Буча
Сложно о чем то писать после Бучи. Но сама судьба ставит живых перед обязанностью это делать.
Разбирать очевидное не хочется - в нем нет ничего нового, все закономерно. Просто оно стало слишком наглядным, и преданным достоянию.
Все эти жуткие трупы, со связанными руками и пулями в затылок, все эти помойные солдаты, отправляющие СДЭКом себе домой награбленные кондиционеры, детские игрушки, стиральные машины.
Все эти женские серьги, с кровью и клочьями волос.
Рожа Пескова, с соломой усов, Царь-жопа, как у Сорокина, словно заведённый повторяющий "это не я".
Трусливо молчащие россияне, все понимающие, но притворяющиеся дурачками, чтобы потом, как немцы в 45-м сказать - "А мы не знали! А нас обманули!".
Не, ребятушки. Слишком много свидетелей, до которых руки не дотянутся. Я в том числе.
Я все фиксирую. Все расскажу.
И, как человек мстительный, в таком, в ветхозаветном смысле, никому из вас не прощу.
Десять лет пройдет, двадцать - неважно.
И слезы крокодильи никого не спасут.
Помните, как у Шварца: - Но нас так учили! Нас так учили!
- Всех так учили! Но почему же ты, мерзавец, оказался первым учеником?!".
Ну и вот - всем первым ученикам: ваши имена уже в моей маленькой черной книжечке.
Не путать с моей маленькой книжечкой красной.