Бнмау-ххуя
Хороший понт дороже денег - всем известно.
В каждой субкультуре, наверное, есть что-то, какая-то особая фишечка, которая позволяет тонко подчеркнуть самый смак, самую круть, самую олдовость олдовых и самое пыонэрство младоадептов.
Со стороны это непонятно - вот какой-нибудь рэппер шапкой понтуется, и обыватель глянет на него - что так дебил, что эдак. Что пнём по сове, что сову об пень.
А у него унутре, на самом деле, неонка, ну то бишь - надел он шапку - самый крутой парень в Гарлеме считается. Снял - лох лохом, лузер и нерукопожатный.
Какие-нибудь спортсмены понтуются среди себе подобных инвентарем и брендами. Путешественники - глухими посещенными кхмерскими деревнями.
Солдаты патронами, нефтяники нефтью, газовики газом, а буддийские монахи, которые ничем не кичатся, понтуются своим некичением.
Ну, не обошло это и меня. Тем более рос я во времена агрессивных субкультур.
В металлёвой среде быстро стало ясно - хаер, косуха и цепи с пулеметными лентами, с омского стрельбищенского полигона - это минимальный набор. Детский сад, если не ясли.
На одной косухе тягу понта не протянешь.
Поскольку культура очень индивидуальная и строптивая, то уважение вызывали те олдовые херы, которые даже в тогдашнем скудном наборе из фетишей и знаков принадлежности к металлевому войску умудрялись выпендриться.
Кто-то бухал перед концертами водку из горла - а я зрелищно пил из горла кефир, и тем снискал уважение, и долго был любезен народу.
"Настоящие крутые парни пьют кефир Гомик в деревне" - как-то провозгласил я, и выражение быстро стало культовым - спустя какое-то время я начал замечать перед концертами чуваков, реально пьющих кефир, гордо поглядывающих на своих притихших собратьев.
Были стандартные наборы кассет, дисков, футболок - и очень уважались те, которые доставали что-то уникальное, неслыханное, небанальное.
Я был из таковых. Многое, без ложной скромности, прижилось в русскоязычном сегменте металлевого братства не без моей властной руки.
Но все-таки главная моя гордость - кожаный плащ.
Дело в том, что достать косуху было сложно. И еще сложнее - качественную, а не из дерьмонтина.
Москва закупалась у вьетнамцев на Коптевском рынке. Нас там знали.
Хреново разговаривающий по-русски Тун - неопределенного возраста вьетнамец, торговавший кожаными изделиями в полосатых баулах, сумках-оккупантках, волосатых знал и уважал - наши скромные трудовые доходы, уцелевшие от тотального пьянства, составляли большую часть его финансового базиса.
"О, а я знаю!", - говорил он мяукающим голосом, глядя на очередного волосатого, пришедшего по сарафанному радио - "я знаю, ты - хеви метал, хеви метал скидка делать буду!".
Но все-таки самый крутой прикид был у меня - я нашел на антресолях старый дедов монгольский плащ, из настоящей, неубиваемой монгольской кожи.
Он, плащ то есть, был старого фасона, как у чекистов, но это только добавляло крутоты и стиля.
Я в нем был внутри субкультуры королевой бала - все текли слюнями и кусали локти от щиколотки.
Вне субкультуры - понятное дело, я был всего-лишь малолетним охламоном, напялившим дедову одёжу - на мне смотрелась, подозреваю, так же гротескно как лилипут у писсуара - но среди своих мне выказывали истое уважение, замечая мою фигуру издаля.
Это был настолько крутой атрибут, что у него было даже собственное имя - бнмау-ххуя.
Что такое бнмау-ххуя? Не знаю, там просто изнутри бирка была пришита, и на ней что-то по-монгольски - бнмау-ххуя в том числе.
Я выворачивал пазуху, и демонстрировал надпись - с наслаждением ловя цоканье языками да присказки "ишь ты!", сказанные с уважением - ну и, разумеется, с завистью.
В бнмау-ххуя я спал на голой земле, ловя утреннюю росу, где-то в Калужской области - и даже цистит меня минул.
Плащ пропитывался пивом, водкой и лимонадом "Колокольчик", используемым в качестве запивки - единственным лимонадом, который я до сих пор пить не могу - водкой воняет.
А однажды мне на него наблевала девушка. И щедро так наблевала - я галантно подстелил плащ во время лесной пьянки под ее прелестное, угловатое подростковое тело, словно всё состоящее из треугольников.
Мы ее просто спаивали, чтобы потом легально полапать, а она наблевала и упала оземь спать - укрыли куртками, а плащ да косухи пошли в заводи речки-вонючки стирать.
И ничего, что самое любопытное - отмылся как миленький.
До девушки, правда, по факту так и не добрались, ну да что ж теперь. Жалко, конечно, она прикольненькая такая была, кудрявая.
Убей не помню откуда мы ее взяли - мы до того водку с арбузами потребляли, и мне тоже было нехорошо.
Много прошел со мной бнмау-ххуя, как туповатый, но верный монгольский брат.
Иэх, а я, скотина неблагодарная, забросил его, как детство кончилось, куда-то на антресоли - и даже не помню где он, в каких хтонических, подсознательных глубинах дачи, имени Фрейда.
В каждой субкультуре, наверное, есть что-то, какая-то особая фишечка, которая позволяет тонко подчеркнуть самый смак, самую круть, самую олдовость олдовых и самое пыонэрство младоадептов.
Со стороны это непонятно - вот какой-нибудь рэппер шапкой понтуется, и обыватель глянет на него - что так дебил, что эдак. Что пнём по сове, что сову об пень.
А у него унутре, на самом деле, неонка, ну то бишь - надел он шапку - самый крутой парень в Гарлеме считается. Снял - лох лохом, лузер и нерукопожатный.
Какие-нибудь спортсмены понтуются среди себе подобных инвентарем и брендами. Путешественники - глухими посещенными кхмерскими деревнями.
Солдаты патронами, нефтяники нефтью, газовики газом, а буддийские монахи, которые ничем не кичатся, понтуются своим некичением.
Ну, не обошло это и меня. Тем более рос я во времена агрессивных субкультур.
В металлёвой среде быстро стало ясно - хаер, косуха и цепи с пулеметными лентами, с омского стрельбищенского полигона - это минимальный набор. Детский сад, если не ясли.
На одной косухе тягу понта не протянешь.
Поскольку культура очень индивидуальная и строптивая, то уважение вызывали те олдовые херы, которые даже в тогдашнем скудном наборе из фетишей и знаков принадлежности к металлевому войску умудрялись выпендриться.
Кто-то бухал перед концертами водку из горла - а я зрелищно пил из горла кефир, и тем снискал уважение, и долго был любезен народу.
"Настоящие крутые парни пьют кефир Гомик в деревне" - как-то провозгласил я, и выражение быстро стало культовым - спустя какое-то время я начал замечать перед концертами чуваков, реально пьющих кефир, гордо поглядывающих на своих притихших собратьев.
Были стандартные наборы кассет, дисков, футболок - и очень уважались те, которые доставали что-то уникальное, неслыханное, небанальное.
Я был из таковых. Многое, без ложной скромности, прижилось в русскоязычном сегменте металлевого братства не без моей властной руки.
Но все-таки главная моя гордость - кожаный плащ.
Дело в том, что достать косуху было сложно. И еще сложнее - качественную, а не из дерьмонтина.
Москва закупалась у вьетнамцев на Коптевском рынке. Нас там знали.
Хреново разговаривающий по-русски Тун - неопределенного возраста вьетнамец, торговавший кожаными изделиями в полосатых баулах, сумках-оккупантках, волосатых знал и уважал - наши скромные трудовые доходы, уцелевшие от тотального пьянства, составляли большую часть его финансового базиса.
"О, а я знаю!", - говорил он мяукающим голосом, глядя на очередного волосатого, пришедшего по сарафанному радио - "я знаю, ты - хеви метал, хеви метал скидка делать буду!".
Но все-таки самый крутой прикид был у меня - я нашел на антресолях старый дедов монгольский плащ, из настоящей, неубиваемой монгольской кожи.
Он, плащ то есть, был старого фасона, как у чекистов, но это только добавляло крутоты и стиля.
Я в нем был внутри субкультуры королевой бала - все текли слюнями и кусали локти от щиколотки.
Вне субкультуры - понятное дело, я был всего-лишь малолетним охламоном, напялившим дедову одёжу - на мне смотрелась, подозреваю, так же гротескно как лилипут у писсуара - но среди своих мне выказывали истое уважение, замечая мою фигуру издаля.
Это был настолько крутой атрибут, что у него было даже собственное имя - бнмау-ххуя.
Что такое бнмау-ххуя? Не знаю, там просто изнутри бирка была пришита, и на ней что-то по-монгольски - бнмау-ххуя в том числе.
Я выворачивал пазуху, и демонстрировал надпись - с наслаждением ловя цоканье языками да присказки "ишь ты!", сказанные с уважением - ну и, разумеется, с завистью.
В бнмау-ххуя я спал на голой земле, ловя утреннюю росу, где-то в Калужской области - и даже цистит меня минул.
Плащ пропитывался пивом, водкой и лимонадом "Колокольчик", используемым в качестве запивки - единственным лимонадом, который я до сих пор пить не могу - водкой воняет.
А однажды мне на него наблевала девушка. И щедро так наблевала - я галантно подстелил плащ во время лесной пьянки под ее прелестное, угловатое подростковое тело, словно всё состоящее из треугольников.
Мы ее просто спаивали, чтобы потом легально полапать, а она наблевала и упала оземь спать - укрыли куртками, а плащ да косухи пошли в заводи речки-вонючки стирать.
И ничего, что самое любопытное - отмылся как миленький.
До девушки, правда, по факту так и не добрались, ну да что ж теперь. Жалко, конечно, она прикольненькая такая была, кудрявая.
Убей не помню откуда мы ее взяли - мы до того водку с арбузами потребляли, и мне тоже было нехорошо.
Много прошел со мной бнмау-ххуя, как туповатый, но верный монгольский брат.
Иэх, а я, скотина неблагодарная, забросил его, как детство кончилось, куда-то на антресоли - и даже не помню где он, в каких хтонических, подсознательных глубинах дачи, имени Фрейда.