Трое и окно
«Вскоре после девяти утра в среду 23 мая 1618 года Вилем Славата обнаружил себя свисающим из окна Градчанского замка в Праге. Ранее сорокашестилетнему аристократу не приходилось оказываться в подобной ситуации. Президент богемского казначейства и судья верховного суда он был знатной фигурой в королевском правительстве, отличаясь многочисленными заслугами перед правящей династией Габсбургов. Благодаря своей женитьбе на Лючии Оттилие, имевшей огромное наследство, он также стал одним из богатейших людей во всем королевстве.
Мгновение спустя, его не менее заслуженный соратник Ярослав Борита фон Мартиниц был схвачен пятью вооруженными людьми. Мольбы Мартиница об исповеднике лишь разозлили нападавших, которые бесцеремонно выбросили его головой вперед из того же окна, за которое цеплялся Славата, опасно болтавшийся в семнадцати метрах надо рвом. Злобные голоса в комнате не оставляли надежды на помощь человеческую. В тот же момент Славата почувствовал острую боль от металла, когда кто-то шлепнул по его пальцам рукояткой меча. Боль стала невыносимой, его хватка ослабла и он стремительно полетел вниз головой, разбив затылок о попутный подоконник. Когда он исчез в пустоте окна, атаковавшие обратили внимание на его секретаря Филиппа Фабрициуса, обхватившего руками одного из наименее грозно выглядевших членов банды. Напрасно он взывал к пощаде, его без долгих рассуждений вышвырнули в окно - разделить судьбу своего хозяина.
Однако с этого времени все пошло не так, как планировалось. Пока Славата падал прямо на дно рва, Мартиниц упал повыше. Теперь он сползал вниз на помощь своему другу, будучи раненым во время падения собственным мечом, который нападавшие отказались снять. Из окна наверху захлопали выстрели, но Мартиниц смог помочь оглушенному Славате встать на ноги, и вместе они скрылись в близлежащем дворце Лобковица - здании канцлера Богемии, отсутствовавшего на их внезапно прерванной встрече. Два человека были посланы, чтобы прикончить их, но жена Лобковица Поликсена закрыла дверь на засов и убедила их отправиться прочь. В следующий день Мартиниц ушел через границу в Баварию, однако ранения Славаты не позволяли ему немедленно бежать, и он был вынужден скрываться. Фабрициус, который чудесным образом приземлился на ноги в то же время мчался в Вену - сердце монархии Габсбургов и политический центр Священной Римской империи - чтобы предупредить императора.
Это событие вошло в историю как Пражская дефенстрация, которая вызвала Богемское восстание - общепризнанное начало Тридцатилетней войны, забравшей восемь миллионов жизней и переиначившей политическую и религиозную карту Европы. Война занимает такое же место в истории Германии и Чехии, как гражданские войны в Британии, Испании и Соединенных Штатах Америки, или революции во Франции и России: определяющий момент национальной травмы, который установил отношения внутри страны и ее место в мире. Сложность для последующих поколений в выработке терминологии и масштабов опустошения может быть сравнена с проблемой историзации Холокоста. Для большинства германцев война стала символом национального унижения, замедления политического, экономического и социального развития и втягивания страны в двухвековвую внутреннюю разобщенность и международное бессилие».
Столь увлекательно начинается толстая книга Питера Х. Вильсона «Тридцатилетняя война: трагедия Европы» (Peter H. Wilson. - The Thirty Years War: Europe's Tragedy. - The Belknap Press of Harvard Univ. Press, 2009). 925 страниц с цветными вклейками, черно-белыми схемами и картами. Это первая книга по Тридцатилетней войне, которую я намереваюсь прочитать. Выбрана она была по причине того, что наткнувшись на нее в магазине, я был обрадован возможностью прочитать в одной книге все об этом неизведанном (кроме минимальных знаний) для меня лично периоде.
Согласно указателю в конце, Россия упоминается в следующих связях: влияние на Балтике, гражданская война, экспорт, правительство, невмешательство, война с Польшей (1632-1634), войны со Швецией.
Про guerrillas надо смотреть partisans, которые и привлекают мое повышенное внимание.
Надеюсь чтение будет приятным, если кто-либо может прокомментировать данный труд, буду весьма признателен.
Мгновение спустя, его не менее заслуженный соратник Ярослав Борита фон Мартиниц был схвачен пятью вооруженными людьми. Мольбы Мартиница об исповеднике лишь разозлили нападавших, которые бесцеремонно выбросили его головой вперед из того же окна, за которое цеплялся Славата, опасно болтавшийся в семнадцати метрах надо рвом. Злобные голоса в комнате не оставляли надежды на помощь человеческую. В тот же момент Славата почувствовал острую боль от металла, когда кто-то шлепнул по его пальцам рукояткой меча. Боль стала невыносимой, его хватка ослабла и он стремительно полетел вниз головой, разбив затылок о попутный подоконник. Когда он исчез в пустоте окна, атаковавшие обратили внимание на его секретаря Филиппа Фабрициуса, обхватившего руками одного из наименее грозно выглядевших членов банды. Напрасно он взывал к пощаде, его без долгих рассуждений вышвырнули в окно - разделить судьбу своего хозяина.
Однако с этого времени все пошло не так, как планировалось. Пока Славата падал прямо на дно рва, Мартиниц упал повыше. Теперь он сползал вниз на помощь своему другу, будучи раненым во время падения собственным мечом, который нападавшие отказались снять. Из окна наверху захлопали выстрели, но Мартиниц смог помочь оглушенному Славате встать на ноги, и вместе они скрылись в близлежащем дворце Лобковица - здании канцлера Богемии, отсутствовавшего на их внезапно прерванной встрече. Два человека были посланы, чтобы прикончить их, но жена Лобковица Поликсена закрыла дверь на засов и убедила их отправиться прочь. В следующий день Мартиниц ушел через границу в Баварию, однако ранения Славаты не позволяли ему немедленно бежать, и он был вынужден скрываться. Фабрициус, который чудесным образом приземлился на ноги в то же время мчался в Вену - сердце монархии Габсбургов и политический центр Священной Римской империи - чтобы предупредить императора.
Это событие вошло в историю как Пражская дефенстрация, которая вызвала Богемское восстание - общепризнанное начало Тридцатилетней войны, забравшей восемь миллионов жизней и переиначившей политическую и религиозную карту Европы. Война занимает такое же место в истории Германии и Чехии, как гражданские войны в Британии, Испании и Соединенных Штатах Америки, или революции во Франции и России: определяющий момент национальной травмы, который установил отношения внутри страны и ее место в мире. Сложность для последующих поколений в выработке терминологии и масштабов опустошения может быть сравнена с проблемой историзации Холокоста. Для большинства германцев война стала символом национального унижения, замедления политического, экономического и социального развития и втягивания страны в двухвековвую внутреннюю разобщенность и международное бессилие».
Столь увлекательно начинается толстая книга Питера Х. Вильсона «Тридцатилетняя война: трагедия Европы» (Peter H. Wilson. - The Thirty Years War: Europe's Tragedy. - The Belknap Press of Harvard Univ. Press, 2009). 925 страниц с цветными вклейками, черно-белыми схемами и картами. Это первая книга по Тридцатилетней войне, которую я намереваюсь прочитать. Выбрана она была по причине того, что наткнувшись на нее в магазине, я был обрадован возможностью прочитать в одной книге все об этом неизведанном (кроме минимальных знаний) для меня лично периоде.
Согласно указателю в конце, Россия упоминается в следующих связях: влияние на Балтике, гражданская война, экспорт, правительство, невмешательство, война с Польшей (1632-1634), войны со Швецией.
Про guerrillas надо смотреть partisans, которые и привлекают мое повышенное внимание.
Надеюсь чтение будет приятным, если кто-либо может прокомментировать данный труд, буду весьма признателен.