Большие перемены
О сериале «Школа» и вызванном им общественном резонансе можно говорить уже в прошедшем времени, несмотря на солидный остаток серий. Сериал сняли с эфира под предлогом Олимпиады в Ванкувере - разумеется, пообещав возобновить показ сразу после того, как наши отважные спортсмены отнимут у соперников максимум металлических кругляшек с ленточками, выдаваемых за невозбранное употребление и использование химических веществ.
Сразу после закрытия эфира новые серии начали появляться в интернете, разделив участь «Доктора Хауса» и «Теории большого взрыва», что для российского сериала в принципе скорее триумф, чем катастрофа. Правда, ходят в интернете и первые серии белорусского сериала «Теоретики». Интернет, он ведь, известно - БОЛЬШАЯ помойка...
Есть разные версии того, почему показ «Школы» был прерван.
Самая поверхностная - по многочисленным просьбам телезрителей, в частности педагогов, за пропаганду чернухи и порнухи.
Чернуха? Я вас умоляю. Вполне благопристойное зрелище. За два месяца один раз был секс между школьниками (естественно, за кадром), не было ни одной серьезной драки, никому не устроили темную, ни одного учителя не послали на три буквы, в школу ни разу не пришли какие-нибудь партийные товарищи с какой-нибудь партийной затеей. Самое главное вранье: чуть не половина учителей в сериале - мужчины. Лакировка действительности в чистом виде, товарищи педагоги.
Хотя, конечно, если сравнивать с незамутненным глянцем других сериалов того же Первого канала, лакировочка довольно тусклая.
То есть это вот если взять у среднестатистической Музы Михайловны ее любимый прикид - платье с люрексом, шаль на плечи, туфли со стразами - и вместо этого всучить какой-нибудь кэжуал - понятно, что Муза Михайловна возмутится. Верните стразы! Где искусство?
Версия коммерческая: рейтинги низкие, вот и сняли с эфира. Это правда - рейтинги не ахти. Известный кинокритик Волобуев, при большой любви к Германике как культурному феномену, еще на десятой серии предсказал, что к концу показа в числе зрителей останется он да Эрнст, а потом и этот свой прогноз денонсировал - мол, прости, Германика, просмотр заканчиваю, фильмов много новых накопилось.
Это тем более обидно, что медиа-поддержка «Школы» была беспрецедентной для сериала. С таким бюджетом и таким общественным резонансом можно было раскрутить что угодно, однако повествование о буднях современных тинейджеров, будучи предельно для наших палестин откровенным по форме, раскручиваться упорно не желает.
В чем дело, почему?
При более-менее подробном анализе сериал распадается на кучу деталей.
Персонажи. Насколько они соответствуют типичному распределению ролей внутри класса? Есть первая красавица Будилова и мажор Королев. Школьный хулиган Шутов. Есть «отстой» - пять-шесть существ, отвергнутых социумом. В сериале они жмутся друг к другу, в чем находят утешение и даже счастье, в жизни такого обычно не происходит, изгои остаются изгоями. Остальные персонажи - хорошая девочка Ирочка, манипулятор Епифанов, нимфоманка Носова, скинхед Исаев - отрабатывают интересные, но придуманные амплуа. Точно так же учителя делятся на аутентичных, узнаваемых (во главе с незабываемой Валентиной Харитоновной) - и постмодернистские образы «что будет, если «Доживем до понедельника» скрестить с «Чучелом». Родители тоже качественно разные - есть типологическая Тупая Агрессивная Мамаша (та самая, что Харе взятку засунула), узнаваемая в каждой жлобской интонации с полуоборота, а есть сугубо киношный Дятлов-старший, с готовностью уходящий на ночные дежурства каждый раз, как сыну-ботанику надо приютить любимую девочку Анечку.
Линия раздела между реальностью и вымыслом проходит в том числе и здесь. Но не только здесь. Страна, в которой происходит действие, тоже во многом придумана. Вместо ЕГЭ - какая-то ГИА. Про политику, кроме безголового, но доброго в душе скинхеда и его покровителя-историка, никто и не вспоминает. Вообще каких-то узнаваемых примет времени, вроде вот часов с Медведевым и Путиным, очень мало, что создает ощущение какой-то вневременности - действие может происходить и в наши дни, и в конце девяностых... Очень четко показано то малаховско-православное безумие, которое заставляет матерей и бабушек метаться от экстрасенсов к попам в поисках панацеи, но вот откуда оно корни берет - не показано совсем. А как было бы хорошо - зафиксировать маму Ильи Епифанова, сидящую перед телевизором с узнаваемым логотипом в верхнем правом углу и с силиконовой дурищей на экране, рассуждающей о пользе примочек.
Словом, есть ощущение, что мы присутствуем на сеансе черной магии с немедленным, но неполным разоблачением. Топлесс, скажем так. Специфика Первого канала: одни персонажи играют в сериале, другие пишут им реплики. Когда по сюжету девятый «А» начинает ставить спектакль, все становится на свои места: перед нами, господа и товарищи, типичный артхаус. То есть субъективное художественное высказывание на некую тему, актуальную для современников. Это высказывание может быть интересным при условии, что интересен сам высказывающийся. Интересна ли Валерия Гай Германика? Честно говоря, не очень. Интересны ли авторы сценария «Школы», не слишком умело имитирующие в живых журналах мертвого Летова? Тоже, в общем, не Шейны Блэки. На экране, тем не менее, что-то такое происходит, жизнь какая-то проистекает, героям сочувствуешь до того, что болеешь за некоторых прямо как за нашу сборную в Ванкувере. То есть определенный уровень жизнеподобия достигнут, и это хорошо. А какими химическими средствами и кто именно достиг - дело третье. Понятно, что нашему не слишком продвинутому обществу жизнеподобие как таковое малоинтересно. Ему бы Кармелиту Пушкареву. Но то, что главный Эрнст отечественного телевидения вдруг озаботился повышением уровня - обнадеживает нешуточно.
Вот на что, наверное, стоило бы еще обратить внимание. В сериале с названием «Школа» крайне мало экранного времени уделяется процессу обучения. Вспомните, учит ли там кто-нибудь уроки, готовится ли к контрольной. Там даже репетитора ни у кого нет. И правда жизни тут ни при чем, поскольку в жизни, как мы знаем, все это как раз есть. Такова, видимо, особенность авторского восприятия. Их, авторов, явно больше занимает коммунальный аспект. Как девочкам строить отношения с мальчиками, как избежать травли, спастись от маньяка и стать героем. Где раскрываются учителя, в каких сценах? Уж точно не там, где они делают свою работу. А вот - спасти от отчисления одного и простить воровство другому, вытереть слезы старшекласснице в туалете и закрутить флирт с папой-спонсором - это да, тут характеры и перипетии.
В общем, учиться в школе было бы смертельно скучно, если бы не гормоны.
Хорошо, что первоклашки не знают.