Москва. Волочаевская и окрест
Люблю Лефортово я.
Но странною любовью.
Как район, от центра недалекий - но отрезанный Яузой.
А больше половины района - заводские дворы.
И засилье рабоче-крестьянского, древнего, цехового кирпича.
И сплошные, многочисленные казармы - еще с тех времен, когда отданы были земли эти Францу Лефорту, уроженцу солнечной Женевы, приехавшему служить российской короне - и который у Петра Первого был в беспрецедентном фаворе.
Злые языки приписывали Петру да Лефорту утехи, выходящие за рамки чисто дружеских - но даже если и так?
Лефорт был воякой лихим - равно как и кутилой, не гнушающимся бомбить на обеспеченье гулянок дырявую госказну.
Так и остался в Лефортово древний дух.
Смесь доблести и казарменной эстетики.
Божьего дома и склада.
Заводской проходной, горькой табачины.
И одновременно с этим - какой-то дикой, неуемной тяги вовне.
Петра Первого осуждали за сношения с немцами, проклятыми еретиками.
А он всё к Францу в Немецкую слободу, знай и знай ездил.
Да тянулся в Европу западную - хоть и через прорубленное окно.
И почему-то, бродя по этим улицам, остро начинаешь его понимать. Разделяя порывы.
