Воры в законе
Два в одном
Подозреваемый в причастности к убийству Олега Губина Анатолий Быков подозревает, что он живет в России, и потому не будет удивлен любым исходом судебного разбирательства. И мы тоже не будем удивлены. После того, что уже прозвучало на суде, глупо было бы чему-то удивляться.
Дело-то проще пареной репы. Никто не настаивает на том, что Быков убил Губина лично. Нет никаких прямых доказательств того, что он распорядился его убить. Ну, там, видеозаписей, магнитофонных записей, на которых было бы отчетливо слышно: «Разберитесь с этим парнем!» Или что-то вроде этого. Нет даже мотива. Пытались его найти, но не слишком удачно. Мотива нет, доказательств причастности нет, Быкова можно отпускать.
Но мы же в России живем, правильно?
А в России надо уметь читать между строк и смотреть сквозь пальцы.
Читаем: «в ходе допроса Ставер резко вскочил, потом хотел обратно сесть на стул, но промахнулся и упал. Далее отмечено, что присутствовавшие на допросе оперативные работники хотели помочь ему подняться, но Ставер начал вырываться, и людям в погонах пришлось скрутить ему руки и прижать к полу».
Ставер - это свидетель обвинения, который кардинально изменил свои показания после падения со стула. Причем он еще и упал так неудачно, что получил сотрясение мозга, разрыв мочевого пузыря, перелом ребер и ушиб почек. Как будто не мимо стула промахнулся, а мимо девятиэтажки.
Читаем дальше: «Что касается сломанной челюсти Виктора Мельникова, следователь Коврижных заявил, что на одном из допросов визуально заметил, что у Мельникова что-то с челюстью, но якобы на вопрос, что случилось, Мельников сам отказался отвечать, и больше следователя это не тревожило».
Мельников - это обвиняемый по тому же делу. Он тоже менял свои показания в ходе следствия. В камере, где сидел Мельников, царила добродушная и мирная обстановка. Нежелание убираться не могло послужить поводом для избиения, так как в 205 камере все соблюдали порядок и занимались уборкой камеры по очереди. Поэтому никто Мельникова и не избивал, а просто он подрался с кем-то. Хотя по другой версии, упал в бане. И сломал челюсть. Смотрящий камеры Мамонтов по кличке «Печкин» обе версии приемлет одинаково равнодушно. И так, дескать, правильно, и так тоже правильно. И вообще как скажете, так и было. А на вопрос прокурора Валентины Протасовой, давались ли ему указания со стороны тюремной администрации воздействовать на несговорчивых подозреваемых, взял да брякнул: "Вы с прокуратуры? Вы же сами все знаете, что творится в тюрьмах".
Ну, как бы там ни было, а на допрос Мельников пришел со сломанной челюстью. Интересно, в какой момент следователь заметил, что она сломана? По каким признакам? Это ведь совершенно не бросается в глаза. Мычит подследственный - так это от волненья. От осознанья и просветленья. А не хочет рассказывать, что случилось - его дело.
В этой же камере, где по вечерам зэки пьют чай и обсуждают последние книги Акунина и телесериал «Идиот», побывал и Белолипецкий, еще один обвиняемый, позже поменявший показания.
А вот что про ачинскую тюрьму, в которой такие скользкие полы, что люди постоянно падают и ломают ребра и челюсти, рассказал свидетель защиты Валентин Гатилов: что якобы заместитель ачинской тюрьмы по следственным вопросам Шипилов и начальник тюрьмы Какаулин вызвали его в кабинет для беседы и попросили повлиять на Мельникова, а потом и на Белолипецкого. Как именно повлиять? А объяснить доходчиво, что в ходе следствия не следует менять своих показаний.
Странная какая-то просьба. Почему офицеры МВД обращаются к «авторитетному» заключенному с просьбой способствовать правильному прохождению следственного процесса? Ведь он же урка, а не юрист! И такие просьбы - они ведь, мягко говоря, незаконны. Может быть, Гатилов клевещет на доблестных работников пенитенциарной системы? И еще одну злостную клевету распространил: якобы все заключенные получили письмо, содержание которого заключалось в том, что в тюрьму попали "ребята из быковской бригады, не уважающие воровской мир, и с ними не стоит особо церемониться". Причем в письме уже были указаны конкретные фамилии.
Вот так. То есть у нас прокуратура, тюремное начальство и блатной мир действуют сообща. Об этом говорится открыто, и это не опровергается. У нас выбивают показания, на которых прокуратура строит весь процесс - и опять-таки это не опровергается. У нас обвинение меняет правила по ходу судебного процесса несколько раз, много раз - и это воспринимается как неизбежное зло и информационный повод. И никто из упомянутых работников правоохранительной системы не только не будет привлечен к суду, но и в жалованье не потеряет.
Фактически всем участникам процесса можно было бы поменяться местами. Потому что следователю, выбивающему показания из подследственного, место на скамье подсудимых. Начальнику тюрьмы, входящему в неформальные отношения с блатными с тем, чтобы «опустить» кого надо, место у параши. Надзирателям, избивающим заключенных или науськивающим на них урлу из блатхаты, место за решеткой. Прокурору, сознательно фабрикующему дело на основании показаний, полученных незаконным путем, прямая дорога на нары. Так оно обстоит во всем нормальном мире.
Но мы-то живем в России…
Подозреваемый в причастности к убийству Олега Губина Анатолий Быков подозревает, что он живет в России, и потому не будет удивлен любым исходом судебного разбирательства. И мы тоже не будем удивлены. После того, что уже прозвучало на суде, глупо было бы чему-то удивляться.
Дело-то проще пареной репы. Никто не настаивает на том, что Быков убил Губина лично. Нет никаких прямых доказательств того, что он распорядился его убить. Ну, там, видеозаписей, магнитофонных записей, на которых было бы отчетливо слышно: «Разберитесь с этим парнем!» Или что-то вроде этого. Нет даже мотива. Пытались его найти, но не слишком удачно. Мотива нет, доказательств причастности нет, Быкова можно отпускать.
Но мы же в России живем, правильно?
А в России надо уметь читать между строк и смотреть сквозь пальцы.
Читаем: «в ходе допроса Ставер резко вскочил, потом хотел обратно сесть на стул, но промахнулся и упал. Далее отмечено, что присутствовавшие на допросе оперативные работники хотели помочь ему подняться, но Ставер начал вырываться, и людям в погонах пришлось скрутить ему руки и прижать к полу».
Ставер - это свидетель обвинения, который кардинально изменил свои показания после падения со стула. Причем он еще и упал так неудачно, что получил сотрясение мозга, разрыв мочевого пузыря, перелом ребер и ушиб почек. Как будто не мимо стула промахнулся, а мимо девятиэтажки.
Читаем дальше: «Что касается сломанной челюсти Виктора Мельникова, следователь Коврижных заявил, что на одном из допросов визуально заметил, что у Мельникова что-то с челюстью, но якобы на вопрос, что случилось, Мельников сам отказался отвечать, и больше следователя это не тревожило».
Мельников - это обвиняемый по тому же делу. Он тоже менял свои показания в ходе следствия. В камере, где сидел Мельников, царила добродушная и мирная обстановка. Нежелание убираться не могло послужить поводом для избиения, так как в 205 камере все соблюдали порядок и занимались уборкой камеры по очереди. Поэтому никто Мельникова и не избивал, а просто он подрался с кем-то. Хотя по другой версии, упал в бане. И сломал челюсть. Смотрящий камеры Мамонтов по кличке «Печкин» обе версии приемлет одинаково равнодушно. И так, дескать, правильно, и так тоже правильно. И вообще как скажете, так и было. А на вопрос прокурора Валентины Протасовой, давались ли ему указания со стороны тюремной администрации воздействовать на несговорчивых подозреваемых, взял да брякнул: "Вы с прокуратуры? Вы же сами все знаете, что творится в тюрьмах".
Ну, как бы там ни было, а на допрос Мельников пришел со сломанной челюстью. Интересно, в какой момент следователь заметил, что она сломана? По каким признакам? Это ведь совершенно не бросается в глаза. Мычит подследственный - так это от волненья. От осознанья и просветленья. А не хочет рассказывать, что случилось - его дело.
В этой же камере, где по вечерам зэки пьют чай и обсуждают последние книги Акунина и телесериал «Идиот», побывал и Белолипецкий, еще один обвиняемый, позже поменявший показания.
А вот что про ачинскую тюрьму, в которой такие скользкие полы, что люди постоянно падают и ломают ребра и челюсти, рассказал свидетель защиты Валентин Гатилов: что якобы заместитель ачинской тюрьмы по следственным вопросам Шипилов и начальник тюрьмы Какаулин вызвали его в кабинет для беседы и попросили повлиять на Мельникова, а потом и на Белолипецкого. Как именно повлиять? А объяснить доходчиво, что в ходе следствия не следует менять своих показаний.
Странная какая-то просьба. Почему офицеры МВД обращаются к «авторитетному» заключенному с просьбой способствовать правильному прохождению следственного процесса? Ведь он же урка, а не юрист! И такие просьбы - они ведь, мягко говоря, незаконны. Может быть, Гатилов клевещет на доблестных работников пенитенциарной системы? И еще одну злостную клевету распространил: якобы все заключенные получили письмо, содержание которого заключалось в том, что в тюрьму попали "ребята из быковской бригады, не уважающие воровской мир, и с ними не стоит особо церемониться". Причем в письме уже были указаны конкретные фамилии.
Вот так. То есть у нас прокуратура, тюремное начальство и блатной мир действуют сообща. Об этом говорится открыто, и это не опровергается. У нас выбивают показания, на которых прокуратура строит весь процесс - и опять-таки это не опровергается. У нас обвинение меняет правила по ходу судебного процесса несколько раз, много раз - и это воспринимается как неизбежное зло и информационный повод. И никто из упомянутых работников правоохранительной системы не только не будет привлечен к суду, но и в жалованье не потеряет.
Фактически всем участникам процесса можно было бы поменяться местами. Потому что следователю, выбивающему показания из подследственного, место на скамье подсудимых. Начальнику тюрьмы, входящему в неформальные отношения с блатными с тем, чтобы «опустить» кого надо, место у параши. Надзирателям, избивающим заключенных или науськивающим на них урлу из блатхаты, место за решеткой. Прокурору, сознательно фабрикующему дело на основании показаний, полученных незаконным путем, прямая дорога на нары. Так оно обстоит во всем нормальном мире.
Но мы-то живем в России…