Остап Бендер
В лохматые перестроечные годы, мой брательник в школе на уроке литературы, не отличающийся сильным, мягко скажем, рвением к данному предмету, тем не менее, от души, взахлеб, написал сочинение на тему "мой любимый литературный герой".
Любимым литературным героем оказался Остап Бендер.
На излете 80-х такое сочинение не могло не обернуться извещением директора и вызовом родителей в школу.
Директриса, на редкость неглупый человек, одновременно проутюженная совком и сломленная им же, отчитала по проформе, сродни советским вооруженным силам отдала указание "товарищ сержант, приказываю изменить свое мнение", хотя потом, вне протокола спросила - почему? Почему он? Почему не Павка Морозов-там? Почему не казахский пионер-герой Киря Баев?
В ответ было сказано то, что никто, никогда, нигде не замечает в Остапе Бендере, хотя это лежит яснее всего на поверхности - Остап Бендер это удивительной, бездонной доброты человек.
Тогда же нашей мудрой родительницей было добавлено - пройдет совсем немного лет, и Остап Бендер станет очень повседневно актуальным персонажем.
На излете 80-х, несмотря на начавшиеся подвижки, шевеленье болотного грунта с болотными газами, это звучало диковато, но действительно - прошло совсем немного лет и так и произошло.
Что вообще знают об этом персонаже? Только ярлыки и клейма. "Блистательный авантюрист" , "хитрый проныра", а то и грубее - мошенник, обманщик. Мелкобуржуазный агонизирующий элемент.
Ладно. Судьи кто? Точнее - кто те, кто стал жертвой той или иной махинации? Может ли стать жертвой Бендера человек, не склонный к халяве, к воровству, к очковтирательству, лени? Сможет ли стать жертвой кто-то, кто не впряжется в авантюру сам и добровольно? Кто не надумает нахватать каштанов из огня, играя чужими краплеными картами?
Тут и получается забавный момент, при котором нечего пенять на зеркало, коли рожа крива.
Жертвой карманника может стать любой. Жертвой Кисы Воробьянинова, столбового дворянина, крадущего стул через окно - любой. Гуся Паниковский украдет у каждого, оного гуся имеющего. Остаться же в дураках у Бендера - только тот, кто обманет себя сам.
"Я чту уголовный кодекс". Смешно, но действительно чтит.
Возникает вопрос другой - Бендер живет в мире продажных чиновников, вороватых местечковых мелкошапочников, ходящих строем молодцеватых деревянных дуболомов (как будто не про 27-й год толкую) ). В мире, где при всей аляповатости, есть и достаток, и хлебные местечки, и карьера. Может ли Остап, при всем его уме, мудрости, прозорливости, обаянии остаться не у дел в таком мире? Нет, не может. Он запросто может вклиниться в любую прослойку своего общества - манипулировать одними, доить других, обаять третьих. Он, с его талантами, может стать кем угодно. Чиновником, имеющим жилье и гарантированную пайку, "чем бог послал. А сегодня бог послал: ...". Партийным функционером, произносящим пламенные речи, имеющим влияние и маузер, с правом пускать его в ход. Запрсто. Он - может.
Тогда какого рожна он бродяжничает?! Почему он, способный играть с миром, делать так, чтобы мир сам приносил ему желаемое "на блюдечке с голубой каемочкой", не вклинивается в Систему, в которой он может сосать, как ласковое теля, от всех маток?
Да потому что он мечется. Не находит себе места. Он несчастен.
За всей его искрометностью прячется ранимая, терзающаяся душа, задыхающаяся в окружающем орочьем царстве.
- "Жизнь! - сказал Остап. - Жертва! Что вы знаете о жизни и о жертвах? Вы думаете, что, если вас выселили из особняка, вы знаете, что такое жизнь? И если у вас реквизировали поддельную китайскую вазу, то вы знаете, что такое жертва? Жизнь, господа присяжные заседатели, - это сложная штука, но, господа присяжные заседатели, эта сложная штука открывается просто, как ящик. Надо только уметь его открыть. Кто не умеет, тот пропадает."
Остап не может открыть ящик своей собственной жизни. Он злится, печалится, прячется за иронией, но не может. Он пропадает, и понимает это. Он злится от бессилия.
Он видит кругом мир, живущий приземленными категориями, людей, по своему счастливых в своем копошении в своем мещанском свинарнике. И на фоне этого еще острее чувствует злость. Почему он не такой как они? Он умопомрачительно легко приспосабливающийся к любым условиям - и в тюрьме, судя по его высказываниям, был, и на ТуркСИБ за Корейко ездил, и по Военно-Грузинской дороге пешком прошел, и Среднюю Азию на верблюде пересекал, и бродяжничество ему дается, и даже в бродяжничестве он опрятен, в тонусе, подтянут, хоть и носки стер в лохмотья - попробуйте, хотя бы повторите это и останьтесь в привлекательном виде. Сможете? Ой ли? А он может.
И при всей своей жизненной силе - он несчастен. Он не находит себя.
Образ Остапа Бендера демонизирован. Остап Бендер в большинстве общественного сознания предстает жестоким человеком, обманывающим легко налево и направо, отчего-то не работающего честно на макаронной фабрике, а только и думающего бессонными ночами - кого бы еще нахлобучить.
Такой образ всех устраивает. Образ же настоящего Остапа - категорически нет.
Остап демонизированный, про которого можно сказать, пусть даже с напускным восхищением, что он искусный сукин сын - такой Остап нужен.
Герой же рефлексирующий - в свое время запрет на "Над пропастью во ржи" ясно показал, как на самом деле относятся к рефлексирующим героям - их просто боятся видеть. Боятся, потому что на такого героя не возложишь ответственности за собственную пустую жизнь, такому герою не позавидуешь, не помечтаешь быть таким же. Такой Остап не нужен.
Остап демонизированный нужен чтобы ему завидовать, с одной стороны, отчего мне вспоминается мудрый плакат около автомобильной парковки для инвалидов - "ты хочешь занять мое место? Занимай, только тогда и бери впридачу мою инвалидность". Иметь искрометность как у Остапа, скользить по жизни - это видят, это хотят забрать. Забрать же впридачу его запертую душу - тут охотников нет.
Остап, увы, для большинства нужен только для того, чтобы утрированно сказать - "тот пустой образ жизни, что мы ведем - правильный. Потому что посмотри на Остапа Бендера - вроде умный, вроде деятельный, а чем закончил? Что получил?". Сын турецкоподданного.
Кстати, про словосочетание "сын турецкоподданного" - умер контекст и фраза перестала быть понятной - в Одессе 27-го года легко бы поняли, что это значит. В свое время немало евреев переехало из Российской Империи в Турцию - из чтобы к Палестине ближе, которая тогда в Османской империи была, и карьеры там делались для многих проще. С развалом же Османской империи - множество вернулось назад, уже с потомством. Вот их и называли "сынами турецкоподданных". Иронично, незлобно. "Сын турецкоподданного" - во время Ильфа и Петрова звучало забавно и понятно. Но контекст пропал, сразу стало неясно. Это примерно как во времена Да Винчи было всем абсолютно ясно, что означает улыбка Джоконды и ее одеяние, а потом контекст пропал, и сразу стало неясно. Помнят, что с улыбкой что-то было связано, а что именно - уже забыли. Ну да неважно.
Возвращаясь к Остапу - а было ли вообще место, где ему было бы хорошо? Не знаю. Никто не знает. Включая самого Остапа.
Рио-де-Жанейро. Показателен выбор места. Что Советская Россия Остапа не привлекает - это ясно без комментариев. "В Советской России сумасшедший дом - это единственное место, где может жить нормальный человек". Тогда куда? Где? Логично, почему-то, представить Штаты - некий символ новой жизни, американской мечты, людей, которые делают себя сами. Работа, успех, признание. Витрины, жизнь. Но нет. Остап никак не упоминает Америку. Она как-то не существует в его сознании.
Европа? Европа в его сознании есть. Он знает, что там успехи в печатном деле, богатая эмиграция, тоже, как ни крути, кипучая жизнь. Но Европа тоже не привлекает. Остап неожиданно оказывается для нее слишком по восточному созерцателен.
Рио-де-Жанейро. Странный, кстати, выбор для "Остапа демонизированного". Но показательный для Остапа-истинного. Страна безоснежных пляжей, символ момента, когда наконец-то можно сбросить дурное напряжение и отдаться в забытье жизни. Просто жизни. Хотя при этом Бразилия, особенно того времени - жопа мира, очень далекий и очень бедный край, некая огромная земля, в которую уезжает народ и... и растворяется. Словно в Латинской Америке вообще нет никакого развития. Там еще более вопиющая нищета, социальное расслоение. И небезопасно. Знает ли об этом Остап? Думаю знает. И все равно хочет туда.
Есть в этом что-то такое интимное и, неожиданно, детское. Что-то от детского "спрятаться" - закрыть глаза.
Остап, со всеми его талантами и пониманием жизни ("Жизнь диктует нам свои суровые законы") не хочет, тем не менее, бороться. Он борется, и делает это блестяще, не сдается. Но ему это совершенно не интересно. В нем, опять же неожиданно для Остапа-демонизированного, нет амбициозности. Его устроит и просто созерцание. Которого он начисто лишен там, где он находится.
Доброта. Иррациональная, непонятная доброта.
Почему Остап Бендер вообще так возится с Кисой Воробьяниновым? Какого черта? Какого черта ему вообще сдался этот старик? Эта отрыжка и вырождение и без того не сильно приглядного, в большинстве своем, русского дворянства. Почему он не послал его сразу? Ладно, демонизированный Остап решил, что союзник пригодится - почему он не прогнал его тогда, когда Воробьянинов упустил стулья на аукционе и собственноручно лишил их обоих сокровищ? Точнее прогнал в сердцах, но тут же принял обратно? Какого рожна он вообще с ним возится? Он, демон, плут, мошенник и проныра, направо и налево нахлобучивающий лохов?
Почему он прошел с Кисой Воробьяниновым всю их нелегкую дорогу?
Почему на Кавказе, средь гуляющих и отдыхающих пар, в ресторане в горных красотах, в ситуации когда Остап может легко войти в это общество и пировать вместе с ними, он остается с немощным стариком и скорбно произносит то, что произносит - "Мы чужие на этом празднике жизни". Почему?
Что произносит Остап финалом "Золотого теленка", и, как мне кажется, самым выстраданным - "мне 33 года - возраст Иисуса Христа. А что я сделал до сих пор? Учения не создал, учеников разбазарил, мертвого Паниковского не воскресил...". Больше всего, лично для меня, в этой бездонно выстраданной цитате, пусть и облеченной, по привычке, в ироничную форму, показателен Паниковский.
Кто он есть, Паниковский? Ничтожество, без преуменьшения. Ничтожный, неприятный, глупый мелочный воришка, "целый год небывший в бане, девочки не любят". Почему Остап о нем печалится? Вместе дороги топтали? Да кто вообще печалится о Паниковском? Кто вспомнит его? Кто его любил, кто уважал? Почему? Почему, черт дери?! Почему Остап считает, что в его смерти есть его вина? Почему он печалится, что не может воскресить этого человека, которому никто не обрадуется? Почему он единственный во всем мире, который хочет, чтобы даже такой человек как Паниковский был бы жив? И страдает по этому поводу.
В версию Остапа Бендера, человека бездонной доброты, никто не поверит, знаю. Пусть будет так - это причуды зарвавшегося негодяя-авантюриста.
Неужели в жизни Остапа не было людей, которым он открыто симпатизировал и они открыто отвечали ему взаимностью? Просто так, потому что он есть и он им глубоко симпатичен. Были. Отрадно, что их немало.
Тот же студент Иванопуло, радушно принявший друга даже в таких скудных условиях, в которых ютился сам. Тот же Козлевич, прямодушный работящий крепкий мужичок, соль земли. Та же орава студентов в поезде, легко принявшего существенно старшего их Остапа за своего.
Что объединяет их? Некая незамысловатость. Они простые, честные, веселые и... и слишком приземленные люди.
Смешно, но Остап им завидует. Он хочет быть таким же незамысловатым как они. Но это невозможно.
В Остапе есть эдакая удивительная, настоящая восточная мудрость. Мудрость, которая в противоположность западной, выражаемой в научных трудах, университетах, фолиантах, исследованиях, доказательствах, выражается по восточному - в изречениях, эссе, притчах, поговорках.
В этом его сила и в этом же его проклятие. Он потерялся. Между прошлым и будущим, между Европой и Азией, Западом и Востоком.
Он слишком глубоко принимает к сердцу жизнь, и слишком молод чтобы сидеть на восточном базаре, в обнимку с кальяном.
Он слишком просвещен и талантлив, чтобы не понимать ценность прогресса, но одновременно с тем тоскует по какой-то архаичной силе.
Он не в настоящем, не в прошлом. В будущем? Тоже не знаю.
Интересно, попал ли он в Рио-де-Жанейро? Я бы очень хотел, чтобы он туда попал.
Мне не жалко, чтобы у этого удивительного глубокого, доброго и чувствительного персонажа были свои неминуемые хотя бы пять минут истинного счастья на пляжу Копа Кабаны
Любимым литературным героем оказался Остап Бендер.
На излете 80-х такое сочинение не могло не обернуться извещением директора и вызовом родителей в школу.
Директриса, на редкость неглупый человек, одновременно проутюженная совком и сломленная им же, отчитала по проформе, сродни советским вооруженным силам отдала указание "товарищ сержант, приказываю изменить свое мнение", хотя потом, вне протокола спросила - почему? Почему он? Почему не Павка Морозов-там? Почему не казахский пионер-герой Киря Баев?
В ответ было сказано то, что никто, никогда, нигде не замечает в Остапе Бендере, хотя это лежит яснее всего на поверхности - Остап Бендер это удивительной, бездонной доброты человек.
Тогда же нашей мудрой родительницей было добавлено - пройдет совсем немного лет, и Остап Бендер станет очень повседневно актуальным персонажем.
На излете 80-х, несмотря на начавшиеся подвижки, шевеленье болотного грунта с болотными газами, это звучало диковато, но действительно - прошло совсем немного лет и так и произошло.
Что вообще знают об этом персонаже? Только ярлыки и клейма. "Блистательный авантюрист" , "хитрый проныра", а то и грубее - мошенник, обманщик. Мелкобуржуазный агонизирующий элемент.
Ладно. Судьи кто? Точнее - кто те, кто стал жертвой той или иной махинации? Может ли стать жертвой Бендера человек, не склонный к халяве, к воровству, к очковтирательству, лени? Сможет ли стать жертвой кто-то, кто не впряжется в авантюру сам и добровольно? Кто не надумает нахватать каштанов из огня, играя чужими краплеными картами?
Тут и получается забавный момент, при котором нечего пенять на зеркало, коли рожа крива.
Жертвой карманника может стать любой. Жертвой Кисы Воробьянинова, столбового дворянина, крадущего стул через окно - любой. Гуся Паниковский украдет у каждого, оного гуся имеющего. Остаться же в дураках у Бендера - только тот, кто обманет себя сам.
"Я чту уголовный кодекс". Смешно, но действительно чтит.
Возникает вопрос другой - Бендер живет в мире продажных чиновников, вороватых местечковых мелкошапочников, ходящих строем молодцеватых деревянных дуболомов (как будто не про 27-й год толкую) ). В мире, где при всей аляповатости, есть и достаток, и хлебные местечки, и карьера. Может ли Остап, при всем его уме, мудрости, прозорливости, обаянии остаться не у дел в таком мире? Нет, не может. Он запросто может вклиниться в любую прослойку своего общества - манипулировать одними, доить других, обаять третьих. Он, с его талантами, может стать кем угодно. Чиновником, имеющим жилье и гарантированную пайку, "чем бог послал. А сегодня бог послал: ...". Партийным функционером, произносящим пламенные речи, имеющим влияние и маузер, с правом пускать его в ход. Запрсто. Он - может.
Тогда какого рожна он бродяжничает?! Почему он, способный играть с миром, делать так, чтобы мир сам приносил ему желаемое "на блюдечке с голубой каемочкой", не вклинивается в Систему, в которой он может сосать, как ласковое теля, от всех маток?
Да потому что он мечется. Не находит себе места. Он несчастен.
За всей его искрометностью прячется ранимая, терзающаяся душа, задыхающаяся в окружающем орочьем царстве.
- "Жизнь! - сказал Остап. - Жертва! Что вы знаете о жизни и о жертвах? Вы думаете, что, если вас выселили из особняка, вы знаете, что такое жизнь? И если у вас реквизировали поддельную китайскую вазу, то вы знаете, что такое жертва? Жизнь, господа присяжные заседатели, - это сложная штука, но, господа присяжные заседатели, эта сложная штука открывается просто, как ящик. Надо только уметь его открыть. Кто не умеет, тот пропадает."
Остап не может открыть ящик своей собственной жизни. Он злится, печалится, прячется за иронией, но не может. Он пропадает, и понимает это. Он злится от бессилия.
Он видит кругом мир, живущий приземленными категориями, людей, по своему счастливых в своем копошении в своем мещанском свинарнике. И на фоне этого еще острее чувствует злость. Почему он не такой как они? Он умопомрачительно легко приспосабливающийся к любым условиям - и в тюрьме, судя по его высказываниям, был, и на ТуркСИБ за Корейко ездил, и по Военно-Грузинской дороге пешком прошел, и Среднюю Азию на верблюде пересекал, и бродяжничество ему дается, и даже в бродяжничестве он опрятен, в тонусе, подтянут, хоть и носки стер в лохмотья - попробуйте, хотя бы повторите это и останьтесь в привлекательном виде. Сможете? Ой ли? А он может.
И при всей своей жизненной силе - он несчастен. Он не находит себя.
Образ Остапа Бендера демонизирован. Остап Бендер в большинстве общественного сознания предстает жестоким человеком, обманывающим легко налево и направо, отчего-то не работающего честно на макаронной фабрике, а только и думающего бессонными ночами - кого бы еще нахлобучить.
Такой образ всех устраивает. Образ же настоящего Остапа - категорически нет.
Остап демонизированный, про которого можно сказать, пусть даже с напускным восхищением, что он искусный сукин сын - такой Остап нужен.
Герой же рефлексирующий - в свое время запрет на "Над пропастью во ржи" ясно показал, как на самом деле относятся к рефлексирующим героям - их просто боятся видеть. Боятся, потому что на такого героя не возложишь ответственности за собственную пустую жизнь, такому герою не позавидуешь, не помечтаешь быть таким же. Такой Остап не нужен.
Остап демонизированный нужен чтобы ему завидовать, с одной стороны, отчего мне вспоминается мудрый плакат около автомобильной парковки для инвалидов - "ты хочешь занять мое место? Занимай, только тогда и бери впридачу мою инвалидность". Иметь искрометность как у Остапа, скользить по жизни - это видят, это хотят забрать. Забрать же впридачу его запертую душу - тут охотников нет.
Остап, увы, для большинства нужен только для того, чтобы утрированно сказать - "тот пустой образ жизни, что мы ведем - правильный. Потому что посмотри на Остапа Бендера - вроде умный, вроде деятельный, а чем закончил? Что получил?". Сын турецкоподданного.
Кстати, про словосочетание "сын турецкоподданного" - умер контекст и фраза перестала быть понятной - в Одессе 27-го года легко бы поняли, что это значит. В свое время немало евреев переехало из Российской Империи в Турцию - из чтобы к Палестине ближе, которая тогда в Османской империи была, и карьеры там делались для многих проще. С развалом же Османской империи - множество вернулось назад, уже с потомством. Вот их и называли "сынами турецкоподданных". Иронично, незлобно. "Сын турецкоподданного" - во время Ильфа и Петрова звучало забавно и понятно. Но контекст пропал, сразу стало неясно. Это примерно как во времена Да Винчи было всем абсолютно ясно, что означает улыбка Джоконды и ее одеяние, а потом контекст пропал, и сразу стало неясно. Помнят, что с улыбкой что-то было связано, а что именно - уже забыли. Ну да неважно.
Возвращаясь к Остапу - а было ли вообще место, где ему было бы хорошо? Не знаю. Никто не знает. Включая самого Остапа.
Рио-де-Жанейро. Показателен выбор места. Что Советская Россия Остапа не привлекает - это ясно без комментариев. "В Советской России сумасшедший дом - это единственное место, где может жить нормальный человек". Тогда куда? Где? Логично, почему-то, представить Штаты - некий символ новой жизни, американской мечты, людей, которые делают себя сами. Работа, успех, признание. Витрины, жизнь. Но нет. Остап никак не упоминает Америку. Она как-то не существует в его сознании.
Европа? Европа в его сознании есть. Он знает, что там успехи в печатном деле, богатая эмиграция, тоже, как ни крути, кипучая жизнь. Но Европа тоже не привлекает. Остап неожиданно оказывается для нее слишком по восточному созерцателен.
Рио-де-Жанейро. Странный, кстати, выбор для "Остапа демонизированного". Но показательный для Остапа-истинного. Страна безоснежных пляжей, символ момента, когда наконец-то можно сбросить дурное напряжение и отдаться в забытье жизни. Просто жизни. Хотя при этом Бразилия, особенно того времени - жопа мира, очень далекий и очень бедный край, некая огромная земля, в которую уезжает народ и... и растворяется. Словно в Латинской Америке вообще нет никакого развития. Там еще более вопиющая нищета, социальное расслоение. И небезопасно. Знает ли об этом Остап? Думаю знает. И все равно хочет туда.
Есть в этом что-то такое интимное и, неожиданно, детское. Что-то от детского "спрятаться" - закрыть глаза.
Остап, со всеми его талантами и пониманием жизни ("Жизнь диктует нам свои суровые законы") не хочет, тем не менее, бороться. Он борется, и делает это блестяще, не сдается. Но ему это совершенно не интересно. В нем, опять же неожиданно для Остапа-демонизированного, нет амбициозности. Его устроит и просто созерцание. Которого он начисто лишен там, где он находится.
Доброта. Иррациональная, непонятная доброта.
Почему Остап Бендер вообще так возится с Кисой Воробьяниновым? Какого черта? Какого черта ему вообще сдался этот старик? Эта отрыжка и вырождение и без того не сильно приглядного, в большинстве своем, русского дворянства. Почему он не послал его сразу? Ладно, демонизированный Остап решил, что союзник пригодится - почему он не прогнал его тогда, когда Воробьянинов упустил стулья на аукционе и собственноручно лишил их обоих сокровищ? Точнее прогнал в сердцах, но тут же принял обратно? Какого рожна он вообще с ним возится? Он, демон, плут, мошенник и проныра, направо и налево нахлобучивающий лохов?
Почему он прошел с Кисой Воробьяниновым всю их нелегкую дорогу?
Почему на Кавказе, средь гуляющих и отдыхающих пар, в ресторане в горных красотах, в ситуации когда Остап может легко войти в это общество и пировать вместе с ними, он остается с немощным стариком и скорбно произносит то, что произносит - "Мы чужие на этом празднике жизни". Почему?
Что произносит Остап финалом "Золотого теленка", и, как мне кажется, самым выстраданным - "мне 33 года - возраст Иисуса Христа. А что я сделал до сих пор? Учения не создал, учеников разбазарил, мертвого Паниковского не воскресил...". Больше всего, лично для меня, в этой бездонно выстраданной цитате, пусть и облеченной, по привычке, в ироничную форму, показателен Паниковский.
Кто он есть, Паниковский? Ничтожество, без преуменьшения. Ничтожный, неприятный, глупый мелочный воришка, "целый год небывший в бане, девочки не любят". Почему Остап о нем печалится? Вместе дороги топтали? Да кто вообще печалится о Паниковском? Кто вспомнит его? Кто его любил, кто уважал? Почему? Почему, черт дери?! Почему Остап считает, что в его смерти есть его вина? Почему он печалится, что не может воскресить этого человека, которому никто не обрадуется? Почему он единственный во всем мире, который хочет, чтобы даже такой человек как Паниковский был бы жив? И страдает по этому поводу.
В версию Остапа Бендера, человека бездонной доброты, никто не поверит, знаю. Пусть будет так - это причуды зарвавшегося негодяя-авантюриста.
Неужели в жизни Остапа не было людей, которым он открыто симпатизировал и они открыто отвечали ему взаимностью? Просто так, потому что он есть и он им глубоко симпатичен. Были. Отрадно, что их немало.
Тот же студент Иванопуло, радушно принявший друга даже в таких скудных условиях, в которых ютился сам. Тот же Козлевич, прямодушный работящий крепкий мужичок, соль земли. Та же орава студентов в поезде, легко принявшего существенно старшего их Остапа за своего.
Что объединяет их? Некая незамысловатость. Они простые, честные, веселые и... и слишком приземленные люди.
Смешно, но Остап им завидует. Он хочет быть таким же незамысловатым как они. Но это невозможно.
В Остапе есть эдакая удивительная, настоящая восточная мудрость. Мудрость, которая в противоположность западной, выражаемой в научных трудах, университетах, фолиантах, исследованиях, доказательствах, выражается по восточному - в изречениях, эссе, притчах, поговорках.
В этом его сила и в этом же его проклятие. Он потерялся. Между прошлым и будущим, между Европой и Азией, Западом и Востоком.
Он слишком глубоко принимает к сердцу жизнь, и слишком молод чтобы сидеть на восточном базаре, в обнимку с кальяном.
Он слишком просвещен и талантлив, чтобы не понимать ценность прогресса, но одновременно с тем тоскует по какой-то архаичной силе.
Он не в настоящем, не в прошлом. В будущем? Тоже не знаю.
Интересно, попал ли он в Рио-де-Жанейро? Я бы очень хотел, чтобы он туда попал.
Мне не жалко, чтобы у этого удивительного глубокого, доброго и чувствительного персонажа были свои неминуемые хотя бы пять минут истинного счастья на пляжу Копа Кабаны