Орёл. Вся Россия в одной фотографии
Саша Чебан alexcheban как-то делился мыслями о дорожной фотографии. О том, что очень интересно взять завалы собственных дорожных фотографий, посвященных какому-то месту, и начать понемногу уменьшать их число, отбирать избранное, оставляя только те, которые полно и зримо передают дух, обращают внимание на детали и настроение, выражают дух и дыхание эпохи.
Рано или поздно, путем терзаний, размышлений, сопоставлений, воспоминаний - окажется лишь десяток по настоящему удачных снимков, но зато именно они смогут рассказать обо всем.
Я стал этим пользоваться. Стал отбирать фотографии, которые мне нравятся. Потом исключать из этого числа те, с какими легко попрощаться. Потом те, с которыми попрощаться сложнее. Оставлять только самое типичное и настоящее.
Это увлекательно, это постоянный диалог с самим собой и осмысление самого себя.
Увлекательно довести сотню фотографий до концентрированных смыслом пятнадцати, а то и меньше.
Перебирал фотографии из Орла, задумался - Орел это уникальное такое российское среднее арифметическое - не богат, не беден, не румян, не бледен, не в шелках, ни в парче, а так - вообче.
Любой снимок Орла можно взять как за одну единицу по шкале смысла, как лицо России, как сосредоточение быта и культуры, примет эпохи.
Вот прилетел ко мне инопланетянин, и попросил - "Санёк, покажи мне какие-нибудь фотки России, чтобы я взглянул, и сразу что-то понял".
А я и знаю что ему показать.
"Смотри, друг Громозека - я покажу тебе Россию" где злодействует соловей
Все построенное в России красивое - все строилось купцами.
Потому что купеческие особняки строились на века.
Традиции строителей и ремесленников держались на имени. Сделав вещь мастер ставил на нее свое клеймо - это сделал я.
Известно, кто построил каждый из красивенных купеческих особняков.
С времени всепоглощающей коммуны и стадного труда эта традиция угасла. Мастера стали безымянными.
Как говорил ныне техасский эмигрант Юрий Дружников, про свою советскую Родину - "я родился в очереди".
В России привычка стоять в очереди. На это всегда находится уважительная и логичная причина - "не завезли, перерыв, не сделали, ждём, так все же стоят".
А еще все самое ценное продается не в магазинов. Самое свежее и востребованное до магазинов не доходит - оно продается с лотков.
Удивительное явление - люди, которые просто привозят машину добра куда-то на пятачок, среди протоптанных спонтанных дорожек, и просто начинают стихийную торговлю.
В России не принято строить пешеходные дорожки.
Строится новый район, проходит год, два, десять, двадцать. Дорожки вытаптываются естественным путем - там, где удобно.
Иногда эти дорожки мостят сперва плитками, а потом эти плитки колят ломом - зимой очень скользско, и чтобы на дачи не растащили.
Иногда на чиновников снисходит порывы облагодетельствования, и дорожки делаются. Но делаются не там, где ходят люди, а там, где они должны ходить по осмыслению чиновника.
Или делаются в местах, где они не нужны, но "зато красиво".
Нередко можно увидеть автобусную остановку, к которой дорожки в принципе не предусмотрены.
Иногда вытоптанные дорожки засеиваются травой, на пути ставятся заборы, мешающие ходить.
Кто-то выпиливает автогеном в заборах дыры, продолжает ходить, вытаптывая свежевысаженную траву, слышит крики тех, кто эту траву сеет, ставит эти заборчики, иногда доходит до драк.
Колоссальные силы уходят на свирепую войну.
В России, наверное, нет ни одного памятника, который был бы поставлен инициативой жителей, а не инициативой выслуживающегося начальства.
Орёл и Орловская область оказались в зоне поражения Чернобыля, но поскольку одарить каждого жителя города льготами было бы слишком расточительным, к решению незадачи подошли с бюрократической находчивостью - записали, что Орёл ядовитое облако не поразило, только деревни ровно вокруг.
Такое вот избирательное радиактивое облако - деревни поразило, а город, прямо по административной черте - нет.
Поэтому жители деревень под Орлом чернобыльские надбавки получают, а жители Орла фиг.
Установка памятников - это очень удобный способ для администрации распилить денег.
Выделено на памятник 100 рублей? Мы скульптору и мастерам дадим 15. Или десять - хватит с них, дармоедов. Остальное удивительным образом растворится среди радетелей, в унылых кабинетах с портретом молодого, еще румяного Путина без ботоксовых губ.
Так в Орле решили сделать памятник жертвам радиационных катастроф.
Но, очевидно, пожадничали, скульптору и мастерам отдали даже не 10 рублей, а пять. Основной проект сделан не был, деньги растворились, на остатки денег спешно нашли хоть кого-то, кто за эти деньги согласился сделать хоть что-то.
Настал день открытия. Собрался народ, чиновники, звучат пафосные речи. Потом сдернули тряпку с новооткрытого памятника.
Повисла напряженнейшая тишина. Взору изумленных горожан предстала розовая печень пораженная железными прутьями.
Ныне памятник, по имени тогдашнего губернатора, ласково называют печенью Строева. Хотя официально он - жертвам радиационных катастроф
Хотя самая неприкаянная порода памятников, это гипсовые.
Они вообще проклятые, не нужны никому, неприласканные дети, неизвестных ваятелей.
Руки расплющило катком.
В России беда с визуальной культурой.
На все и про всё есть один стиль - дебильно-мультяшный.
Почему-то считается, что он кому-то нравится. Кто-то вообразил, что это мило.
Уж совершенно точно все оформители уверены, что нет ничего кроме.
Я знаю только одного человека, у которого стиль советских мультиков вызывает умиление. У всех остальных он вызывает только блевоту
Иногда визуальная культура уходит в полный психодел.
Парикмахерская.
Я думаю мухомор у ног Колобка не случаен.
Городской пляж
Невероятно развитая система запретов без предложения альтернатив
Россия - страна с непредсказуемым прошлым.
Иногда кажется, что всё самое лучшее у России уже было, и никогда больше не повторится.
Поэтому будущее в России возбуждает мало. О нем думают с легким раздражением и скучной ленцой. Будущее в России неаппетитное.
"Долго спустя я понял, что русские люди, по нищете и скудности жизни своей, вообще любят забавляться горем, играют им, как дети, и редко стыдятся быть несчастными" (с) М.Горький "Детство"
Зато в России есть прошлое, в котором велик соблазн застрять.
Даже смерть - и то словно повод посмаковать то, что было в прошлом.
Поэтому нигде я не видел более удивительных могил.
Девушка на фоне Саяно-Шушенской ГЭС, такая словно в анкете знакомств
Так и просится на могилу мотоцикл
Так и просится на могилу Жигули-шестерка. О чем еще, вправду, рассказать?
Мне повезло - мой дед, прошедший Великую Отечественную, остался жив.
Три ранения, медали за отвагу, минометные войска, 8 лет службы в Красной Армии после 9 мая 1945-го.
Он был говорлив, но про войну вспоминать не любил.
Как-то пришли к нему юные пионеры, попросили рассказать, о его славных подвигах и о том, как он за их мирное небо воевал. А он им честно сказал - "нет на войне ничего славного. Война это низменность, грязь, отупение, озверение, самые худшие человеческие стороны. Война это когда несешь на спине друга с оторванными ногами. Война это голод, вши и страх".
Он не любил День Победы. Он ленился забрать медали, которые ему полагались по праву. Когда их ему занесли домой, он их взял, а потом сделал из них грузило для удочки.
Он плевался когда произносились звонкие речи, наполненные лживым пафосом.
Он воевал за то, чтобы война кончилась. Чтобы эта мерзкая страница ушла и закрылась. А вышло так, что из войны устроили истерию, раздули святость, убедили сами себя в каком-то благородстве войны, которого не было и не могло быть.
Он не дал себя обмануть.
И я это хорошо запомнил - не бывает благородных войн. Любая война это грязь, тупость и низменность, где просыпаются самые мерзкие грани человеческой души.
Окно и стеклопакет в форме креста
Короче, если у вас стоит прикладная задачу - познакомить, скажем, иностранца с Россией - привозите его в Орёл.
Спросит он вас - какая она, Россия?
А вы ему сразу - а вот такая!
Это всё, что ему достаточно знать.
