого-то из бывших знакомых. Только выдуманные персонажи, «герои», как я их назвала.
А вне моего мира, где-то далеко в пустынях, видимо, появлялись мои случайные мысли, мои ночные кошмары, мои сокровенные подсознательные желания.
Я ещё раз присела на корточки, заглядывая в глаза моей материализовавшейся мечте. «Что же я за человек такой, если у меня такие мечты?» - подумала я, прислоняясь к стене, сползая по ней ниже, на пол. Я закрыла глаза и прошептала еле слышно:
- Идите, Никита.
- Спасибо, Волшебница. - Тихо сказал он. Послышались удаляющиеся шаги.
Я просидела, не шелохнувшись, минут десять. А когда через десять минут открыла глаза, вместо неподвижной фигуры на ковре стоял, радостно виляя хвостом, огромный лохматый пёс.
- Я знаю. - Сказала я, улыбаясь псу. - Вы уходите от хозяина только умирать. Но мы с тобой умрём вместе. И очень-очень нескоро.
Пёс подошёл ко мне и ткнулся в щёку холодным мокрым носом.
Он вообще не знал, что такое смерть.