ОБРАТНО
Однажды ночью он накрылся одеялом с головой и стал вспоминать себя прежнего. Нужно было как будто краской замазать теперешнюю жизнь. Свое лицо. Чужие лица. Несколько городов. Желтое и зеленое. Буквы.
Пусто.
Как забор из серых досок.
Затем он увидел щель и нырнул туда.
* * *
- Раньше я был Гагариным, - сказал он, выпив из чашки.
Хозяева переглянулись слегка обиженно. Наташа хихикнула.
- И я всегда это знал, - добавил он, улыбаясь, - с детства. Просто не был уверен.
Всю обратную дорогу Наташа молчала. Испортил вечер.
* * *
Он помнил себя на ледяной дороге, среди занесенного снегом пустыря. Из-под снега торчали черные ветки, ветер шевелил и расшвыривал черные тряпки. Было очень холодно, потому что ветер был сильный. И никого не было рядом.
Нужно было идти, но ему казалось, что каждое его движение стерегут сотни глаз.
Ветер шевелил черные тряпки. Под тряпками что-то было.
* * *
Себя прежнего он любил больше, чем нынешнего. Читая о себе газетное вранье, нешуточно страдал. Он погиб в 1968 году, и тридцать лет они распинали его. Но никто и слова правды не сказал о его смерти.
Он родился в 1968 году, и тридцать лет они распинали его. Теперь он все возьмет в свои руки.
* * *
Правильно нарисовать большую звезду... коленями и локтями... линии выходят криво...
Нож
в центр круга ...
по часовой стрелке.
-- О Мать моя, ночная Мать моя!
...великий...
Теперь на восток...
Он поворачивается.
* * *
Когда Наташа проснулась, было темно. Так темно и тихо, словно она с головой лежит под одеялом. Она пошевельнулась и почувствовала, как ее лицо касается воздуха. Она позвала его по имени - и не услышала собственного голоса.
Тогда она принялась звать его все громче и громче.
* * *
Он зажал ей рот ладонью и сам закричал. Хрипло закричал посреди пустыря - посреди ярко освещенной полуденным солнцем комнаты.
Она уже не вырывалась, и он отнял руку от ее лица.
- Что ты сделал? Что со мной? - механическим мертвым голосом спрашивала она. Он, обняв ее сзади, молчал. Обоих колотила крупная дрожь.
В зеркале за его спиной плясало багровое пламя.
Пусто.
Как забор из серых досок.
Затем он увидел щель и нырнул туда.
* * *
- Раньше я был Гагариным, - сказал он, выпив из чашки.
Хозяева переглянулись слегка обиженно. Наташа хихикнула.
- И я всегда это знал, - добавил он, улыбаясь, - с детства. Просто не был уверен.
Всю обратную дорогу Наташа молчала. Испортил вечер.
* * *
Он помнил себя на ледяной дороге, среди занесенного снегом пустыря. Из-под снега торчали черные ветки, ветер шевелил и расшвыривал черные тряпки. Было очень холодно, потому что ветер был сильный. И никого не было рядом.
Нужно было идти, но ему казалось, что каждое его движение стерегут сотни глаз.
Ветер шевелил черные тряпки. Под тряпками что-то было.
* * *
Себя прежнего он любил больше, чем нынешнего. Читая о себе газетное вранье, нешуточно страдал. Он погиб в 1968 году, и тридцать лет они распинали его. Но никто и слова правды не сказал о его смерти.
Он родился в 1968 году, и тридцать лет они распинали его. Теперь он все возьмет в свои руки.
* * *
Правильно нарисовать большую звезду... коленями и локтями... линии выходят криво...
Нож
в центр круга ...
по часовой стрелке.
-- О Мать моя, ночная Мать моя!
...великий...
Теперь на восток...
Он поворачивается.
* * *
Когда Наташа проснулась, было темно. Так темно и тихо, словно она с головой лежит под одеялом. Она пошевельнулась и почувствовала, как ее лицо касается воздуха. Она позвала его по имени - и не услышала собственного голоса.
Тогда она принялась звать его все громче и громче.
* * *
Он зажал ей рот ладонью и сам закричал. Хрипло закричал посреди пустыря - посреди ярко освещенной полуденным солнцем комнаты.
Она уже не вырывалась, и он отнял руку от ее лица.
- Что ты сделал? Что со мной? - механическим мертвым голосом спрашивала она. Он, обняв ее сзади, молчал. Обоих колотила крупная дрожь.
В зеркале за его спиной плясало багровое пламя.